Утраченное озеро

С невысокого столика возле дивана Егор сам взял визитку. На ней была нарисована птица в полёте. Завораживающий символизм.

– По номеру же можно уточнить насчёт групп, если что?

Любовь подтвердила его догадки. Их консультация подошла к завершению, пора было покинуть помещение. Не без учёта удачи Гоше ещё удалось за отведённое время назвать все записанные грехи на бумажке. Когда он надевал обувь, его одолевало желание что-то довысказать. Но что? Прегрешения отпущены, консультация уплачена, а близкими друзьями с психологом они становиться не обязаны. Она набирала сообщение в телефоне, и было бы невежливо без должного повода её отвлекать.

– Пусть даст. – Вздохнул парень.

Но она его задержала. Едва открыв было дверь, Егор обернулся и поначалу послушно стоял, держа на весу ручку. Чуть позже он совсем прикрыл её.

– Жизнь действительно желает нам добра. Ей всегда лучше известно. Как бы и чего бы мы ни хотели, всё равно жизнь приведёт туда, где нам стоит оказаться, Егор. – Говорила психолог, встав у горки со шлёпанцами. – Это хорошо, что вы уже сейчас стали понимать такие важные вещи. Пришли за помощью, получили её. Скажите, вы же ж уже чувствуете, что вам стало лучше? Когда вы открылись мне. Уже чувствуете?

– Я… – отведя взгляд, Егор попытался понять, что он чувствует. Заглянул в себя, или попробовал.

У него не было времени на раздумья, чувствовать нужно было немедленно.

– Вам уже стало легче, да?

– Да. – Согласился он и улыбнулся её словам.

Дверь из его рук дёрнуло в сторону. На пороге появился взрослый мужчина, в возрасте сорока лет, в вязаном пуловере без узора. Он был на голову выше Егора и выглядел крайне озабоченным. Увидев студента, он замешкался, будто хотел спрятаться.

– Что ж, пусть Вам даст! – взял в свои руки ситуацию Гоша и вышел за дверь.

Тут же город принял его в свою могильную сырость. Стоячий холодный воздух. С привкусом земли. Серое небо, которое вот-вот задождит, и которое обещает это уже всю неделю, но так и не пошлёт сверху ни одной капли. Руки в карманы похожей больше на кофту куртки, и можно отправляться домой.

Кто-то сзади окликнул парня. Егор обернулся от удивления. Этот район был ему не знаком. Так кто мог позвать его здесь? Однако никого не интересовала фигура с кудрями на голове. Прохожие огибали его, как брошенного кота. Со спины незнакомая рука коснулась парня чуть ниже затылка. На это Гоша отпрянул в развороте назад. Ничего. Никого и ничего похожего на чьё-то присутствие. С большим недовольством Гоша вытер ощущение чужой ладони на шее и вернулся на тропинку к дороге. Будто ушиб, холодный и неприятный, место прикосновения разливалось нудящим морозом.

«Я знаю, что это ты!» Егор ускорил шаг. На улице ему меньше всего хотелось потерять контроль над собой, или же это была наивная попытка сбежать от самого себя. Леденящая кости хватка просачивалась сквозь его шею. Она щекотливо забиралась в его мозг. «Я знаю, что это ты!» Свистяще, хихикающее чужеродное нечто завладевало его головой, и не просто головой, самим разумом. «Я знаю, что это ты!»

Их смех доносился не просто до первого этажа, будто до края города! С ней Егор не боялся, что привлечёт к себе внимание. Не боялся, что кто-то поймёт его не правильно или поймёт правильно. Это было не важно. С ней была важна она, а остальные теряли значение. Двое подростков на краю крыши в четыре часа утра. О чём тут может подумать наблюдатель? Не имеет значения, и они смеялись, не боясь никого.

– Завтра мы обмениваемся любимой музыкой. – Прочитал Егор и мечтательно улыбнулся.

– Разве? – его телефон быстро перекочевал в пальцы девушки, и она стала перечитывать план «История Успеха Фая+Гоша».

14.10 – Встретить рассвет на крыше

15.10 – Обмен своими лучшими плейлистами

16.10 – Купите друг другу браслеты, которые будут символизировать вас, и носите, не снимая, пока они не порвутся. Это будет значить, что вы готовы к новой ступени отношений.

Заметка была оформлена в виде списка, и первые десять галочек уже были проставлены. С особой, свойственной ей горделивой и одновременно польщённой улыбкой, Фая вернула телефон Гоше и оставила на его щеке поцелуй. Парень замер. Грудь его задышала чаще, но ни румянца, ни бурной радости не проступило. Удивление. Неподготовленность. Несвоевременность? Он несколько виновато наклонил голову, и внутри себя всё-таки смог отыскать чувства, которые от него требовались.

– Я чувствую, что влюбляюсь в тебя. – Подобрал он тогда наиболее честное выражение.

– Ты мой лапа. – Коротко стриженая блондинка положила на его плечо голову. – Ой, Гош. Ты же не против? Можно, я буду называть тебя лапа? Если хочешь, тоже меня как-нибудь называй. Например, «беби». Хочешь?

С запозданием в своей реакции парень улыбнулся и отозвался «хочу». Пронзающие лучи настигли их посреди холодного воздуха. В тёплых куртках на бетоне обрыва. Дом, приютивший их своей крышей, стоял в старом районе города. Здесь центральные шестиэтажки уже заменились дворами с десятиэтажными высотками, а ещё дальше к границе города появлялись дома и в шестнадцать этажей. На их крыши попасть было нереально. Подростки могли только фантазировать о том, чтобы когда-нибудь там оказаться. Но некоторые из средних домов бывали доступны. В особенности для тех, кто желал произвести впечатление на свою спутницу, показать, что ему можно всё.

На самой вершине такого дома и грелись о плечи друг друга школьники, восседая на своих сумках. Здесь ни одно дерево не дорастало до них, а птицы не долетали, ещё продолжали спать. Наблюдению открывался весь город под нежным голубовато-золотым небом. Сады, спортивные комплексы, прогулочные парки, арены. Их окружали старые, уже по нескольку раз реставрированные, постройки, первые жилые дома в четыре и пять этажей, пробиться в квартиры которых почти невозможно. За их огражденными дворами стоят мангалы для семейного гриля и общественные будки для собак, будто парковочные места в домах среднего класса. Высокий кустарник по периметру их ограды растёт настолько плотным, что в заборе практически нет нужды, но жители центра, или как их здесь называют, можжевые, любят лишний раз продемонстрировать свою обособленность от прочих жителей. Более поздним кольцом их вместе с частным сектором внутри оцепили шестиэтажные улицы, откуда, вероятно, и пошло их наименование – шестовые. Когда-то, лет сто назад проживающие в этом районе могли считаться второсортными, но не теперь. Сегодня их гордость за прописку во второй окружности города не знает границ. Именно на их территории располагалось Эзероквай, и именно они всегда оказывались в центре самых масштабных событий города. В третьей окружности находились спальные районы, которые теперь уже считались достаточно старыми, и где на всю эту историческую картину смотрели двое.

– А я люблю тебя, лап. – Промычала в воротник Фая. Её глаза слипались, и лучше было бы перенести её с края крыши. – Я знаю, что мы будем вместе. Ты говоришь, что только влюбляешься в меня, но а я тебя, лап, люблю. Я знаю, что ты тот самый. Я знаю, что я твоя та самая.

Поначалу Егор ничего не ответил. Он только обнимал её под руку, неловко поглядывал, как бы им двоим переместиться на безопасное расстояние от края.

– Скажи, что ты меня любишь. – Вдруг потеряла свой сон девушка.

Она смотрела в его глубокие глаза с той надеждой, которую выражать могли бы только родители, ожидая ответ лечащего врача их ребёнка. Родители и невесть откуда появившаяся в жизни парня девица, без страха и границ, без стереотипов и правил, но с невероятно нежным женственным голосом, хрупкой фигурой и взглядом, проникающим в душу.

– Фай… – парень взял её руку. Холодные тонкие пальцы, они так сочетались с его длинными пальцами, так подходили, будто это было кем-то задумано, – Ты можешь быть уверена, что чувства, о которых я говорю, настоящие. Когда ты пришла в наш класс, и я увидел тебя…

– Я сразу поняла, что ты мой парень. – Поддержала его мысль девушка. – Такой красивый, такой смелый, мужественный! Я сразу почувствовала, как у меня сердце забилось. Ты мой единственный. Я знаю, что это ты! Я просто так такое не говорю, я это сразу чувствую. Именно ты. Ты любишь меня?