Продолжает Чарли Чен

— Вы ошибаетесь, — медленно сказал инспектор. — Есть все основания подозревать и их тоже.

— Но что же тогда делать? — в отчаянии прошептала девушка.

— А вот что, — мягким движением инспектор взял розоватый листок из рук Памелы, порвал его на мелкие клочки и спрятал их в карман. — И не ломайте больше свою хорошенькую головку над этой загадкой. Потому что она уже разгадана.

— Разга… — Мисс Поттер с трудом подавила готовый родиться крик. — И вы знаете, кто убил моего деда?

— Знаю. Правда, английскому суду понадобятся еще некоторые дополнительные доказательства его вины, но я их добуду.

— Кто же он?

— А разве вы не догадываетесь?

— Конечно, нет! Откуда бы я могла об этом догадаться?

— Между тем, — усмехнулся Чарли, — у нас были совершенно равные шансы разгадать, что к чему. Но вы не использовали своих. И я знаю почему. Потому что все ваши мысли были заняты одним молодым человеком, который вас непрерывно раздражает. Я работал в лучших условиях, поэтому догадался первым. По ряду соображений я придержу свою догадку при себе.

И он с видимым удовольствием принялся за мороженое.

19. Английская набережная

Утром следующего — последнего — дня плавания Чарли получил радиограмму от Даффа:

«Всегда был в тебе уверен. Не знаю как благодарить за все что ты для нас сделал. Справки подтверждают что калькуттский ювелир был связан пятнадцать лет назад с контрабандой алмазов из Южной Африки в Европу. В Кимберли за поставку алмазов отвечал Джим Эверхард. Думаю что замшевые мешочки имеют к этому прямое отношение. В Сан-Франциско к сожалению прибыть пока не могу, там уже ждут вас с ордером на арест капитан Фланнери и сержант Уэллс. Выздоравливаю что есть сил, твой Дафф.»

День обещал быть пасмурным, и большинство членов группы провело его в своих каютах, готовясь к утреннему прибытию в порт. За разными хлопотами почти все позабыли о приглашении Бенбоу на просмотр его пленок, так что тому пришлось после обеда еще раз напомнить каждому о грядущем сеансе.

Примерно к восьми погода испортилась окончательно, и солнце скрылось за низкими мрачными тучами, ускорившими наступление темноты. Начал накрапывать мелкий дождь, сменившийся плотным непроницаемым туманом, весьма похожим на тот, что окутал Лондон в ночь убийства Хью Морриса Дрейка. Низкий тоскливый рев автоматического туманного горна то и дело заставлял пассажиров вздрагивать, с опаской поглядывая в чернильный мрак за иллюминаторами.

Ровно в половине девятого Чарли вошел в помещение носового салона, где собрались все зрители, ожидавшие, когда Бенбоу закончит зарядку своего новенького проектора.

— Пока наш любезный кинооператор еще не начал сеанс, — обратился к собравшимся инспектор, — я хочу предложить каждому из вас сделать маленькое словесное вступление к фильму: сказать о том, что более всего запомнилось вам из всего нашего путешествия. И если вы не против, то первой предоставим слово самой многоопытной путешественнице из нас всех. Миссис Люс, что запомнилось вам?

— Дрессированные коты, — без колебаний ответила старушка, вызвав всеобщий смех. — Дрессированные коты, которых я видела в маленьком театрике в Ницце. Этого представления мне никогда не забыть — что-то неземное!

— Не удивляйтесь, мистер Чен, — обратился к инспектору Лофтон, — мне тоже не раз доводилось задавать моим туристам этот вопрос под конец поездок, и почти всякий раз от ответов у меня прямо-таки глаза на лоб лезли!

— Миссис Спайсер, можно спросить и вас?

— Конечно! Только мне придется чуточку подумать. А, конечно! Вечернее платье, которые я видела в соседней ложе в Парижской опере. Подобно котам миссис Люс, это было что-то неземное! В таком платье любая женщина могла бы выглядеть на двадцать лет моложе!

— Что до меня, то мое самое приятное воспоминание еще не наступило, — заявил Вивиан. — Нехорошо, конечно, показывать на что-то пальцем, но завтра утром я непременно сделаю это, как только на горизонте покажется Сан-Франциско — вот это и будет самый незабываемый момент всего моего путешествия!

Макс Минчин вынул изо рта незажженную громадную сигару и спрятал ее в карман.

— Мальчишка в итальянской деревне, которому впервые разрешили управлять упряжкой из двух тощих волов, — задумчиво сказал он. — Хотел бы я, чтобы на счастливое лицо этого паренька смог взглянуть мой сын. Он был очень недоволен, когда перед отъездом я подарил ему «Бьюик» вместо «Кадиллака».

— А мне запомнился лес в Фонтенбло, — сказал Росс. — Что там были за деревья! Словно аристократы: стройные, гордые, высокие… Прекрасный лес.

— Запомнилось ли что-то хорошее вам? — обратился детектив к Памеле Поттер.

— О, у меня множество хороших воспоминаний, только трудно остановиться на чем-нибудь одном… Почему-то сейчас мне припомнилась та летучая рыба, которая солнечным днем выпрыгнула к нам на палубу в Красном морс. У нее было такое забавное и доброе выражение… Я еще назвала ее про себя Марком…

— Спасибо, — засмеялся Кеннавэй. — Я тоже помню эту рыбу, только я назвал ее про себя Памелой!

— А мне, — робко подала голос миссис Бенбоу, — запомнился магараджа, который садился в Дели в свой роскошный «Роллс-Ройс». Он был весь с ног до головы закутан в золотую парчу! Я тогда подумала, что как только вернемся в Акрон, обязательно поведу своего Элмера к портному.

— В моей памяти, — неспешно начал Кин, — навеки запечатлелся последний вечер в Иокогаме. Я еще тогда заглянул на почту у самых ворот порта. А там как раз о чем-то говорят доктор Лофтон с тем коренастым стюардом, которого нашли потом мертвым в доках. Я еще спросил доктора, не хочет ли он мне составить компанию по дороге на судно, но — пришлось возвращаться без него. Как я понял, доктору хотелось остаться одному. Я шел вдоль мола, в ночной дали виднелось множество огоньков идущих по заливу джонок, сампанов, рыбачьих лодок. А рядом не было ни души, — он в упор посмотрел на Лофтона, — где-то там и нашли потом тело этого бедняги, верно?

— Все готово, леди и джентльмены, — поспешил предупредить новую ссору Бенбоу. — Начали! Это мы уходим из Нью-Йорка. Тогда — странно подумать — мы были совсем незнакомы друг с другом. О, шляпы долой, вот и наша статуя Свободы! Последняя панорама американской земли… Это все мы. Мистер Дрейк улыбается — никто не знает, что кого ждет…

Комментарий продолжался в том же духе на фоне кадров Лондона, отеля Брума, Фенуиков в процессе покупок, отъезжающего инспектора Даффа, парома на Кале, Парижа, Ниццы. По аудитории было видно, что фильм все больше и больше заинтересовывает всех. Чарли с живейшим любопытством вглядывался в узкие улочки Ниццы, когда его отвлек слабый голос сидевшего впереди Тэйта.

— Мистер Чен, пододвиньтесь немного, я… я выйду. Мне плохо. Даже в полусумраке салона было видно, что лицо у адвоката белое, как мел. — Не буду звать Марка, — прошептал Тэйт, — зачем портить ему последний вечер. Все пройдет, как только я прилягу, — и он бесшумно покинул салон, а Чарли вернулся к созерцанию Английской набережной, по которой неторопливо прогуливались туристы, прицениваясь к сувенирам Ниццы и товарам прибрежных магазинчиков. Затем, как в волшебном сне, перед зрителями прошли Египет, Индия, Сингапур, Китай… Только теперь все смогли по достоинству оценить наблюдательность, энтузиазм и интеллигентность их скромного спутника из Акрона — он создал настоящий гимн их путешествию!

Промелькнул последний кадр, и под возгласы благодарности Элмер начал складывать просмотренные ленты в коробки. Через несколько минут в салоне остались только сам Бенбоу и детектив, который вызвался помочь ему перетащить все оборудование назад в каюту. Уложив там коробки с пленкой на стол, Чарли поинтересовался:

— Мистер Бенбоу, а кто занимает соседние каюты?

— Слева — миссис Люс с мисс Поттер, а правая каюта пуста.

— Минутку! — Чарли вышел в коридор и вскоре снова вернулся. — Сейчас никого нет ни в той, ни в другой каюте. Коридор тоже пуст.