Страница 45 из 46
Хазруэль покачал громадной головой:
— Умная принцесса, ты не понимаешь.
Абдулла обнаружил, что он-то прекрасно понял Хазруэля. Возможно, его понимание было связано с тем, как он далеко не вежливо вел себя с родственниками первой жены отца.
— Тише, милая, — сказал он. — Хазруэль имеет в виду, что он наслаждался своей злобностью и не жалеет об этом.
— Это правда, — сказал Хазруэль. — В последние месяцы мне было куда веселее, чем за многие сотни лет до того. Дальзель научил меня этому. Теперь я должен уйти из страха, что начну так же веселиться среди Добрых Ифритов. Если бы я только знал, куда пойти.
Похоже, Хаулу пришла в голову мысль. Он кашлянул.
— Почему бы не отправиться в другой мир? — предложил он. — Существует много сотен других миров, знаешь ли.
Крылья Хазруэля поднялись и возбужденно хлопнули, закружив волосы и платья каждой принцессы в зале.
— Правда? Где? Покажи мне, как добраться до другого мира.
Хаул передал Моргана в неловкие руки Софи и запрыгал по ступеням трона. Он продемонстрировал Хазруэлю что-то вроде нескольких жестов и кивка. Хазруэль, видимо, прекрасно его понял. Он кивнул в ответ. После чего поднялся с трона и, больше ничего не сказав, просто прошел через зал и сквозь стену, словно она была простым туманом. Огромный зал вдруг показался пустым.
— Скатертью дорога! — сказал Хаул.
— Ты послал его в свой мир? — спросила Софи.
— Ни в коем случае! — ответил Хаул. — У них там своих проблем достаточно. Я отправил его в противоположном направлении. Рискнул предположить, что замок просто не исчезнет, — он медленно повернулся вокруг оси, вглядываясь в облачные протяженности зала. — Всё по-прежнему на месте. А значит, Кальцифер где-то здесь. Это он поддерживает существование замка, — и Хаул звонко крикнул: — Кальцифер! Ты где?
Нижняя юбка ее совершенства снова будто зажила собственной жизнью. В этот раз она покатилась на обручах в сторону, позволив волшебному ковру выплыть из-под нее. Ковер встряхнулся — практически так же, как сейчас встряхивался пес Джамала. Затем, ко всеобщему удивлению, он шлепнулся на пол и начал распускаться. Абдулла чуть не закричал от такой расточительности. Из ковра, крутясь, высвобождалась длинная нить — синяя и до странности яркая, словно ковер был соткан вовсе не из обычной шерсти. Свободная нить, которая металась туда-сюда по ковру, поднималась всё выше и выше, становясь длиннее, пока не вытянулась между облачным потолком и оставшимся почти голым холстом. Наконец, с нетерпеливым щелчком другой конец оторвался от холста и взметнулся наверх к остальному, где нить рывками растеклась, снова сжалась и, наконец, растянулась, приняв новый вид перевернутой слезы или, может, языка пламени. Эта слеза проплыла вниз — степенно и целеустремленно. Когда она приблизилась, Абдулла смог разглядеть спереди лицо, составленное из маленьких пурпурных, зеленых и оранжевых языков пламени. Абдулла с покорностью судьбе пожал плечами. Похоже, он расстался со своими золотыми монетами, чтобы купить огненного демона, а вовсе не волшебный ковер.
Огненный демон заговорил пурпурным мерцающим ртом:
— Наконец-то! Почему никто раньше не позвал меня по имени?
— О, бедняжка Кальцифер! — воскликнула Софи. — Я не знала!
— Я с тобой не разговариваю, — парировало странное пламеобразное существо. — Ты вонзала в меня когти. И, — добавило оно, проплывая мимо Хаула, — с тобой тоже. Ты впутал меня в это. Не я хотел помочь королевской армии. Я разговариваю только с ним, — оно подпрыгнуло рядом с плечом Абдуллы.
Абдулла услышал, как его волосы затрещали. Пламя было горячим.
— Он единственный, кто пытался польстить мне.
— С каких пор, — ехидно спросил Хаул, — ты нуждаешься в лести?
— С тех пор, как обнаружил, насколько мило, когда мне говорят, что я милый, — ответил Кальцифер.
— Но я не считаю тебя милым, — сказал Хаул. — Ну и пожалуйста!
Он повернулся к Кальциферу спиной, отчего лиловые атласные рукава взметнулись.
— Хочешь стать жабой? — спросил Кальцифер. — Ты не единственный, кто умеет создавать жаб, знаешь ли!
Хаул сердито топнул ногой в лиловом сапоге:
— Возможно, твой новый друг мог бы попросить тебя вернуть этот замок вниз — туда, где ему положено быть.
Абдулле стало немного грустно. Кажется, Хаул давал понять, что они с Абдуллой не знают друг друга. Но он понял намек.
— О сапфир среди колдовских существ, — поклонился Абдулла, — пламя изящества и свеча среди ковров, чье истинное обличие более чем в сто раз великолепнее, чем драгоценный гобелен…
— Заканчивай с этим! — пробормотал Хаул.
— …не мог бы ты милостиво согласиться вернуть этот замок на землю?
— С удовольствием, — ответил Кальцифер.
Когда замок начал спускаться, это почувствовали все. Он рванул с места с такой скоростью, что Софи вцепилась в руку Хаула, а многие принцессы вскрикнули. Поскольку, как громко заявила Валерия, желудок у них остался в небе. Возможно, Кальцифер потерял навык после столь долгого пребывания в неправильной форме. Какова бы ни была причина, спустя минуту спуск замедлился и стал таким плавным, что едва ощущался. И к лучшему, поскольку, спускаясь, замок одновременно сильно уменьшался. Все притиснулись друг к другу, и приходилось толкаться, чтобы сохранить равновесие. Стены сдвинулись внутрь, из облачного порфира превратившись в обычную штукатурку. Потолок снизился, его своды превратились в большие черные балки, а за тем местом, где стоял трон, появилось окно. Вначале оно было туманным. Абдулла жадно повернулся к нему, надеясь еще раз увидеть прозрачное море с солнечными островами, но к тому моменту, когда оно стало настоящим плотным окном, снаружи осталось только небо, и комнату размером с деревенский дом залили яркие желтые лучи рассвета. Принцессы оказались прижатыми друг к другу, Софи расплющилась в углу, одной рукой держа Хаула, а другой Моргана, а Абдуллу стиснуло между Цветком-в-Ночи и солдатом.
И тут Абдулла понял, что солдат уже очень давно не произносил ни слова. На самом деле, он вел себя решительно странно. Он натянул позаимствованные вуали обратно на голову и сидел, согнувшись, на маленьком стуле, который появился рядом с очагом, когда замок съежился.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Абдулла.
— Великолепно, — даже голос солдата звучал странно.
Принцесса Беатрис протолкнулась к нему.
— О, вот ты где! Что с тобой такое? Боишься, что я возьму свое слово назад теперь, когда мы вернулись в нормальную жизнь? В этом дело?
— Нет, — сказал солдат. — Хотя да. Тебе это будет неприятно.
— Нисколько мне не будет неприятно! — отрезала принцесса Беатрис. — Когда я даю слово, я держу его. Принц Джастин просто… получит от ворот поворот.
— Но я и есть принц Джастин.
— Что?
Очень медленно и робко солдат стянул вуали и поднял взгляд. Лицо оставалось прежним — с прежними голубыми глазами, то ли абсолютно невинными, то ли глубоко бесчестными, то ли то, и другое вместе, — но приобрело более гладкий и образованный вид. На нем читался другой тип солдатскости.
— Проклятый ифрит заколдовал и меня тоже, — сказал он. — Теперь я вспомнил. Я ждал в лесу поисковые отряды для отчета, — он выглядел довольно-таки виноватым. — Мы охотились за принцессой Беатрис… э… знаешь, за тобой… не слишком успешно, как вдруг мою палатку сдуло и появился ифрит, втиснувшийся между деревьев. «Я забираю принцессу, — заявил он. — А поскольку ты завоевал ее страну нечестно с помощью магии, ты можешь стать одним из побежденных солдат, и посмотрим, как тебе это понравится». И следующее, что я знаю: я брел по полю боя, считая себя страннийским солдатом.
— И тебе не понравилось? — спросила принцесса Беатрис.
— Ну, — ответил принц, — было сложно. Но я вроде как приспособился и подобрал всё полезное, что мог найти, и составил несколько планов. Думаю, я должен что-нибудь сделать для побежденных солдат. Но… — на его лице расплылась ухмылка, абсолютно такая же, какая бывала у старого солдата, — честно говоря, я получил немало удовольствия, бродя по Ингарии. Было весело быть дурным человеком. На самом деле, я как ифрит. Уныние у меня вызывает возвращение к обязанностям главнокомандующего.