Вкус подчинения

И пока он воевал с огнем, пока спасал людей, в его голове зудела мысль, что он не предупредил Солодову о своем скоропалительном отъезде и даже не успел дать наказ Марине – секретарю.

Пока языки пламени пытались сбить его с ног, он лишь думал, как легко сбила его с ног своим взглядом девчонка. Если не присматриваться, ничего особенного. Просто медсестра, просто работающая в больнице, куда он регулярно вкладывал деньги.

И он бы прошел мимо, жил бы себе и дальше трахал, громкоголосых шлюх, которые кроме кляпа во рту и члена в заднице ничего не заслуживали, если бы не два фактора, сметших все его жизненные планы в преисподнюю.

Во-первых, запах. Запах сладкого страха, смешанного с женственным возбуждением. Эта смесь просто лютая, она зацепила в капкан, не отпускала ни на секунду все то время, что она была рядом. Но даже это Давид бы пропустил, если бы не взгляд.

Она что-то уронила, почти упала ему в ноги и какого-то черта подняла свои большие глаза. Такие большие, возбужденные глаза. В них было столько вопросов, столько мольбы дать ей защиту, что Давида накрыло.

Он ясно представил, как стоит перед ней с плетью в руке, шлепает по половым губам и приказывает кончить. Она кончила для него в безлюдном коридоре, поддавшись напору и своим потаенным желаниям, завела так, как не заводила ни одна жесткая БДСМ-порнуха, где бабу сажали в клетку и пускали по кругу.

Она была одно сплошное великолепие подчинения, и Давид буквально чувствовал его вкус на языке, который она так неумело ласкала. Он обещал к ней приехать, но…

Давид привык отвечать за свои слова, а еще он привык брать самое лучшее. И эта девчонка с глазами цвета океана на Лазурном берегу была лучшей нижней, что он видел в своей жизни.

Податливая, мягкая, пугливая. Такую он искал много лет, удовлетворяя свои потребности с ушлыми шлюшками, которые могли неплохо сыграть роль сабы, но никогда не приняли бы этого всерьез.

Солодова же.

Одна фамилия навевает сладостные мысли о солоде, который придает пиву мягкий сладковатый вкус с горчинкой. Вот и она была такой же…

Она была настоящей. Он увидел в этих глазах похоть, тщательно скрываемую страхом. И от этого сочетания нервы до сих пор звенели.

Одно лишь прикосновение к ее телу, а в дальнейшем ее неизбежный отклик, снесли внутренние стены, которые он строил много лет.

Каждой твари по паре.

Свои желания он хотел разделить не за деньги, а по взаимному влечению. Потому что нет ничего лучше, чем найти истинную сабу, которая будет принимать боль, наслаждаясь ею, так же как наслаждается хозяин, ее причиняя.

Истинная саба должна получать удовольствие в первую очередь, ублажая своего хозяина. Именно это сочетание делает Тему столь острой и возбуждающей.

Полное единение. Никакого принуждения, никаких страданий. Только кайф, как от самого упоротого наркотика. И теперь Давид чувствовал настоящую ломку, потому что нашел свой опиум.

Солодова должна сама хотеть, угадывать желания и полностью отдаваться во власть своего дома. Во власть Давида.

– Ты не здесь, – замечает Володя, стягивая с тела почти насквозь прожженный костюм и откидывая его в сторону. С огнем то они справились, но потери, как денежные, так и ресурсные, будут колоссальны. – И явно думаешь не о работе.

– Не о ней, – подтверждает Давид и мажет ожоги специальной мазью, которая была в распоряжении любого работника нефтяной платформы. – Девчонку нашел.

Володя, взяв полотенце, оборачивается и удивленно вскидывает брови.

Давид ему рассказывал о своих потребностях, и друга это не смутило, но речи о женщинах не вел. Потому что платил им. Кому приятно болтать о том, что не можешь найти женщину, готовую лечь с тобой по любви, а не из-за материальных благ.

– То, что надо?

– Высший класс. Настоящая.

– И как ты понял? – интересуется Володя несколько недоверчиво. – Может, очередная шлюшка в Теме? Подставная?

Володя не слишком доверял женщинам. Бывшая жена до сих пор пытается его разорить.

– Эта даже не знает о Теме, в этом и вся прелесть.

– Даже так. Девственница?

– Надеюсь, нет, – морщится Давид, вспоминая крики своей единственной невинной. Он и сам тогда молокососом был, а она орала как резаная. Он, конечно, любил игры с криками и болью, но не хотел причинять ее по-настоящему. Он хотел игры. Взаимно приятной и обжигающей нутро.

– Познакомишь? – подмигивает Володя, на что Давид скалится, вспоминания тонкие черты лица и пухлые губы, явно напрашивающиеся на что-то покрупнее большого пальца.

– Когда женюсь. Не раньше. Иначе решит, что можно и без Темы быть счастливой.

– Можно, в принципе, – замечает Володя и заходит в кабинку душа, закрывая за собой двери.

– Не таким, как она или я.

Глава 15.

Давид растирает тело мочалкой, уже кожей ощущая, как скоро Солодова будет делать это своими неумелыми ручками, как будет пытаться спрятать свой взгляд, как пальчики будут порхать на члене, как хорошо она будет слизывать капли воды с тех мест, с каких он прикажет.

Одно слово «приказ», и Давид сжимает челюсти, планируя первым же приказом раздеть Солодову. Потребовать показать ему свое тело.

Чудесное, жаждущее ласк и наказаний тело. Его тело.

Давид, по возможности решив все проблемы с убытками, вернулся в Москву и тут же набрал номер приемной детского хирургического отделения. Расписание он узнал сразу, чтобы у Солодовой не было возможности избежать встречи.

– Как уволилась? – не понял он, выслушав ответ в третий раз и медленно выпрямляясь в кресле в своем современном кабинете.

Давид шумно выдыхает, чувствуя, что паника втекает в тело, как яд. Потом еще раз. Прикрыв глаза, он старается не волноваться.

Найдет. В конце концов, далеко она уйти не могла. Может быть, нашла работу в клинике или пусть даже уехала в другой город. Не важно. Дело пары дней и навыков хакера.

Неужели испугалась? Неужели Давид неправильно понял ее тело и чувственную сущность?

Он находил истинную сабу только однажды, но она давно принадлежала другому. Скорее всего, она уже свободна. Марисса из Лондона.

Но желания забирать чужую истинную у него не было. Если он упустит и эту…

– Когда? – спрашивает он спокойнее, сдирая галстук и быстро набирая на селекторе номер главы своей безопасности. Димы.

– Буквально пару дней назад, – отвечают в трубке, пока на заднем фоне шумят голоса. – Так быстро. Мы даже удивились, что ее отпустили, учитывая…

– Да, Давид Маркович, – ответили с другой стороны, и он прослушал ответ медсестры. Впрочем, ему это было не интересно, и, извинившись, он бросил трубку.

«Значит, два дня. Ждала два дня и слиняла, – думает Давид, дрожащей рукой проведя по темным, чуть вьющимся волосам. – Куда только?»

– Солодова, медсестра, нужен адрес, – бросил он Диме и, отключив связь, поднялся и подошел к окну.

Город, раскинувшийся перед ним как море, скрывал девчонку. Но он найдет свою жемчужину, даже если для этого придется перевернуть каждую раковину, сожрать всю рыбу. Он не привык отступать. Он привык получать то, что ему было нужно. На данный момент только адрес.

Он не хотел знать остального. Ему было важно ее тело и подчинение, а не мысли. Если честно, он боялся, что ее возможная глупость отвратит его. Он не терпел тупых людей. Он в принципе с трудом переносил общество. Так и с Солодовой.

Как часто, встречая человека, чувствуя страсть, мы разочаровываемся в нем из-за мелочи.

Он боялся перестать чувствовать то острое предвкушение, которое раздирало на части и приносило удовольствие.

Эйфорию только от мысли, как он будет учить свою сабу, как вместе с ней будет открывать все способы чувственного секса. Секса на грани боли. Боли на грани наслаждения.

Дима перезванивает через пять минут, за которые Давид стискивает свой член, ярко представив все, что будет делать с этой малышкой.

Она такая миниатюрная, так похожа на фарфоровую куклу, которые когда-то дарил настоящий отец матери.