Страница 11 из 23
«Слезами горю не поможешь. И ругаться тоже смысла нет. Она же плачет, смотри!.. Она раскаялась. А дело так и не сделано!.. Чего ж теперь браниться?..»
И так ясно это слышалось Федору, что он невольно даже обернулся.
Но нет, друга Ниткина тут не было, и не только здесь, но и вообще в Гатчино — уехал на побывку к матери в Петербург.
— Хорошо, — услыхал Федя собственный голос, куда более рассудительный, чем, казалось, должно бы. — Бог простит, и я прощаю. Только не ври больше, договорились?
— Договорились, — всхлипнула сестра. — Только я всё равно уже не с ними!.. В-валериан…
— Что «Валериан»?
Федя грешным делом подумал, что Вера сейчас начнёт изворачиваться и оправдываться, мол, это не я, это всё он, сбил с толку, заморочил и так далее — как порой делали в Елисаветинской военгимназии, когда, чтобы избежать совсем уж сурового наказания, навроде отчисления, можно было свалить на кого-то из «отчаянных», мол, это он придумал, а я так, всего лишь поддался. Подловато (и здесь, в Александровском корпусе, о таком даже не слышали), и прибегали к этому не шибко авторитетные воспитанники, но, на самый крайний случай…
— Валериан был такой убеждённый…, и я с ним соглашалась.
Но Федору было сейчас не до того.
— Значит, надо прямо писать! Прямо в Охранное отделение.
— Так ты ж сам мне только что говорил, что Илья Андреевич твой им всё рассказал!
Верно, подумал Федя. И ему то ли не поверили, то ли не приняли всерьёз.
— Нет, дорогой мой братец. Не поверили жандармы господину Положинцеву, и нам тем более не поверят. Самим надо!
— А ты… — осторожно спросил Федя, — ты теперь точно не с ними? Не с эсдеками?
— Нет, — покачала Вера головой, качнулась сложным калачом свернутая коса. — Была, да. А теперь — нет. Вот когда ты меня спасать пришёл… — она вытерла глаза, последний раз хлюпнула носом. — Ты меня спасаешь, а они стреляют. Даже не думают.
— И что же? — не понял кадет.
— А то, братец мой милый, что вот тогда-то и задумалась я, что нельзя вот так вот — и в пальбу. Если они тут не задумываются, то что ж будет, если какая власть им достанется? Ох, разойдутся!..
Разойдутся, подумал Федор. Уж это-то я точно знаю.
— Душа моя братец, — Вера встала, придерживая угревшегося на коленях котенка, — нам вдвоём придётся.
— Как это «вдвоём»? — не понял бравый кадет.
Вместо ответа Вера одной рукой расстегнула ридикюль.
Протянула Федору.
Внутри вместо неведомых девичьих принадлежностей матово блеснула вороненая сталь.
— «Кольт» тридцать второго калибра, — сухо сообщила сестра. — Сорок пять рублей в оружейном магазине Чижова, что на Литейном, 51. Что так смотришь? Я умею стрелять. Маме об этом знать не обязательно.
Федя, разинув рот, глядел на Веру.
— Что… что ты задумала?
— Раз и навсегда отбить у них охоту лазать по гатчинским подземельям, — усмехнулась сестра.
— Но… как?
— Как? Я к ним вернусь. И всё узнаю.
— Вер… они же… они тебя…
Но сестра только отмахнулась.
— Валериан сделает всё, что я скажу, — она не выдержала, покраснела. — И приведёт на сходку. И я всё узнаю. Клянусь тебе!..
Федор Солонов сглотнул, ладони у него покрылись по́том.
— А… потом?
— Увидишь, — хладнокровно сказала сестра. Аккуратно пересадила котенка на подлокотник кресла, достала «кольт» из ридикюля, передёрнула затвор. Прицелилась куда-то в угол.
Сухо щёлкнуло.
— Я не хуже тебя умею по подземельям лазать.
…И на этом стояла, хоть плачь.