Страница 2 из 87
Куликов захохотал, Федор усмехнулся — прижилась его идея. По пути из Петербурга Друг внезапно вспомнил о зажигалках, что в войну они стали очень популярны. Удивляться нечему — спички могут отсыреть, да и вспышку их головки ночью разглядишь издалека. Тут же пуля прилетит… Зажигалки в этом мире были, но какие! Здоровенные, тяжелые и безумно дорогие. На столе стоять — куда ни шло, но в карман такую не положишь.
— Будем делать «зиппо»[7], — сообщил голос в голове. — Ниша-то пустая, рынок их не видел. Вещь необходимая, в очередь за ними станут.
Воротившись в Тулу, Федор изготовил штампы и отвез их на патронный завод. Заказал там заготовки, оплатил наличными. Почему у них? Друг так посоветовал, наказав не городить барьеры. Есть завод, где тянут гильзы из латуни, значит налицо кадры и металл. Прессы тоже есть, как же там без них? Получив заготовки корпусов, Федор собрал десяток зажигалок. Было бы скорее, но проблемой вышел кремешок, из которого колесико высекает искры. Никакого камня в нем, конечно, нет, это сплав железа с редкими металлами. Кремешки делали в Германии и ввозили их в Россию небольшими партиями. Поискать пришлось и купить задорого. Но зато зажигалки вышли безотказные. Федор их проверил и продемонстрировал друзьям.
— Полагаешь, будут брать? — усомнился тогда Рогов.
— С руками оторвут, — улыбнулся Федор. — Просто и надежно. Кремешки закупим, а бензин в аптеках продается.
— Почему такая маленькая? — не отстал Рогов.
— Под карман в жилетке. Специально рассчитал.
— Какова себестоимость? — подключился Куликов.
— При большой партии — копеек двадцать пять. Может, тридцать. Продавать же будем по полтине.
— Не возьмут за столько, — не поверил Рогов. — Это пятьдесят коробок спичек.
— Спички есть у всех, — сказал Федор. — Зажигалка не у каждого. Статусная вещь.
Рассудить их спор пригласили родственника Куликова по жене по фамилии Арефьев. В Туле он владел мелочными лавками. Арефьев повертел «зиппо», высек пару раз огонь, примерил зажигалку к жилетному карману и кивнул:
— По полтине заберу — тысячу для пробы.
— Продавать по сколько будете? — не замедлил Федор.
— Для начала по рублю, — сообщил купец.
— Это что же получается? — возмутился Куликов. — Нам двугривенный за штуку, а тебе полтина?
— Можем лучше поделить, — не смутился гость. — Если долю выделите. Третья часть моя.
— Рожа-то не треснет? — фыркнул Куликов. — Тридцать три процента? Мы — товар на блюдечке, он торгует, но получит больше. Сами продадим.
— За прилавок, что ли, встанете? — хохотнул купец. — Не забудьте ордена надеть.
— Я тебе! — поднялся Куликов.
— Погодите, Николай Егорович! — вмешался Федор. — Ерофей Семенович отчего-то вдруг решил, что других купцов в Туле не имеется. Мы отыщем компаньона. Поумней и не такого жадного. Вот на этом, — указал на зажигалку, — можно состояние составить.
Арефьев засопел и сник.
— Ваше слово? — выдавил уныло.
— Двадцать пять процентов. Нас тут четверо, значит, доли равные. Но при этом все берете на себя. Начиная с выделки и торговлей завершая. Мы лишь контролируем процесс. А еще готовим инструмент и обучим кадры. Ну так как, согласны?
— Ладно, — пробурчал Арефьев.
— Приходные книги буду проверять, — не замедлил Куликов.
— Проверяй, конечно, Николай Егорович, — выдохнул купец. — Я за то не беспокоюсь. Не найдешь ты человека, кто б тебе поведал, что Арефьев обманул. Ладно, господа хорошие, по рукам!
И Арефьев развернулся. Не прошло недели, как подряженные им мастеровые выдали продукцию. За кремнями он послал приказчика в Германию. Тот скупил у производителя товар и оставил впечатляющий заказ. Заплатил наличными. Немцы возбудились и сказали: «Данке шен!». Обещали производство нарастить. Федор дал команду не скупиться. В случае войны границу перекроют, нужно создавать запас. Друг припомнил, что в Великую войну[8], кремни стали дефицитом, их ввозили контрабандой…
— Федор?
Офицеры смотрели на него.
— Да задумался чуток, — отрешился он от воспоминаний.
— Снова об оружии? — улыбнулся Куликов. — Что на этот раз?
— Нет, о барышнях, — не замедлил Федор.
— Будет тебе врать! — фыркнул Куликов. — Да какие барышни! Скоро ночевать будешь на заводе. Прямо сам себя изводишь. Неужели Соколову не забыл? Где она сейчас?
— Говорят, в Тамбове служит классной дамой. В институте благородных девиц.
— Ты откуда знаешь?
— Сообщили, — напустил туману Федор. Не хотел рассказывать друзьям, что послал запрос в Министерство просвещения. Через две недели получил ответ. Догадаться, что сбежавшая невеста станет вновь учителем, не составило труда.
— Я надеюсь, что в Тамбов ты не поедешь? — не замедлил Куликов.
— Нет, — ответил Федор. — То, что было, отгорело.
— Вот и славно! — подключился Рогов. — Приглашаем тебя в гости. Завтра воскресенье, нужно отдохнуть. Посидим у Николая. Дети по тебе соскучились. Говорят: где дядя Федор? Почему нам вкусненького не несет? — засмеялся капитан. — Приучил ты их. Так что приходи! Надо бы отметить наше «зажигательное» дело. Жены рады будут. Я Варвару приглашу. Ты не возражаешь?
— Нет, — ответил Федор.
— Значит, завтра в полдень…
В мастерской Федор спрятал автомат и достал чертежную доску. Набросал эскиз нового затыльника и крепления приклада. В понедельник передаст на производство. Испытает и запустит в серию, к Рождеству будут автоматы. Что потом? Друг подскажет. Завершив работу, снял эскиз и глянул на часы — время уходить. За окном темнеет — осень на дворе. В мастерской он был один, уходя, закроет дверь на ключ. Это помещение выделили ему в личное пользование. Притащили несколько станков, подключили к электричеству[9]. Работай — никто не помешает. Федор иногда привлекал мастеровых, только большей частью обходился сам. Сняв мундир и надев халат, трудился за станком. Офицеру, вроде не к лицу, но он так привык, и к тому на заводе относились с понимаем — изобретатель как-никак. Пусть хоть молотом машет, лишь бы дело спорилось.
Затворив дверь, Федор спустился с крыльца и зашагал между пыльных корпусов. За кирпичными стенами работали станки, их гул и визг металла заполнял окружающее пространство. Меж цехов витал запах лака и веретенного масла, а от кузниц несло дымом от сгоревшего угля. Пахло железом. Тот, кто говорит, что металл не пахнет, никогда не видел производства. Это запах обработанных деталей и готового оружия. Он въедается в металл и стены корпусов, даже если их освободить от оборудования, остается на года.