Искушение

Их спортивные фигуры, широкие плечи, узкие талии, не это в них притягивало взгляд, а напряжение их тел. Как хирургу ей прекрасно известно, где у людей находиться какая мышца. И то, что не заметно простому глазу, часто выдавало знающему довольно много информации. У этих двух в мышцах и движениях читалась налитая сила. Находясь в равновесии, тело каждого буквально перетекало от напряженной заряженной активности в концентрированное расслабление мышц, а затем в твердость и на новый цикл активности. Все вместе если присмотреться со стороны – завораживало зрелостью движений, выдавая в этом компенсационном напряжении сильных личностей.

Ни орлиный взор глаз с необычным миндалевидным разрезом, ни острые губы на треугольном лице с высокими скулами, ни пышный искусно стриженный, как смола или серебро волосы – ничто так не притягивало, как это.

Юристы прошли внутрь, а Курумканский фыркнув на собравшуюся толпу, разогнал ее грозным взглядом.

– Устроили зоопарк, – ругался он.– Прасковья Дмитриевна, кто разрешал пропускать этих?

– Справка же, справочка была.

– Что ж любая бумажка справка?

Забрал ее со стола, и направился внутрь, дойдя до палаты номер один. Толкнул дверь.

В палате двое мужчин стояли, а Джефри Смит, тот самый, которому Венера оказала первую помощь, лежал. Его матрас был слегка приподнят, чтобы тот мог общаться с посетителями.

– Позвольте представить моих юристов, – перевела с легкостью Алиса, кокетливо улыбаясь этим самым юристам-атлетам, и будто намеренно, игнорируя мрачный взгляд отца.

– Чем обязан, – спросил тот, понимая, что пришли те сюда не просто так.

– Изабелла вас раскрасила, мисс, – улыбнулся Джефри, обратившись неожиданно к Венере, привлекая всеобщее внимание к ее персоне.

Венера же не проходя вглубь комнаты, примостилась у входа, разглядывая всех, теперь вынуждена была улыбнуться в ответ и кивнуть.

– Так бывает, когда происходит кровоизлияние в мозг. Ваша подруга не виновата, – ответила она, понимая, что два юриста смотрят на нее, крайне внимательно, изучающе. Особенно черноволосый. И от этих неуютных взглядов никуда не деться.

– Они здесь, чтобы уладить правовые моменты, составить договор. Марс Брицкриг, – обратился он, представив первого юриста, к Курумканскому. Последнему все происходящее все меньше и меньше нравилось.

Кивнул черноволосый мужчина, перестал изучать Венеру и теперь предельно внимательно смотрел на Курумканского. Словно пытаясь разгадать какие отношения связывали главу отделения и пришедшею с ним девушку. Его взгляд смотрел сквозь старого шамана, и как будто снова сворачивал на Венеру. Отчего той хотелось побыстрее завершить встречу. Призваться отчего именно, было выше ее сил. В этот момент Венера почему-то остро пожалела, что не носит обручального кольца. А затем, удивленно осознала, что даже не знает, где оно лежит дома.

– Но если вы поможете разрешить наше пари. Для нас будет же лучше. Это Мэдокс Мэдс.

Второй мужчина постарше, весь седой, показался ей не менее привлекательным. Настолько, что подумалось, даже любопытно, не уже ли все иностранные юристы такие? Идиотская мысль, но именно она мешала сосредоточиться. А если еще точнее, то взгляд черноволосого, продолжившего изучение ее персоны.

Джефри Смит смотрел теперь на Венеру с усмешкой, и собирался рассказать о сути пари, когда Курумканский вскинул руки вверх, перебив его.

– Вы выбрали врача? Хотел предложить с нашей стороны Венеру Баргузинскую, – он протянул руку в ее сторону, представляя. – Лучший специалист.

Мужчины повернулись к Джефри, который смотрел на нее все с той же улыбкой, застывшей, ничего не значащей и вежливо-обходительной. И в тоже время весьма раздраженной на вмешавшегося Курумканского. Весь вид которого показывал, что все ту находятся строго по делу, и никакого нарушения субординации в отношении своих подопечных он допускать не собирается и не может.

Джефри Смит развел руки глядя на нее. Слегка улыбнулся, мол в следующий раз, моя дорогая.

– Я выбрал Андрея Ритмова, – сухо сообщил Смит.

– Почему?

– У него не было в биографии негативных инцидентов, – сообщил Мэдокс.

Венера лишь дернула плечами, понимающе кивнула. Это даже не требовало перевода. Курумканский нахмурился и понял все без ее слов. В ее биографии и в самом деле был негативный случай. Он покачал головой.

– У всех бывает, случаются подобные случаи. Венера лучший мой хирург, и думаю и в Забайкалье.

– Вы не поняли, мы сделали выбор, – с нажимом произнес Мэдокс, и Курумканский всплеснул руками, взревел:

– В деле указано, ее вины нет.

Венера вышла за дверь, не дослушав, прислонилась спиной к стене.

Ей не смыть пятно позора. Не смыть, сколько бы жизней она не спасла после. Люди судят не объективно, а субъективно, а в вопросах здоровья тем более. И этот случай ей будут припоминать и не простят. А готова ли она простить себя? Ведь она и сама не желала оперировать, но ей все же больно. Больно от отказа. От не выбора ее, как профессионала.

Из палаты вышла Алиса. Остановилась, она взглядом разбирала Венеру с некоторым призрением. И эта остервенелость двух заклятых подруг, Венере поднадоела. Надоело терпеть. Затем она с удивлением отмечала, что за последнее время Алиса расцвела. Прибавила в груди и как-то целиком стала выглядеть женственнее. Дамское самолюбие напомнило о себе неприятным ощущением внизу живота.

– Думаю, ты заслужила, – заявила та не в силах скрыть триумфа и злорадства над давней соперницей.

Что с того, что выбрали не Венеру, любовнице муже и бывшей подруге? Выходит, они не просто соперницы. Она по-новому взглянула на нее, пока та слегка улыбнувшись, вздыхала:

– Боже, какие мужики. У всех наших баб в отделении слюни текут.

– К чему столько откровений?

За последние годы бывшая подруга не сказала ей и двух десятков слов. А ведь когда-то были, не разлей вода.

– Передай Андрею, я не смогу сегодня, – она бросила взгляд на дверь палаты.

– Передай сама.

– Это не мне сделали пять лет назад предложение и женились. Так что вы чаще видитесь.

Венера выпрямилась, сжав кулаки.

– Он не мой любовник.

– И не мой.

Алиса таинственно повела бровью, повернулась и пошла по своим делам. Оставив Венеру в удивлении смотреть вслед.

Все это происходило на глазах у Прасковьи Дмитриевны, которая на время забыла о своем желании сходит домой за ружьем, об усталости и о посетителях в Вип-палате. Вместо этого, разинув рот она словно в сериале впитывала подробности пикировки для новой сплетни. Эка новинка, любимица Курумканского увела у его дочери жениха. И кого? Такого талантливого и несчастного. А теперь они несчастные любовники. Ой-ёо-ёй! Адвокаты и Вип-больной тут же уступили в ее рейтинге новостей первую строчку и, она спохватившись, старательно отвела взгляд от двух молодых женщин, делая вид, что читает принесенные до этого справки-пропуска.

Сцена 4

Всю свою жизнь Андрей старался быть положительным мальчиком. Он родился единственным ребенком в семье, принадлежащей к нижнему социальному классу. Большая часть его родни не имела образования. Матери и отцу повезло первыми в роду получить еще при СССР средне профильное образование, за счет государственных стипендий и родители гордились небольшим домиком поблизости с Улан-Удэ и тем, что у них есть сын. Они стремились дать ему непременно лучшее.

Отец преподавал русский язык, а мать рисование в местной школе-интернате и оба делали все возможное, чтобы сын участвовал в самого разного конкурсах и олимпиадах, чтобы попасть в математическую школу города, куда ходили отпрыски богатых семей области. Когда появилась такая возможность, они ей воспользовались и в скорости в возрасте тринадцати лет, Андрей переехал в Улан-Удэ к городским родственникам, проводя дома только каникулы.

Город перевернул представления подростка о жизни. Андрей быстро понял, что его семья далеко не богата и далеко не так блестяща, как у одноклассников. Дети крупных чиновников с изощренной нелюбовью отнеслись к умнику, который попал в их общество, за свои оценки. И Андрей не рассказывал об издевательствах и подколках никому, молча снося побои. Вместо этого он посещал сарай родни, где таскал гантели и тяжелые ящики, наращивая мускулатуру, чтобы постоять за себя.