Грани

Эвис тоже ни разу не нажала на спуск пулёмёта, из машин никто не выскакивал. Подорвав двумя ракетами замыкающий транспортёр, мы полетели домой.

Поле боя. Харальд.

Вблизи поместья с потемневшей от воронок и вывороченной земли поднимались дымы. Горели машины железноголовых. Пока к укреплениям никто не подошёл ближе чем на полкилометра. Неуклюжие остовы моторизованной брони валялись по всему предполью. Наша линия обороны огрызалась редкими точными выстрелами с расстояния, на котором без поддержки тяжёлой техники железноголовые были бессильны. Ахмед снизился до двухсот метров — ниже вертолёт могли зацепить разрядники — мы оценили обстановку как обнадёживающую и пошли на посадку.

На укреплениях было относительно спокойно, прорыва пока нигде не предвиделось, люди слаженно работали, а не просто стреляли по целям. Фрези вместе с Нессой возилась с немногими ранеными в строении, отведённом под госпиталь. Я не стал её отвлекать, показался что жив и здоров, и направился к расположению псоглавцев.

Барахай встретил меня с озабоченным видом. Только что вернулись несколько дальних разведывательных разъездов. По их сведениям, на помощь застрявшему возле нас отряду техники срочно выдвинулись две группы по три десятка машин и сотне пехотинцев, и из лагерей в спешном порядке собирают сводный отряд, который скорее всего подойдёт с правого фланга. Численностью до восьми сотен, как предполагают разведчики. То есть подойдут с самого опасного направления, которое прикрыть тяжелее всего.

— Вот тогда начнётся… — сам себе сказал я. А Барахаю — чтобы он держал пару групп дальнего обнаружения на подступах. Ещё полчаса у нас есть, чтобы перемолоть прицельным огнём наседавших с фронта и часть людей перебросить на фланг.

Пройдя по окопам и огневым точкам, я сообщил изменения и новости. Люди восприняли это как должное — война она и есть война, раз враг замечен с другой стороны, будем бить его и там. Связавшись с Гелахиром, я узнал результаты его наблюдений. С тыла пока вроде никто не собирался подходить, а перевших с фронта железноголовых осталось менее четверти при наши потерях в восемнадцать убитыми и сорок пять ранеными. Я стал по одному-два пересылать на правый фланг, где они вместе с воинами Барахая, обученными огнестрельному оружию, готовились к встрече и возможной рукопашной. Эти полчаса пролетели быстро, но мы успели создать с фланга заслон почти в триста человек при десятке тяжёлых пулемётов КПВТ и пяти спаренных 23-миллиметровок на подвижных колёсных станках. Ещё сюда мы притащили новенькую стомиллиметровую скорострелку шведского производства, Ганс божился, что купил её прямо на заводе "Бофорс". Правда или нет, но лупила она отменно. И грохотала как пять танков.

Барахай появился в проёме двери блиндажа со странно спокойным выражением на волосатой морде.

— Идут. Восемь ходунов, три десятка машин с орудиями, пять сотен пехотинцев.

Ходунами мы называли большие шагающие установки с платформой, на которой были установлены два спаренных разрядника большой мощности. Били они на полкилометра уверенно, и на семистах метрах ещё могли нанести урон незащищённым бронёй людям. А вот ствольные самоходки это серьёзнее.

Я остановил парня лет восемнадцати, из новичков.

— Иди на укрепления. Здесь нужны ещё сто человек. Скажи, чтобы перенесли сюда пятнадцать ПТР и пять безоткаток. И десять снайперов с маузерами сюда.

На том же складе, где мы подобрали Ахмеда и нашли вертолёт, отыскались отличные дальнобойные винтовки с оптикой, "Маузер 98", под стандартный длинный патрон 7.92, которых у нас было навалом. Со временем выделились и те, кто с ними обращался лучше всех. С километра Мэри снимала ворону в полёте, да и стрелки из числа людей ей мало в чём уступали. Их задачей будет не подпустить ходунов на расстояние точного огня.

Вдалеке сверкнуло, метрах в двухстах от укреплений взлетел фонтан мёрзлой земли и дыма. Пристреливаются, гады… Судя по взрыву, калибр между тремя и четырьмя дюймами, точнее не скажешь. Стволы не шибко длинные, кажется, как у второй серии "тридцатьчетвёрок", значит, прицельно смогут стрелять метров с восьмисот, не дальше. Есть ещё время отправить кого-нибудь найти Ахмеда и подвесить зажигательные кассеты, чтобы он занялся самоходками.

Через десять минут рядом появилась Фрези.

— Я говорила с Нессой, она сказала, что пока ей не нужна моя помощь, а тебе я здесь пригожусь больше.

Я вздохнул, задумчиво посмотрел на подругу.

— Кто знает, может, скоро нам вообще помощь не понадобится

Поле боя. Фрези.

После разговора со старшей эльфийкой мне полегчало. И оттого, что я поделилась своими сомнениями и страхами с намного более опытной женщиной, и оттого, что я теперь знала, что делать. Придя на укрепления к Харальду, я просто заняла своё законное место рядом с ним. И хотя я действительно приняла решение, в этом бою я буду с ним до конца, независимо от исхода.

Ходуны приблизились на расстояние выстрела из винтовки. Одну снайперку Харальд взял себе, устроил цевьё на какую-то подпорку. Я в бинокль наблюдала за ходуном, который он избрал своей целью. Он и Андрей намеревались снять водителя крайнего левого, самого ближнего ходуна, перешёптывались о чём-то. Почти одновременно хлопнул залп из восьми стволов, я видела, как вдребезги разлетелось бронестекло кабины, тяжёлые винтовочные пули разнесли голову и грудь водителя, остальные полетели в стрелков или механизмы. Ходун замер на месте. Теперь пока до него доберётся запасной экипаж — и ещё не факт что доберётся…

Расплёскивая морозную пыль, рявкну "Бофорс". Два снаряда из пяти накрыли самоходку, вырвавшуюся вперёд, звякнула вылетевшая кассета. Начался настоящий бой, а не просто пальба по мишеням. Вокруг легло несколько снарядов. Стылая земля брустверов хорошо задерживала осколки.

Обходя притормозившие самоходки, под прикрытием беспорядочного огня ходунов вперёд двинулась пехота. Разряды не долетали до нас, но мешали целиться, слепили, особенно в оптике.

— Мэри! С открытого снимешь стрелков с пятой машины?

Эльфиня уверенно кивнула, отстегнула прицел. Устроилась на бруствере, не обращая внимания на близкие разрывы, замерла, не дыша. Сухой треск, ещё, и через пару секунд один ходун заткнулся. Артиллеристы накрыли его, разметав на запчасти.

Мэренвен осела на дно окопа, зажимая грудь. Между пальцев струилась кровь. Я кинулась к ней, на ходу оборачиваясь на Харальда. Он стоял с застывшим каменным лицом, глядя сквозь меня. Эльфиня посмотрела прямо в глаза, спокойно прошептала что-то на своём языке, слабо улыбнулась и умерла. Осколок снаряда вошёл ей прямо в сердце.

Харальд поднял её винтовку, дозарядил, закрепил прицел на место и встал на самом видном месте. Крикнул что-то артиллеристам, я не разобрала. Выстрел, второй, короткий оглушающий грохот, огненные всплески разрывов на том месте, где только что был ходун, снова. Вокруг визжали летевшие рикошетом от скал и бетона осколки, уже и молнии пролетали, слабые, но обжечь могли. Он бесстрастно сменил магазин, не уходя с бруствера, хладнокровно расстрелял водителя и операторов ещё одного ходуна, потом следующего; машины тут же уничтожили из скорострелки.

Тем временем пехотинцы в своей моторизованной броне приближались. Их били из пулемётов и противотанковых ружей, но они всё равно шли. У обслуги зениток заканчивались снарядные кассеты, уже и самоходки подползли настолько, что в конце концов смогли накрыть три из пяти самых опасных для них гнёзд безоткатных орудий, стрелявших кумулятивными. Харальд добил экипаж последнего ходуна и вернулся в окоп. Я отошла от ПТРа и сухо спросила его:

— Смерти ищёшь? Девчонка из-за тебя, считай, погибла.

— Мэри погибла потому, что все мы смертны. Кто — сейчас, кто позже. Ты назвала меня богом войны. Так дай же оправдать оказанную честь.