Охотники на души (ЛП)

Я кивнула и улыбнулась.

— Намного лучше, спасибо… — после мига колебаний я сказала. — Я хочу кое-что спросить у тебя. Когда ты узнал, что ты — мой Защитник Души? В этой жизни?

Феникс оторвал взгляд от супа.

— Я всегда знал.

— С рождения?

— Наверное, — он пожал плечами.

— Мои ранние воспоминания были о прошлых жизнях. Они даже казались мне реальнее, чем настоящая жизнь. Множество Проблесков, как я искал тебя… защищал тебя… бился с Танасом и его Охотниками… Это было слишком для ребенка, — Феникс на миг вгляделся в свечу, а потом продолжил. — Моя настоящая мама не понимала это, судя по тому, что мне рассказывали. Как только я смог говорить, я стал говорить ей о других своих жизней… даже говорил, что она не была моей мамой… что у меня была другая мама до нее… — его сапфировые глаза заблестели от слез. — Теперь я понимаю, что она была моей мамой в этой жизни, — он тяжко вздохнул и мрачно помешал суп. — Я просто жалею, что не смог сказать ей это до ее смерти.

— Прости… Мне так жаль, — прошептала я, ощущая его горе и боль. — В полиции говорили, что она умерла в аварии.

— Это правда. Говорят, это был пьяный водитель, — он посмотрел на меня глазами в слезах, они напоминали бриллианты. — Но я им не верю. Я думаю, он был Воплощенным.

— Воплощенным? — выдохнула я.

Феникс кивнул.

— Да. Я был там. Я знаю, мне было всего три, но у водителя точно были черные глаза. Он, наверное, пытался убрать меня, пока я не стал достаточно взрослым, чтобы защитить тебя. Но я выжил, — он сжал ложку сильнее. — Значит, мама умерла из-за меня.

— Не говори так! — возмутилась я. — Тебе было три года! Это не могла быть твоя вина.

— Я знаю, что, если бы я не был Защитником Души, она была бы жива, — с горечью ответил он. — Но ее смерть дала мне еще повод найти тебя и остановить этих демонов-Воплощенных.

Я посмотрела на него с вопросом.

— Но если это был Воплощенный, почему они не закончили работу, пока ты был юным и беспомощным?

— Они не смогли меня отследить, — объяснил он. — После аварии меня отдали приемной семье, детали обо мне изменили и скрыли. А потом из-за моих «проблем» я постоянно менял приемные дома.

Я нежно сжала его ладонь.

— Это было тяжело.

Феникс невесело рассмеялся.

— Скажем так, детство у меня был тяжелым, — признал он, а потом вдруг тепло улыбнулся мне, его лицо было золотым в свете свечи. — Но я всегда знал, что у моей жизни есть великая цель. И с тобой теперь, видя тебя своими глазами, понимая, что я все это время был прав, все эти мучения кажутся оправданными.

Я подумала о своих страданиях в последние дни, как я пыталась убедить себя, что была Первым Предком, и спросила:

— И как ты смирился с тем, что ты — Защитник Души?

— Просто принял это как правду, — спокойно ответил Феникс. — Я родился для этого. Все просто. Это множеству врачей и приемным родителям было сложно принять это. Все они пытались убедить меня, что ты была просто фантазией, иллюзией, — он склонился ко мне, лицо было полным эмоций в свете свечи. — Но это не объясняло, почему у меня были навыки и знания, которых не было у детей моего возраста. И чем старше я становился, тем больше Проблесков и навыков получал. И все ради того, чтобы найти и защищать тебя.

Он сжал мою ладонь сильнее.

— И теперь ты узнала о своей натуре, ты тоже получишь больше знаний и навыков, чтобы выживать и избегать Танаса.

Его слова утешали. Улыбнувшись, я зачерпнула горячий суп. Хоть он был из банки, он был вкуснее всего, что я ела, питал тело и поднимал дух.

— Думаю, правду говорят о курином супе, — сказала я, доедая его.

— Что же? — спросил Феникс.

— Он хорош для души.

30

После ужина Феникс принял душ, пока я убирала следы нашего присутствия в доме. Когда он вышел из ванной, я настояла, что нужно перевязать его спину заново. Когда он снял футболку, мне пришлось подавить шок. Вместе со следами от дроби, его тело было теперь еще и в синяках.

Гнев вспыхнул во мне.

— Те Охотники сильно тебя побили, да? — с горечью сказала я.

— Да, но я сломал одному нос, — он криво улыбнулся. — А ты, — он оглянулся через плечо на меня, — одному устроила жуткую головную боль.

Я робко улыбнулась и ответила:

— Я не смогла остановить другую Охотницу. Прости… плохой из меня боец.

— Что? — воскликнул Феникс с искренним потрясением. — Ты когда-то была сильным воином-самураем. Мне не нужно было даже защищать тебя в той жизни. Ты одолела пятерых ниндзя голыми руками как-то раз. Разбила их, будто они были тряпичными кулаками!

Я подумала о себе в душе, сжавшейся в комок, рыдающей из-за эмоций.

— Да? Это на меня не похоже.

Феникс посмотрел мне в глаза.

— Поверь, Дженна, у тебя боевой дух.

— Может, в той жизни так было, — ответила я, пожав плечами.

Я открыла аптечку и занялась его ранами. Мысль, что я билась, была самураем, казалась далекой от меня сегодня… как и от всех моих воплощений в прошлом. Я могла представить себя медсестрой, фермершей, матросом, даже исследователем. Но опасным воином?

Я закончила бинтовать спину Феникса и хотела сказать ему надевать футболку, когда заметила толстую темную линию под его лопаткой.

— Что это? — спросила я, нежно обводя линию пальцем.

— Родимое пятно, — ответил он.

Я пригляделась к ней в свете свечи.

— Больше похоже на шрам.

Он кивнул.

— Так и есть. Порой жестокая смерть в прошлой жизни оставляет физический след в будущем. Я получил это от отравленной стрелы.

Проблеск с Некалли, падающим в реку, мелькнул перед глазами — его тело с татуировками плавало в воде, безжизненное, стрела торчала из спины, как гарпун. Моя лодка быстро уплывало от извергающегося вулкана и обезумевшего племени воинов тлетл.

Даже сейчас, пока я гладила пальцем след от шрама Некалли, я ощущала боль и горе, какие испытывала, будучи Зианией. Эмоции были сильными, будто это случилось вчера.

Я опустилась слева и заметила еще одно родимое пятно, круглое, как рана от пули. Он был Хиамови, когда его пристрелил шериф в белой шляпе. Это было оттуда?

Мои пальцы осторожно скользнули по синякам на его коже и свежим бинтам на его спине. Сердце разбивалось от вида множества ран и всей боли, которую мой Защитник испытал во всех своих жизнях.

— Ты так страдал из-за меня, — прошептала я.

Феникс повернулся ко мне.

— Это все того стоит, — ответил он и вытер слезу с моей щеки.

Я на импульсе обвила руками его пояс, прильнула к его голой груди. Я хотела утешить его, забрать его боль, ослабить страдания из-за меня. Феникс ответил, обняв меня, и я ощущала тепло его кожи, нежность прикосновения и силу его потрепанного тела. Я затерялась в моменте, не хотела, чтобы он отпускал. В его руках я была защищенной и…

Феникс вдруг напрягся от резкого вопля снаружи.

Он прервал объятия, задул свечу и подбежал к окну, выглянул в брешь между шторами.

— Там кто-то есть? — я едва осмеливалась дышать.

Феникс вглядывался в ночь.

— Только лошади.

Но тревога не утихала. Я понимала, что в следующий раз нам могло не повезти.