Пташка

И всё же ласковый день смягчил даже не склонного к снисходительности Фиргалла. Гнеде досталось куда меньше обычного, когда они остановились для ученья. Дольше всего сид мучил её обхождением с ножом, раз за разом заставляя метать его в засохшее дерево. Во время отдыха он не преминул спросить с неё заданный урок, и девушка послушно пересказывала отрывок из летописи Дрогеды, прочитанный накануне, речь в котором зашла о северянах.

– Твой отец принадлежал к древнему свеннскому род, но, как ты знаешь, твои предки не одни пришли в Залесье. Были ещё две могущественных семьи, тесно связанные с Бориветричами.

– Семья Войгнева? – мрачно спросила Гнеда. Фиргалл кивнул.

– Его пращур Гуннар Мореход пришёл вместе с Ингваром. Их было три друга, Гуннар, Ингвар и Бьёрн.

– Бьёрн? – наморщила лоб девушка, словно припоминая что-то.

– Да, медведь, по-вашему. Их потомки обосновались в Залесье, и ныне, как ты знаешь, Яромир мёртв, а Войгнев сидит на престоле. Потомок Бьёрна же, Судимир, стоит во главе одной из самых влиятельных семей Стародуба.

– Он тоже дружил с моим отцом?

Сид удивлённо приподнял брови.

– Ты говорил, Войгнев был побратимом отца. Должно быть, они были близкими друзьями. До поры, конечно, – хмуро добавила она. – А что этот Судимир?

– Я знаю лишь, что после смерти Яромира Судимир стал кормиличем51 новоиспечённого княжича Стойгнева. Но я не встречал его, – повёл плечом Фиргалл, и Гнеде почувствовался налёт презрения в этом движении. – Чтобы сохранить высокое положение и при старом, и при новом князе, надо уметь договариваться. И угождать. Находиться меж двух огней не всякий способен. Раз уж мы заговорили о свеннах, – продолжил он уже другим голосом, – давай-ка вспомним слова северного наречия.

Гнеда застонала, а её наставник едва подавил улыбку. Он то полностью переходил на язык сидов, то начинал изъясняться на свеннском, и Гнеда, страдая от таких скачков, волей-неволей пыталась понять его и с величайшим трудом выражать свои соображения в ответ.

После передышки они, вопреки ожиданиям девушки, не повернули обратно, а, напротив, углубились в лес. Фиргалл заявил, что урок не закончился, и Гнеда, привыкшая к своевольности наставника, лишь безропотно повиновалась, позволяя Пламеню следовать за Ска, конём сида.

Ранние сумерки напомнили о скоротечности осеннего дня, но долго двигаться в темноте им не пришлось. Первые звёзды едва успели показаться на загустевшем синевой небе, как спутники выехали к открытому озеру, окаймлённому с противоположной стороны горами. Тут Фиргалл объявил ночёвку, и порядком уставшая Гнеда с радостью приступила к обустройству стана.

Расседлав и накрыв лошадей, они оставили их пастись стреноженными, развели костёр и поужинали заботливо увязанными им в дорогу руками Финд пастушьим пирогом, орехами и яблоками. Почувствовав себя после этого пиршества и приготовленного сидом травяного настоя на вершине блаженства, девушка с наслаждением растянулась возле огня.

Фиргалл обосновался со знанием дела, соорудив себе удобную лежанку из седла, своего необъятного дорожного плаща и веток хвои с подветренной от костра стороны. Закончив с трапезой, он достал несколько берестяных листов и принялся делать какие-то заметки, поглядывая на небо.

– Зверолов52 вышел, значит, осень повернула на зиму, – задумчиво произнёс Фиргалл, отложив своё занятие.

Гнеда подняла начавшие было слипаться глаза и попыталась проследить взор наставника, но лишь нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду. Стожары53 жемчужной россыпью поблёскивали в самой вышине, рукоятка Кичиги54 слабо мерцала в синем мареве.

– Мы называем его Бодах, Старик, но я привык думать о нём как об Охотнике, подражая древним учёным мужам. Посмотри, – Фиргалл показал пальцем, увлекаясь, – он преклонил колено и воздел лук. У правой его ноги всегда следует верный Пёс. Но пока ещё его не видно, он выбежит из-за небосклона зимой, когда Зверолов заберётся выше.

– Кажется, я поняла, – оживилась Гнеда, садясь и внимательно всматриваясь в звёздные узоры.

– Приглядись, вон там небо словно подёрнуто туманом55. Сиды именуют это место Були, летнее пастбище. По преданию, нерадивая доярка пролила там молоко. – В его словах смешались насмешка и нежность. – А выше Бодах пасёт своих коров. Семь звёзд, которые видят все народы и каждый величает по-своему56. Мы зовём их Треадин, маленькое стадо.

Некоторое время они безмолвно смотрели вверх.

– Домомысл показывал мне звёзды, – отстранённо промолвила Гнеда, подтягивая колени к подбородку. Её взгляд скользнул по маслянистой глади водоёма. Темнота стёрла границу между небом и озером, и у девушки промелькнула мысль, что, войдя нынче в воду, окунёшься прямо в звёзды. – Он говорил, если добраться до края света, к Ясеню Мира, по нему можно вскарабкаться на небеса.

Повисла оглушительная тишина, словно Гнеда произнесла нечто святотатственное, а Фиргалл давал ей возможность забрать свои слова назад. Но этого не произошло, и сид медленно перевёл на воспитанницу укоряющий, почти оскорблённый взор.

– Края света нет, Гнеда, – голос Фиргалла прозвучал твёрдо и холодно. – Земля кругла, как горошина57.

Девушка недоверчиво приподняла голову со сложенных на коленях рук, чтобы получше разглядеть собеседника.

– Это давно известно, – его брови надменно изогнулись. Даже в походе, в своём дорожном облачении Фиргалл умудрялся выглядеть безупречно. Кажется, к его одежде не приставало ни былинки, а кожа никогда не пачкалась, словно не он незадолго до этого пробирался через кусты и разводил костёр. – Я считал Домомысла книжным человеком. Впрочем, он не был путешественником, – добавил сид снисходительно, слегка дёрнув плечом, – быть может, в этом причина его неосведомлённости.

– Но, – Гнеда даже захлебнулась от удивления, – коли так, как же люди не сваливаются?!

Фиргалл хмыкнул и небрежно одёрнул свой рукав, убирая невидимую пылинку.

– Земля обладает силой, которая удерживает их. Вероятно, та же, что заставляет солнце, луну и звёзды ходить вокруг неё. Неужели ты никогда не задумывалась, почему наше светило всегда встаёт на востоке и садится на западе? – Он нетерпеливо взмахнул рукой, досадуя на девушку за несметливость. – Не догадывалась, что оно описывает круг около земли, заставляя день и ночь сменять друг друга? О, не смотри на меня так! – засмеялся сид, наконец, заметив изумлённые глаза своей подопечной. – Пожалуй, отложим сей урок до более подходящих времён. А теперь засыпай. Завтра нас ждёт трудный день. И укройся получше, – он снова поднял свои порыжевшие от близости костра глаза к небу, – утром будет дождь.

***

Фиргалл оказался прав. Бусенец58 зарядил ещё с ночи, и, проснувшись, Гнеда с трудом заставила себя вылезти из-под отяжелевшего плаща.

Небо нависало сплошной грязно-серой тучей, а озеро, потерявшее своё вчерашнее очарование, мрачно вторило ему. Девушке вдруг страшно захотелось домой, под сень успевших стать родными стен Кранн Улл. Она отчётливо представила себе запах яблок, овсяных блинов и растапливаемой бани, и от предвкушения свело пальцы ног.

Гнеда поднялась, озираясь в поисках своего спутника. Её взгляд упал на Пламеня, озябшего и понуро поводящего ушами. Ска, привязанного накануне рядом с ним, не было видно.

Девушка огляделась. Куда исчез сид и его вещи? Даже трава не выглядела примятой на месте его вчерашней постели. Единственным, что напоминало о его присутствии, были остатки потухшего костра. Гнеда зачерпнула горсть золы. Она была едва тёплая.

51

Кормилич – воспитатель, опекун княжеских детей, лицо, заменяющее знатному мальчику отца.

52

Зверолов – созвездие Ориона.

53

Стожары – одно из названий созвездия Плеяд у славян.

54

Кичига – одно из названий Пояса Ориона у славян. Изначально кичига – орудие в крестьянском быту, молотило для зерновых.

55

Речь идёт о Туманности Ориона.

56

Речь идёт о созвездии Плеяд.

57

Фиргалл придерживается взглядов на астрономию, созвучных Клавдию Птолемею, отражённых в классическом труде «Альмагест», в частности – шаровидности земли и геоцентричности Вселенной.

58

Бусенец – мелкий моросящий дождь.