Страница 5 из 9
— Разве вы не видите, как они страдают? Мы наткнулись на четыре трупа, — яростно воскликнула Алина, теряя самообладание от усталости. — Четыре. Среди них были дети. Их убили за то, что они были собой. Нельзя сидеть сложа руки, пока их убивают.
Она ненавидела тех, кто сделал это. Полыхала чёрной ненавистью, подпитываемой гневом, обидой, болью.
— Что ты знаешь об этом, девочка? Сколько лет ты сидела в затворницах и не показывала носа дальше своей деревни? — Багра была безаппеляционна и била по-больному, находя слабости не хуже гончей. — Всех не спасти. А вы — два упрямца, два глупца, сущие дети. Не более. Даже если полезете в это болото со своими благими намерениями, кто сказал, что мир заслуживает спасения? Кто сказал вам, что, покончив с одной лавиной, сами гриши не станут второй? Чтобы разобрать вас на кусочки?
Алина сжала пальцы до боли в суставах, лихорадочно смаргивая пелену гнева. Но тот лишь нарастал. Рос ввысь. Обнимал. Разгорался.
— Алина, дыши. Алина…
Услышав его беспокойный голос, она вскинула голову и почувствовала, как свет вырвался из неё парой нестабильных вспышек, озарив шатёр. Пот стекал ручьями, дыхание затруднилось и закружилась голова. Восковая маска, служившая Багре лицом, треснула. И Алину поглотил прохладный мрак, без труда принявший в свои объятья.
°°°
— … заклинательница солнца, ты, должно быть, шутишь…
— Я сам видел, — настойчиво заверил кто-то.
— Прекратите болтать!
Алина заворочалась, вдыхая запах морозной ночи, и открыла глаза. Тёмные деревья перешёптывались на каком-то древнем языке, а под её ладонью билось чьё-то сердце. Подняв голову, она наткнулась на лицо Александра, непроницаемое и жёсткое, оно не выражало ничего, кроме настороженности. Почему они так близко, что она ощущает его дыхание и тепло?
— Ты соврала мне, — прозвучало вместо приветствия. Холодное, но уязвлённое.
— Она очнулась! — воскликнул противный мальчишеский голос.
Александр нёс её на руках. Осознав это, Алина встрепенулась и попыталась высвободиться из его рук.
— Да что ты творишь, успокойся, я поставлю тебя сейчас же.
— Я соврала, потому что…
Ноги подвели, подкосились, но она устояла. Обида вонзилась в сердце, используя его как подушку для игл. Их ещё вытаскивать и вытаскивать. И всё благодаря ему. Александру, глядящему ей в глаза с толикой печали и недоумения.
»…потому что ты врал мне, я хотела сделать то же, боль в ответ на боль».
— …потому что меня уже предавали люди, которые обещали быть на моей стороне. Ты сам сказал там, что это ничего не стоит — предать.
— Ты, правда, призываешь свет? — с благоговением прошептала девочка с тем взглядом, которым награждают образа в церквях.
Оказалось, что их окружили со всех сторон: и дети, и Пажа, и Фрея — и если крайняя поглядывала с любопытством вперемешку с привычным презрением, то вторая — с обидой за сказанную ложь про способности. Сделав круговое движение пальцами, Алина осветила лица столпившихся.
— И всё? — возмущённо вскрикнул Тео.
— Кажется, мы уходим, потому что я уже дала одно такое представление.
Александр поморщился.
— Да, и поставила нас всех под удар, — шикнула Фрея. — Браво, звёздочка.
Он не вмешивался в их перепалки, но хватило пары фраз, брошенных сухим тоном, и все послушно продолжили их маленькую процессию. Пажа и незнакомый ей парень замыкали строй. Впереди шли старшие, в том числе Багра.
— Прости меня, — несмотря на личные счёты, Алина признавала свою ошибку и ей было стыдно за то, что из-за её оплошности всему лагерю пришлось менять точку. — за то, что вспылила.
— Ты вообще довольно вспыльчивая, — сохраняя мрачный вид, кивнул парень. — Свет разошёлся на локти, но… между нами, я не очень любил ту долину в расщелине.
Её губы тронула искренняя улыбка, а Александр отвёл взгляд, который тоже тронуло тепло.
— Куда мы идём?
— На север, к другому поселению.
Взрыв бархатного, приятного смеха за спинами завладел их вниманием. Смех принадлежал молодому сулийцу, который шёл в шаг с Пажой, и их плечи соприкасались вопреки какой-то мелкой недомолвке, потому что сулийка выглядела обиженной и немного злой.
— Пажа, что случилось? — поинтересовалась Алина, настроенная выяснить в чём причина досады её новой подруги.
— Он высмеял мою веру.
–Это не вера, а детские сказки! — нашёлся с ответом паренёк, закинув ладони за затылок. — А твои волхвы-звездочеты не больше, чем ряженые скоморохи, обманывающие красивиц вроде тебя выдумками.
Пажа вспыхнула с новой силой, ситуацию не сгладил даже явный комплимент. Алина нахмурилась, ожидая продолжения, а Александр оставался безучастным, глядя вперёд за них двоих.
— Никакие они не скоморохи, это всё — правда, а ты просто болван! — в сердцах воскликнула девушка, совсем не задевшая парня таким нелицеприятным названием. Видимо, для них это дело обычное. — Он не верит, что та звезда, — Пажа указала вперёд, на самую яркую в созвездии, — является путеводной и что если следовать ей, то непременно найдёшь то, что так желаешь.
Алина покосилась на нахмурившегося Александра, чьи чувства по лицу было невозможно разгадать, и снова взглянула на звезду. Её волшебное свойство не помешало бы им обоим.
— Даже если люди не верят в то, во что веришь ты, это не значит, что эти вещи ничего не стоят, — сказала Алина.
Пажа благодарно ей улыбнулась, а Александр прибавил шаг, избавив Старкову от возможности разглядывать его лицо.
°°°
Пришли они далеко за полночь, все буквально валились с ног, но даже дети не могли позволить себе такой роскоши как упасть в груду тканевых свертков и заснуть. Алина, чувствуя себя виноватой, пыталась помочь везде — и поставить шатры, и зажечь костёр, чтобы нагреть их изнутри. Все её действия сопровождались усталым, но любопытным перешёптыванием. Никому из гришей не верилось в то, что заклинательница солнца существует. Какой же фурор произвела демонстрация в шатре Дарклинга в тот день, когда выяснилось, что она — гриш, тогда чего стоило ожидать от них? Спрашивать про год было поистине сумасшедшей затеей, и Алине не хотелось прослыть среди местных ещё более странной и не вписывающейся, поэтому она молча слушала все домыслы и помогала, по возможности удерживая в поле зрения Александра. Для собственного спокойствия, что он не затевает очередной дворцовый переворот с использованием её в качестве карманного фонарика. Однако под конец их бурной деятельности он исчез и найти впотьмах глаза его уже не сумели.
— Принеси воды, девочка, — сказала Багра. Звук всё равно что от скрежетания камня о камень. Поглядывала женщина на неё изредка, но вспарывающе. Пажа подскочила на ноги, чтобы выполнить просьбу-приказ, но Алина, мягко сжав локоть девушки, вызвалась сама спуститься к водоёму. Та слабо улыбнулась и кивнула.
Тропа круто уходила вниз и в сумерках обещала услужливо подложить под ноги столько камней и выбоин, сколько потребуется, чтобы счастливчик, решивший пойти по ней, непременно свернул шею. Благо, неяркого шарика света хватало, чтобы избежать столь незавидной участи. В высокой траве стрекотали кузнечики, высоко висела бледная луна. Пахло здесь потрясающе и не хотелось уходить. Подойдя к тихо журчащей реке, образующей чуть дальше по склону небольшое озеро, Алина поёжилась от холодной влажности, а, набрав воды, кожей уловила чужое присутствие. Неподалёку от неё, в лодке, покачивающейся на волнах, сидел пропавший Александр, чьё лицо мягко подсвечивал факел. Он что-то записывал в блокноте с кожаным переплётом. Задумчивый и устремленный, он был равнодушен к окружающему миру. Брови иногда взлетали, иногда он тёр переносицу, часто моргал, очевидно, из-за перенапряжения в глазах.
— Что ты делаешь, Алина?
Она даже вздрогнула, уверенная, что оставалась невидимой для чужого восприятия, но не сразу нашлась с ответом. Мысленно подумала, что молодой Дарклинг ещё не оградился бессмертной медлительностью в словах и движениях.