Невеста решает бунтовать

— Доброе. Ничего особенного, нас приглашают в храм, в который вы с мамой недавно ездили.

Папа протягивает мне руку, и мы выходим из дома. Кей с мамой же в экипаже. Я бросаю взгляд на крыльцо. Мы едем без слуг, а значит рассчитывать на Моорацу не приходится.

Не нравится мне внезапная поездка…

Отдёрнув штору, я поворачиваюсь к окну, прислушиваюсь к сонным улицам за стеклом. Я не подозреваю папу в обмане, но в то же время не доверяю.

Экипаж проезжает знакомые места, направление верное. Мерное покачивание навевает дремоту, но я продолжаю держать глаза открытыми до самого храма. Я отмечаю, что мы единственные ранние гости, чужих экипажей нет, безлюдно. Юный жрец, по виду совсем мальчик, выбегает навстречу. Традиционная одежда велика и волочится по земле, мальчик одной рукой удерживает полы, чтобы не запутаться, другой сам открывает для нас дверцу, кланяется. Совершенно нетипичное для жреца поведение. И лицо незнакомое.

Вместе со всеми я вхожу в храм. Дверь захлопывается за спиной, и я передёргиваю плечами. Жрец сразу же зовёт нас в малый зал, хотя обычно приглашение должно исходить от старшей жрицы. Родители уверенно сворачивают в боковой коридор. Мы с Кеем идём следом. Кроме нас, гостей, и мальчика-жреца по-прежнему никого.

В Малом зале тихо. Мальчик заискивающе просит подождать и быстро-быстро, пока мы не остановили, сбегает.

— Па-а…, — закончить фразу я не успеваю.

— Князь Кокберг, княгиня, молодой князь, княжна, — к нам выходит… Джерден.

За ним, отставая на шаг, следует жрица. Фигура закутана в безразмерный плащ, лицо скрыто плотной вуалью.

Неужели…?!

— Ваше высочество? — удивляется папа.

— Лучший способ защитить княжну Исидару — это брак, — спокойно объясняет Джерден. — Любые требования Таэля станут просто бессмысленными.

Я так и знала…

— Ваше высочество, — я делаю шаг вперёд и приседаю в реверансе. — Я благодарна, однако я отказываюсь принимать помощь. Моя жизнь важнее благополучия Вадора. Получив отказ, Таэль развернёт войну.

— Иси, — хмурится папа.

— Княжна, вы ошибаетесь. Таэль вторгнется в любом случае, они найдут повод и без вас, поэтому нет причин отказываться.

Всё это пустая болтовня.

На поясе у Джердена закреплена фляжка, и я не сомневаюсь, что в неё налито ритуальное Вино подчинения. Только зачем? Мы ведь в храме Белой богини. Если только… храм не был захвачен.

— Я отказываюсь, — повторяю я. Самой смешно. Моё мнение ничего не значит.

Мне другое не понятно — как именно принц собирается меня заставить.

— А если я скажу, что от твоего согласия зависит благополучие твоей семьи? — ухмыляется он.

— Ваше высочество? — вскидывается мама.

Кей растерянно переводит взгляд с меня на принца и обратно.

Папа поворачивается ко мне:

— Иси, его высочество оказывает тебе честь…

Чушь собачья.

— Драгоценная невеста, наш брак устроен именем Великого князя. Вы… бунтуете? — Джерден откровенно насмехается.

— Бунтую, — легко соглашаюсь я.

Сколько человек в храме? Я смогу сбежать? Силы ещё не восстановились, рассчитывать на магию я не могу.

Джерден с намёком похлопывает по фляжке.

— Уходим, — решает мама, с неожиданной силой сжимая папину руку.

Папа вздрагивает, ошеломлённо оглядывается. Мама уверенно тянет его обратно в коридор. Кей, надо отдать ему должное, подчиняется маминому решению.

Джерден, глядя на нас смеётся. Из коридора высыпают вооружённые гвардейцы, сходу наставляют на нас клинки.

— Княжна Исидара, — объявляет принц, — без давления и принуждения добровольно призналась в бунте против короны. Арестовать!

Глава 23

Гвардейцы… странные. Я часто бывала во дворце и знаю, как они тренируются. У гвардейцев Джердена нет ни выправки, ни ловкости в обращении с традиционными клинками, не держат строй.

— Кто они? — Кей тоже заметил.

На его ладонях вспыхивают огоньки, пока слабые мерцающие искорки, но это обманчивое впечатление. В одно мгновение огонь обрушится на врага всепожирающей лавиной.

— Алтарь… Он разрушен? — мама спрашивает то, что не стоило бы упоминать вслух.

Впрочем, уже не важно.

Жрица, стоявшая за спиной принца, делает шаг вперёд, скидывает плащ, открывает лицо и оказывается жрецом Песчаного Кадора.

Я не успеваю понять, откуда взялся жёлто-бурый песок. Ветра в зале нет, но песок шуршит, течёт, будто сама пустыня наступает. Папа призывает пяток похожих на птиц теней, но какой от них толк? Песчинки сливаются в ленту и поднимаются над полом… многоголовой змеёй. Раздуваются песчаные капюшоны, открываются пасти, и в них сверкают белизной самые настоящие клыки. Может, из белого камня? Не знаю…

— В атаку, — повторяет принц, и змея устремляется к нам.

Птицы-тени бросаются наперерез, но… их призрачные когти проходят сквозь песок. Разделённые песчинки тотчас слипаются.

Магия хороша против обычных людей, но магия против магии…

Кей ударяет пламенем. Будь змея деревянной, это бы сработало, но песок проходит сквозь стену огня.

Я тщетно пытаюсь вернуться в прошлое.

Гвардейцы сгрудились у входа и просто блокируют коридор.

Змея атакует.

Если мы с Кеем уворачиваемся, то мама не успевает — на неё змеиные головы нападают сразу с двух сторон. Папа пытается её оттолкнуть, прикрывается тенями. Клыки легко проходят сквозь мираж защиты, вонзаются в плечо. Мама кричит и тотчас получает укус.

Всё не может кончиться так!

Тени тают, папа с тихим стоном, прорывающимся сквозь стиснутые зубы, опускается на пол. Мама тоже не может удержаться на ногах. Ни крови, ни видимых повреждений… Всё хуже, родители отравлены силой Кадора. И яд… сам по себе, насколько я знаю, яд не смертелен, он вызывает слабость, помутнение сознания, лишает возможности использовать магию. В книгах я читала, что яд можно вывести. Но в тех же книгах я читала, что по приказу жреца Кадора яд легко убьёт.

— Кей, жрец, а не змея.

Она исчезнет сама по себе.

Если бы я могла… Хах, я могу! Не обязательно быть магом, чтобы сражаться. Мне удаётся проскочить между двух голов. Я хочу с разбега просто врезаться в жреца и опрокинуть на пол, в идеале — головой об угол алтаря. И тогда Кей точно сможет что-то сделать, защитить нас всех.

Джерден оказывается быстрее, встаёт у меня на пути. Выпад, и всё происходит слишком быстро. Я оказываюсь спиной к нему, беспомощно стою с заведёнными за спину руками. Попытка вырваться отзывается вспышкой острой боли. Я вскрикиваю.

— Иси! — зовёт брат.

Огонь стремится к жрецу, но песок встаёт непреодолимой стеной. Пламя течёт вверх в тщетной попытке перехлестнуть стену, расплёскивается по всей поверхности — жрец закрылся наглухо.

Я больше не пытаюсь вырваться — сквозь стену я до жреца, увы, не доберусь.

Змея атакует.

И если жрец может закрываться песком, то Кей нематериальным пламенем — нет. Брат уворачивается, но у песчаной змеи слишком много голов, белоснежные клыки впиваются в руку. Кей сопротивляется, пламя вспыхивает.

И гаснет.

Жрец невредим, принц удерживает меня. Гвардейцы легко заковывают в кандалы беспомощных родителей, Кея. И утаскивают в неизвестность.

— Моя драгоценная невеста, ты всё ещё хочешь бунтовать? Господин Лой, пожалуйста, начинайте.

Мне просто нужно вернуться в прошлое, но у меня никак не получается, ни ярость, ни отчаяние не срабатывают.

— Я не прощу, даже если мне придётся стать призраком, — я выкрикиваю своё заклинание, но ничего не происходит, и я умолкаю, зажмуриваюсь.

Джерден и жрец хохочут, однако Джерден не теряет контроль, стискивает мои запястья с куда большей силой. Синяки будут…

— Иси, ты даже забавная, — отсмеявшись, Джерден подталкивает меня к алтарю.

Я послушно переставляю ноги. Лучше идти самой, чем он меня потащит. Хоть какая-то иллюзия свободы манёвра. К счастью, думать Джерден мне не мешает, и есть кое-что, чего я не понимаю. Разве не логичнее запереть меня вместе с семьёй? Изначально Великий князь хотел контролировать через меня отца и брата. Но теперь-то?