На ночь глядя

4

Я открыл глаза, увидел чистое небо и ничего кроме него. Потом в синеве без единого облачка показалось пятно. Оно издало птичий вой. Затем, отрастив крылья, пятнышко слегка увеличилось и пропало за краем моего взгляда.

Ушей коснулись звуки брызг и слегка раздражённой водной глади. Маленькие песчинки перекатывались и смешивались с музыкой пенящихся волн. Подул ветер, и холод пробежал по моим мокрым конечностям, тут же наполнившихся тупой болью. Я зажмурил глаза и пропал в своей же голове.

От одного виска до другого прыгал назойливый колокольчик, пряча каждую мысль подальше куда-то в затылок, где кожа жглась особенно сильно. Я попытался поднять руку, чтобы ощупать больное место, но сил не хватило, и я остался лежать.

Голоса появились и тут же пропали. Я перестал чувствовать себя совершенно покинутым в этот момент. Люди где-то рядом, а значит, что всё не так уж плохо. Может, они помогут мне? Наверное, кому-то намного хуже, и ему оказывают помощь. Ничего, потерплю. Кажется, я более-менее в порядке. Ну да.

Взрыв обдал жаром. Время замедлилось, и над моей головой полетели горящие обломки. Как кометы, видимые даже в дневном небе. Я загадал желание – закрыть глаза и очутиться в своей постели, поспать ещё немного. Боже, как же хочется спать.

Обломки падали вокруг меня, вздымая песок. Люди закричали, люди разбежались, и их голоса растаяли, поглощённые ворчанием океана. Где я сейчас? Подо мной точно земля, хотя мы… мы же летели, а потом… там был грохот и огонь. И вот… мы все здесь. Где же остальные? Почему опять их не слышу? От ощущения беспомощности у меня намокли глаза. Капельки еле вылезли и прокатились по щекам. Больше не получилось.

Мимо меня пробежал человек и снова пропал, я его не видел, не слышал, совершенно не ощущал. Небо кружилось надо мной, и стая птиц вертелась прямо посередине, сужаясь в центре, как мишень. На лоб брызнула вода. Я потянулся за платком, но не нащупал его. Не нашёл и кармана, и пиджака, на котором он был. На мне одна рубаха? Получается так.

Живот зачесался, я поднял руку и утолил жажду. Немного больно было, но уже лучше. Я потянулся и расслабился, просто выжидая, что же случится дальше.

Послышался ещё один взрыв. Мимо меня пролетели несколько силуэтов, при этом крича будто под водой. Я слышал их слишком расплывчато, ощущая лбом надвигающуюся тьму, и, пропадая в этой тьме, чуял духи. Такие же были у Светланы.

5

Наверное, меня кто-то оттащил от берега, потому что я очнулся, спрятанный в тени тоненького дерева с пышной зелёной кроной, похожей на зонт. Сначала я ощупал землю под собой – влажная трава и земля. Пришлось сжать в руке несколько травинок и опереться локтями, чтобы подняться. В воде дымило, метрах в ста от нас, собравшихся в одном месте. В океане что-то горело и из последних сил пускало вверх чёрные клубы́. Крыло самолёта медленно уходило ко дну, это я смог разглядеть, пока пламя доживало последние секунды.

Все началось с того, чем и закончилось в прошлый раз. Детский плач был сдавленным, но всё равно звучал громче окружающих его голосов. Я обернулся по сторонам, ощутив дикую боль в правом плече, будто мышцу разорвало, и лишь одной частью тела могу что-то сделать. Знакомых лиц нет, и не за кого зацепиться хоть сколько-то родного. Иностранец, который ругался со стюардессой, да, его помню. Он наматывал круги по песчаному пляжу и чертыхался на своём языке. Опять.

Я попытался встать, но чья-то сильная рука меня усадила обратно, взявшись за моё больное плечо. От боли из меня чуть ли не вырвался свист. Это был мужчина в очках, и его залысина, мелькнувшая на солнце, помогла узнать в нём пассажира, сидевшего передо мной в самолёте.

– Постарайся не двигаться. У тебя голова разбита, – шептал он своим бархатным голосом, – среди нас был доктор. Сейчас он поможет девушке и возьмётся за тебя.

Не о Светлане ли он говорил?

– Гена, очнулся! – ко мне подбежал Сергей и чуть не сжал в объятиях, резко остановившись в последний момент. – Я уж боялся худшего. Сам ни царапины не получил, а кого-то совсем того.

Из толпы на него шикнули, и Сергей сбавил обороты. Он пускал слюни, когда особенно увлекался своими словами и вообще забывал делать вдох, от чего порой сипел, набирая полные лёгкие.

– Сергей Витальевич тебя притащил за ворот. Вообще не представляю, как эму это удалось. Он же проплыл почти тридцать метров, удерживая и тебя и себя на поверхности! Мировой мужик!

На Сергея опять шикнули, и он решил спрятаться подальше в тени захудалого дерева, еле уместившего человек пять от силы.

Пока не думал – не болело. На затылке я ощущал неприятную пульсацию, а ногами – жар солнца. Сквозь маленькие листочки видно до безобразия чистое небо, в очередной раз меня поразившее. И теперь даже птицы пропали куда-то. Мои стопы выбивались из тени и открывались дневному жару. Приятно, пусть хоть подсохнут. Я подвигал ими из стороны в сторону, боясь ощутить боль. Вдруг, что-то сломалось при… падении? Мы и правда упали?

– Серёж? – я позвал очень тихо, но меня услышали.

– Да, Ген? – Сергей подполз ко мне на четвереньках, прижавшись почти вплотную своим лицом к моему. Я даже ощутил запах из его рта – хлеб и огурцы.

– Что случилось?

– Взорвалась турбина. Один из пилотов выжил. Он сказал, что с турбиной и при взлёте что-то было никак, но в диспетчерской приказали лететь. И вот так случилось, что ударила молния прямо в эту турбину, и самолёт начал падать. Ты ничего не помнишь?

– Почти. Кажется, я отключился практически сразу после взрыва.

– Мы долго падали. То набирая каким-то чудом высоту, то устремляясь вниз. Я думал, что умру от разрыва сердца, и не дышал почти до самого столкновения с водой.

– Сергей Витальевич и правда меня вытащил? – я до сих пор не верил ни в то, что выжил, ни в то, что мой уже пожилой, не отличающийся силой и выносливостью, руководитель сохранил мне жизнь. – А Светлана?

– Она тоже уцелела. С пилотом и ещё двумя молодыми парнями ушла разведать местность. Представляешь, упали у самого острова посреди чёртового океана! – На Сергея шикнули снова, но в этот раз он шикнул в ответ. – Ну ладно, не чёртового, а Атлантического.

Сергей резко замолчал, и я проглотил ком слюны, оказавшийся будто последним, и сухость заполнила рот. Даже язык онемел.

– Остаться бы и Свете пока, но усидеть на месте – разве это она может? Бедняжка сильно ободрала ногу и вприпрыжку пристроилась к маленькой группе. Вот только что отошли. Она как узнала, что ты выжил, как-то расслабилась даже, улыбнулась. А то смурная сидела, ждала, пока ты глаза откроешь. Я тоже подумал, что очнёшься, а потом отключишься уже без возврата, как женщина с ребёнком.

– Они погибли? – я вспомнил про резко прекратившийся плач и слишком быстро мотнул головой, тут же об этом пожалев.

– Нет, малышка выжила. Вон, пищит не переставая, вся целёхонькая. А вот мамка её утонула. Не спасли, к сожалению. Она протянула руки вверх, поднимая своего младенца, а сама…

Мужчина велел Сергею буквально заткнуться, на удивление сам Сергей потупил взгляд и правда прекратил. Я представил, как это могло случиться, и теперь мысль никак не хотела покидать голову. Отвратительно, безумно отвратительно. Жаль всех тех, кто погиб столь ужасной смертью, а ещё жаль тех, кто выжил. Я не верю, что нам удастся спастись.

Доктор подбежал ко мне, и я даже хныкнул, пожелав присоединиться к погибшим. Мужские руки меня медленно и аккуратно перевернули, уложив на бок. Что-то холодное прикоснулось к затылку, и потом всё сильно зачесалось.

– Я вам промою рану, обработаю, но забинтовать особо нечем. Уже потратили до вас. Простите, пожалуйста. – Доктор искренне извинялся, и я, как, наверное, и большинство окружающих, не понимал, за что ему испытывать вину. Самолёт упал не из-за него. – Есть у кого-нибудь нож?

У меня округлились глаза, и я попытался улечься обратно на спину, но мне не дали две руки, упёршиеся между лопаток. Я повторил попытку, но ничего. Бесполезно – слишком слаб.