Тонкая материя

Дождь выбивал дробь на моем зонтике с безумием кавказских барабанщиков. Я выудил из кармана плаща смарт-ключ и нажал на кнопку дистанционного включения двигателя, заставил электронику помигать мне, чтобы отыскать свою машину в стаде железных коней. Чудеса электроники восхищают меня, вселяя робкую веру, что человечество небезнадежно. Но в руках очередного дремучего получеловека все чудеса техники выглядят все более экзотично. Но хватит ворчать! Подойдя к машине, я нашел ее живой и готовой к движению. Но кроме машины, рядом с ней, я обнаружил и что-то еще более восхитительное: девушку с шоколадной кожей, красивую как знаменитая Бейонсе. Мокрая, замерзшая мулатка, одетая хоть-сейчас-на-подиум, сверкнула белками черных глаз и на забавной смеси русского с английским спросила, могу ли я ей помочь. Очень красивая и не менее сердитая девушка. Я предложил ей перейти на родной английский, что вызвало у красавицы удивление, восторг и прилив доверия. Речь ее потекла гладко и с огромной скоростью. Через несколько мгновений я был в курсе дела. Джип, припаркованный рядом с моей машиной, был ее, но проникнуть в него не было ни малейшей возможности: аэропортовский воришка стащил у нее сумочку с ключами и вот-вот должен был появиться на парковке, чтобы попытаться угнать ее тачку. Логично, хотя из-за специализации, рационализирующей воровскую деятельность, в логику могла вкрасться и ошибка. С другой стороны, воришка мог возомнить себя универсалом, способным на смену окраски не хуже хамелеона. Помощь она вызвала, скоро они будут здесь, а пока могла бы она подождать в моей машине? Ну, конечно, тысячу раз конечно! Утвердившись на переднем пассажирском сидении, она завертелась, высматривая и чужих и своих – кто раньше успеет. Соблазнительные формы порывисто двигались в танце, самопроизвольно рождавшемся из напряжения, овладевшего девушкой и передавшегося мне. Руки, груди, ноги – все высшего качества – мелькали передо мной, и чтобы как-то снять лишние эмоции, я достал из бардачка пистолет. Всего лишь газовый, но смотрелся он грозно и был красив. Соседка моя мельком взглянула на него и усмехнулась. Я удивился ее реакции на оружие.

– Газовый пистолет?– уверенно определила она.

– А ты эксперт?

–Я разбираюсь в оружии. У меня дома два пистолета и винтовка.

– Нам тут столько не понадобится. Карманники или сумочники оружия с собой не таскают. А эта пушка смотрится как боевая.

Она протянула руку и легко отобрала у меня игрушку.

– Для копа ты слишком красива.

– Я джазовая певица.

– Не шутишь?

И в этот момент мяукнула и подмигнула машина, которую мы стерегли. Джип певицы. Я выключил мотор, и мы пригнулись – синхронно и автоматически. Струи дождя раздвинулись, как занавес, и к джипу певицы прилипла фигура в серой куртке с капюшоном. Убедившись, что в салоне пусто, вор, вместо того, чтобы ворваться в машину, завестись и убраться подальше, пошел зачем-то в проход. А когда вернулся, глазам своим не поверил: его встречала прекрасная черная дьяволица с большой волыной, нацеленной прямо ему в лоб, свирепая, орущая приказы на языке, похожем на английский. Чисто голливудский боевик. Вор, весь в сером, почти призрак, вильнул в сторону, понадеявшись на свою профессиональную юркость и ловкость. Но оказался в объятиях, совсем не дружественных, большого парня. Теперь уж точно голливудской, суперменской наружности, мигом скрутившего неудачника и положившего его лицом в лужу.

– Кажется, я вовремя, – улыбнулся супермен нам всеми зубами.

– Ерунда, я бы справилась, – слегка бравируя, отозвалась красотка. – Но все равно, большое спасибо.

Я смотрел на эту гармоничную парочку и чувствовал себя зрителем, случайно попавшим на съемки боевика.

– Эй, приятель, мы даже не успели познакомиться или я забыла, как тебя зовут? – обратилась ко мне девушка, и я понял, что попал в сценарий.

Я представился.

– Я Джекки, а это Пол, – раздвинула большие губы в обольстительной улыбке мулатка.

– А это наш российский воришка, – напомнил я, указывая на распростертое тело, и мы все дружно рассмеялись.

– Отпустите, мужики, – ожило тело.

– Сейчас, – ответил Пол и профессионально ловко обыскал вора. Нашлись документы певицы, деньги, ключи.

– Пошел!– прикрикнул на серого типчика Пол.

Вор растворился в воздухе.

– Он должен сидеть в тюрьме, – напомнил я американским друзьям.

– Ну, мы же не копы или, как у вас тут называют их, менты. – Он вдруг зорко вгляделся в меня. – Или менты?

– Я просто музыкант. – Он еще пристальней всмотрелся в мое лицо, и огонек узнавания блеснул в серых глазах.

– О, да. Вы не просто музыкант. Я был на Вашем концерте. Вы великолепный скрипач!

Девушка, возможно уже забывшая о моем существовании, с интересом уставилась на меня своими глазищами.

– Играешь джаз?

– Обожаю.

– Ты не безнадежен.

– Джаз – это лично ваше, как кожа или одежда. Импровизация и пульсация – в вашей крови. Белый джаз – максимум очень талантливая реакция на вашу музыку.

Дождь перестал идти, но все равно было глупо начинать спор о таком тонком и деликатном музыкальном моменте на парковке.

Но девушка, уже было совсем устроившаяся на водительском сидении, вышла из машины и захлопнула дверь.

– Настоящий талант сильнее крови, – отчеканила она, стоя ко мне почти вплотную. – А для гениальных музыкантов нет границ. Драться будем? – расхохоталась певица.

Мы обменялись визитками, и джип американки важно покатил со стоянки, вкусно шурша широченными шинами. За ним пристроился кадиллак с дипломатическими номерами. Пол вскинул руку в прощальном жесте.

Жизнь – полное безумие. Несмотря на самые блестящие умствования древних (Аристотель) и новых (Ницше), самый глубокий анализ сути человека (Шекспир), достижение высот духа и гармонии (Бах), тысяч других доказательств прекрасных сторон и черт человеческого характера, бесконечных попыток подняться, открыть-завоевать недоступные прежде тайны, секреты фантастически проявляющей себя на всех уровнях природы, жизнь человеческая, полная животных страстей, приводящих к убийству и прочим гнусностям, полное безумие с еле видной точкой света в конце туннеля. И если бы не музыка и близкие к ее измерению другие искусства и наука, если б не взлеты духа и колоссальные усилия сохранить достоинство, сохранить лицо, деградация съела бы нас с потрохами.

Да, музыка… Вот где соблюдение законов вещь не вынужденная, заставляющая быть послушным, смирять свои анархические поползновения, не поддаться стихии разгула страстей, нет и нет. Музыка для меня это радость совпадения с физикой нашей реальности. Мое тело, мой мотор, работающий в ритме Земли, нашей системы, раскрученной нашей звездой (простая, обычная звезда, но для нас нет звезды прекрасней!), в восторге от огромных скоростей, с которыми движутся небесные тела. Музыка это прежде всего математика и физика, идеальная форма (гамма, аккорд), с которой начинаются фантастические путешествия в реальный мир человеческих страстей; настоящее музыкальное произведение бесконечно, как время. Я ставлю на пульт Сонату Баха или Бетховена и начинаю сотворение мира заново. Музыка это таинственные темные залы вечности, где есть все, что есть вообще и что-то еще. Моя роль – в отыскании тех подробностей, которые скрыты в тех залах и которые есть трепет обливающихся кровью наших сердец, наша жажда жить и преодолевать безумие жизни.

Я летел (черт возьми, когда мы научимся ездить спокойно!) по трассе, почти машинально поддавшись силе, притаившейся в мощном двигателе, способном выдать еще один табун лошадей. И тогда скорости вырастут до катастрофических, и холодный ветерок смерти подует над ухом, у виска, и вот это уже будет самое настоящее безумие. Воображение самовольно рисовало мне прекрасное лицо певицы. Интересно, хорошая она певица? Настоящая джазовая певица еще большая редкость, чем оперная. Дар импровизации, без которого джазовому солисту не обойтись, это дар божий.

Еще вопросы, возникавшие в связи с личностью певицы, я решил пока себе не задавать. Потом, если будет потом.