Страница 30 из 69
После смерти бога Аписа армия великого царя шла по Дельте от города к городу, почти не встречая сопротивления. Кое-где правители септ (номов в греческом варианте) пытались вступить в бой, но это было скорее из-за неадекватного восприятия действительности. Слабоумие и отвага местных чиновников пресекались быстро и жестко, а рассыпавшиеся веером по стране беженцы только усиливали панику. Города в подавляющем большинстве своем открывали ворота, как это было и в нашей действительности. Ведь, если царь не угоден богам, зачем подданным умирать за него? Отсюда следовал логический вывод, что если новый царь побеждает, то он как раз богам угоден, и с ним надо договариваться. Этот фокус египетские жрецы проделывали много раз, и каждый раз получалось. И гиксосы, и ливийцы, и нубийские фараоны принимали правила игры, встраиваясь в сложную систему местной жизни. Но в этот раз система дала сбой. Со жрецами не договаривались, их ставили перед фактом. Настоятелей храмов тащили к самому Нибиру-Унташу, который следовал с армией, и тот пояснял жрецам, как будет строиться их дальнейшая жизнь. После возвращения Сукайи, который подробно доложил свое видение проблемы, все планы Первосвященника были пересмотрены. Ведь он чуть было не совершил чудовищную ошибку, повторив то, что уже делал раньше. Местные верования трогать было нельзя. По крайней мере сейчас. Но вот остальное трогали, и очень сильно. У храмов отбирали земли, и это не обсуждалось. Храмовые хранилища обчищались методично и качественно, и Казначей великого государя, получив очередную сводку по телеграфу, судорожно изыскивал новые помещения, где будут сложены груды серебра и золота. В обмен на лояльность сходящим с ума от страха жрецам предлагалась самая высокая цена — жизнь. Ну и неплохое денежное содержание. В Мемфис поплыли гонцы, к самому Птаххотепу. И тот, будучи в немилости у государя нынешнего, подумывал о том, чтобы войти в милость у государя будущего. Ведь в армии был разброд и шатание. Смерть живого бога привела народ в уныние, и Тахарка в глазах подданных легитимность уже потерял. А новый царь, захвативший старую столицу Пер-Рамзес, наоборот, эту самую легитимность приобретал. Так была устроена жизнь в этой странной земле. Ведь Александру Великому жрецы сдали страну вообще без боя, и после этого мирно уживались почти триста лет с династией Птолемеев. Впрочем, с римлянами они уживались тоже, очень договороспособные люди были, на удивление просто.
От тягот войны крестьяне страдали меньше всех. Бывало, заглянет такой звероподобный всадник в убогую лачугу, сморщит нос, и поедет дальше. Ну нечего там было брать, горшок если, или мотыгу какую. Только с баб подать натурой получить. Ну так то законное дело на войне. А жечь деревни приказа не было, государь велел беречь налогоплательщиков.
Великий фараон Тахарка отводил войска на юг, к Мемфису, стягивая туда все наличные силы, и готовился дать генеральное сражение. Оборона Дельты рассыпалась, потому что население не убивали и не уводили в плен. А потому ползать по болотам и камышам, изображая из себя героев, желающих было немного. Просто очередная смена династии, сколько раз такое уже было. Ведь сами жители великого царства уже и забыли, когда ими правили природные египтяне. Какая разница, что за фараон на троне, да лишь бы Нил разливался так, как положено ему великими богами.
И вот пока фараон Тахарка готовился к решающей битве, высшие иерархи Египта и Персии встретились на корабле в том самом месте, где Нил распадается на рукава. Разговор был длинным, переводил его Сукайя, но интересны из него всего две заключительные фразы.
— Если бог Апис признает вашего царя и примет еду из его рук, то и народ Египта тоже покорится вам, — эта фраза принадлежала Верховному жрец Птаха.
Автор следующего изречения угадывается легко, потому что ответ был таков:
— Тогда проследи жрец, чтобы эта скотина как следует проголодалась.