Искушение

– Вот, что и требовалось доказать, везение вещь относительная – продолжил улыбаться Батыр Хазанович.– А, между прочим, девушка завещание составила и донор нашего реципиента.

– Как донор?

Венера не смогла сдержать вопроса от удивления.

–А что, Венера Доржевна серьезная ныне молодежь. Находит человека, которому подходит донорски по органам, пишет завещание, тусит с ним, а потом умирает в автокатастрофе. И дарит почки. Не прелесть?

Обычно если возникший реципиент не числился в листе ожидания на операцию, не планировал трансплантаций, тем более пересадки почек, то чтобы сделать пересадку, нужно попасть в лист ожидания, пожить в Москве, пока найдут подходящего донора. Опять же, нужна была федеральная квота. Также нужно иметь определенный возраст, требуются сопутствующие заболевания, и недлительный диализный стаж. У рок-звезды только последнее условие и соблюдалось.

– Да, кто же в таком возрасте пишет?

– Хороший вопрос, но нас не касается. Наша задача решить, кто будет оперировать?

Он каверзно сощурился, оглядел собравшихся и хмыкнул.

– Раз-два-три-четыре-пять.

Пока он взвешивал театральную паузу, ей передали папку. Венера беглым взглядом осмотрела данные по пациенту.

–Как насчет тебя?

Она чуть не поперхнулась собственными слюнями. Ее? Да, ее за что? С вытянувшимся лицом, она посмотрела на старого шамана.

– У меня недостаточно опыта, Батыр Хазанович. Нужно еще лет пять практики. Пожалейте, – от волнения по щекам потекли слезы, пока она уговаривающее, смотрела в ординаторской на коллег.

Те старательно отводили взгляд, пряча сожаление, и только Алиса смотрела с ненавистью.

– Так отказывайся, Венера Доржовна. Чего ждешь? Увольняйся.

– Мне что, в ноги упасть? Только жизнь зазря. Ведь убью, и вся вина на мне. Второй раз. Батыр Хазанович! Он же старый. Организм не переживет.

Ей хотелось все это прокричать, прямо здесь на планерке среди коллег, но она только смотрела на хитрого бурята, не чувствуя на щеках влагу. Ведь Джефри Смит страдает от алкогольной и наркотической зависимости.

– Вы же видели органы на снимках.

Он подошел к ней и ласково вытер большими пальцами слезы, убирая выбившиеся светлые волосы за уши Венеры.

– Тебе духи будут помогать. Не позорь отца, – внушил, как ребенку.

Последний аргумент казался убойным, но не издевательским. Никак нельзя спорить. Он же сам ей будто отец. Учитель. А позориться дочке Ламы не положено. Последнее время она редко бывала в дацанах. Только на праздники Монал Ченмо, да на Дуйнхоре.

– Давно простирания делала?

– Вчера вернулись с Ярикты.

Венера только сопли вытерла, покачав головой по поводу простираний. Давно не делала. Стыдно было. Отец не желал часто ее видеть, зная про Андрея и ее загулы.

– Езжай сегодня в Иволгинский, подношения сделай.

В Иволгинский она, конечно, послушно съездит, куда ж деваться без уважения к старшим. Со слезами получит благословение. Молодые хирурги тоже плачут. Сначала от усталости в мединституте, затем от неудач при ассистировании интерном, а потом профессионалами, когда пациенты умирают.

– Я хотел бы его оперировать.

Курумканский обернулся, и пристально посмотрел на Андрея, а затем недовольно признался:

– Буду иметь в виду. Нужно еще с клиентом договориться. По страховке он может выбрать любого.

Он многозначительно посмотрел на Венеру.

– Все свободны, кроме тебя.

Оставшись наедине, он дал время ей ознакомиться с картой клиента, затем вздохнул:

– Тебе пора браться за скальпель, дочка. Что было, то прошло.

– Пусть лучше Андрей.

– У него нет опыта.

– Я с ассистирую.

Курумканский повел взглядом, разглядывая висящие шаманские бубны вдоль белой стены. Он их повесил много лет назад, когда стал главным врачом отделения, отгонять злых духов. Они были подлинными, бурятскими. Потер лицо руками, разочарованно выдохнул:

– Нет в нем, всем нутром чую. Нет. Понимаешь, не хочет людям помогать. О себе думает. Не его.

– Все мы о себе думаем, – Венера спрятала взгляд, чувствуя, как согласна со сказанным полностью.

Последнее время Андрей все меньше и меньше брал операций, больше занимался собой и пациентами, без хирургического вмешательства. Такое случалось с любым во время кризисов.

– В тебе дар есть и жажда помочь, а в нем?

– Может быть это все из-за Алисы? – Венера закусила нижнюю губу.

Ничего не изменилось с тех пор, как прошло ее детство в доме Курумканских. Тогда она еще дружила с его дочерями. Она подняла на него стыдливый взгляд, пока он тер лицо.

– Я давно хотела сказать…

– Да, знаю я, что ты хочешь сказать. Думаешь, не знаю? Только женитьба это поступок, дочка. Как вы живете друг с другом ваше дело, а вот выбор он делал.

– Наказываете Алису?

– Не только. Все жду, поумнеет. Учиться начнет.

– Мы планируем развестись.

– Раз хороший, чего бежишь от него?

– Вы как мой отец, – Венера облизнула губы, разглядывая Курумканского из под ресниц.

– Знаешь, за что он не любит его? А я тебе скажу. За то, что не тянет он тебя, девочка. Думаешь, слепой, не вижу, что происходит? Или не понимаю, как вокруг тебя толпами вьются, – он сузил глаза, и его отеческий взгляд перестал быть наставническим, приобретая горячесть свойственную мужскому нутру. Хлыстнул им.

Она всегда его воспринимала, как второго отца. И от такого откровения, Венера растерялась. Не нашла, что ответить. И ведь откликнулась. На долю секунду, на крохотный полу миг, ее нутро екнуло. Она виновато поджала губы.

– Что ж, пошли, нам еще с клиентом общаться, а лучший английский у кого?

Венера вздохнула. Ей всегда легко давались языки, насколько легко, что она серьезно думала, куда поступать, выбирая между лингвистическим и медицинским. В результате выбрала хирургию. И не пожалела.

Сцена 3

Вип-палаты в городской больнице Улан-удэ располагались на пятом этаже. Оттуда открывался дивный вид на Селенгу разливающуюся многочисленными потоками, петляющая замысловатыми рисунками и огибающая город с двух сторон. И хотя пока река еще толком не растаяла, в это утро, никто из обитателей больницы не смотрел в окна.

Новость, что в ней лежит настоящая рок-звезда быстро облетела округу. Слух о том, что вероятно, это миллионер, да еще и из самой Англии вызвал настоящий переполох в сонном распорядке дня. Ведь, если повезет, то можно не только лично повстречаться с богачом, но и выйти замуж. И весь персонал больницы, а также пациенты женского пола, от мала до велика, бедные и по богаче обсуждали эту возможность на каждом углу.

Все они смаковали детали аварии, пересказывали друг другу новости о том, что планируется серьезная операция, и что возможно ее будут делать в Москве. А может быть, сам Президент прилетит для сопровождения звезды, так как является его почетным фанатом.

Те, кто был по наглее и мечтал взять быка за рога толпились у входа и за входом в вип-коридора, куда как в святая святых Прасковья Дмитриевна посторонних не пускала, жутким взглядом и страшным голосом отсекая размечтавшихся, лишь одной своей не малогабаритной фигурой. Хотя нужно заметить скулы ее уже сводило от приторного выражения спокойствия, сквозь которое прорывалось желание сходить домой и взять у мужа двустволку заряженную солью, дабы охладить пыл очередного посольства невест и визитеров думающих, что они способны дать фору любому журналисту.

Поэтому когда к ней подошли двое мужчин с накинутыми, поверх элегантных деловых костюмов из знаменитой английской шерсти, белыми халатами, она, ленясь оторвать зад от стула, зычным голосом устало гаркнула:

– Вы куда!?

– Они юристы, – из-за их плеч высунулась Алиса Курумканская, а под нос слеповатой Прасковьи Дмитриевны просунула справку, наспех нацарапанную на вахте, перекосившимся почерком вахтерши.

Венера наблюдавшая за этой встречей с Курумканским двигалась в том же направлении не могла не отметить, ни костюмы, ни смартфоны в руках иностранцев, ни зимние пальто или даже дорогие кожаные ботинки, ничего из этого не выделяло пришедших из толпы. Мужчины не растворялись на общем фоне только из-за высокого роста.