Страница 22 из 64
— Да иди ты! Ненавижу тебя! Он мой, убрала свои грабли от преображенского!
Лицо когда-то милой брюнетки исказила гримаса ненависти. Она наступала на меня, наплевав на то, что мы у всех на виду, а держать людей в курсе своих проблем в мои планы не входило. Тихо объяснив девушке причину моего присутствия в его кабинете, Лина мгновенно замерла на месте, не сразу понимая смысл моих слов.
— Какую трубу прорвало… Ты о чем вообще?
Пришлось повторить все вновь, с подробностями и деталями. Единственное, что я не рассказала — это предложение Волкова. Для всех я буду жить у подруги. Меньше знают — крепче спят и не перемывают кости.
— Я уж подумала, что вы с ним… ну… переспали. Так у вас ничего не было?
— То есть тебя только это волнует?
— Прости, я просто немного в ужасе, — наигранная улыбка. Да из нее подруга, как из меня собака. Зачем я вообще с ней общаюсь? Лине плевать на то, что мне, по сути, жить негде, что я с малюткой на улице осталась. Только Преображенский и волнует… Как же это все… бесит… — так как ты?
— Справлюсь, — буркнула я, — как обычно, Лина.
— Ну да, ну да… Так что там с начальником? — В глазах был виден огонь. Черное, едко пламя ревности и зависти. Судя по всему, она уже сама мечтает о том, чтобы у нее что-нибудь дома да прорвало.
— Ничего там с начальником. Все так же, как и раньше. Можешь быть спокойна. А теперь дай пройти и не мешай.
Господи, как же я скучаю по своей Ваське…
Василиса — близкая подруга. Мы вместе учились в медицинском, могли часами напролет разговаривать по телефону, обсуждая книги, фильмы и истории. Да… Наши истории были чудесны. Они заставляли воображение работать, переживать за героев, следить за каждым словом. Иногда к нам приходили лишь частицы сюжета, но как только мы рассказывали друг другу фрагменты — могла открыться и остальная часть. Словно по мановению волшебной палочки… Общие интересы, некое родство душ — все это приводило к тому, что мы ощущались единым целым. Нас путали преподаватели, в магазинах принимали за сестер… да, это было чудесное время… Но сейчас она заграницей, в Англии, получает еще одно образование… И я безумно по ней скучаю. Больше таких людей я не встречала.
Судя по тому, как фыркнула Лина, общение наше в скором времени прекратится. Точнее не так. Оно продолжится, но только ради того, чтобы собирать информацию о Преображенском. Ага, вот прям бегу… Неужели она думает, что я настолько наивна?
Поднимаясь к себе на этаж, я с удивлением обнаружила несколько грязных чашек кофе на кухонном столе. Дверь кабинета была слегка приоткрыта, и оттуда лился свет лампы…
Приоткрыв дверь кабинета еще больше, я обнаружила Преображенского на том самом злополучном диване. Мужчина спал в не удобной позе, очки съехали на лицо, ноутбук был открыт и оставлен на полу, так же как и стопка бумаг. На столе стояло пять чашек с недопитым кофе, обертка от конфеты и выключенный корпоративный телефон.
Не может быть. Таким я вижу Преображенского впервые. Тихо забрав чашки, я отнесла их в раковину на кухне, быстро вымыла. Затем вернулась в кабинет, поставила ноутбук на стол, так же собрала раскиданные листы бумаги с пола, аккуратно возвращая их на место. Текст не читала — не мое это дело. Так же увидела на столе начальника папки — дела на сотрудников. Судя по всему — там все данные. На каждого из нас. Но меня это тоже не особо касается. Я честный человек — мне точно скрывать нечего, значит и бояться не стоит.
— Александр Сергеевич… — мужчина никак не реагировал. Я наклонилась к нему ближе, слегка сжимая плечо, — Александр Сергеевич…
— Мам, отстань. Еще пять минут…
— Я не ваша мама, Александр Сергеевич… — подавить смешок не получилась. Никак не ожидала услышать подобное. Это даже забавно, — вам пора вставать. Вы меня слышите?
Внезапно мужчина открыл глаза. Резко посмотрел на меня, долго соображая, что вообще происходит, затем скривился, обреченно закрывая лицо руками:
— Опять ты! Ну, сколько можно меня мучить, почему ты все время мне сни… стоп… Мария Олеговна?
— Ага, она самая… Подождите, я не совсем поняла… А как это я вас мучаю? И я вам что… что это за «сни»?
— Подождите. Ваши вопросы мою голову взрывают. Я, вообще, где и почему вы рядом?
— Вы у себя в кабинете, а я на своем рабочем месте. Скоро девять часов утра. И я не знаю, назначены ли у вас встречи на сегодня, поэтому и разбудила, — мужчина тут же сел на диване, растирая руками глаза. Обратил внимание на ноутбук и листы, — я собрала все на столе. Ничего не читала. Можете даже по камерам посмотреть. Они же наверняка есть у вас в кабинете. Я правда ничего не читала…
— Я понял, — Преображенский выглядел очень измученным, уставшим и потрепанным. Судя по всему, он работал всю ночь, — Мария, принесите мне кофе, пожалуйста и… Дайте рубашку. В шкафу, рядом с моим сейфом… Любую, главное, чтобы белую…
Я тут же подчинилась, сделав все, что просили.
Преображенский тем временем снова лег на диван и к моему ужасу попытался уснуть.
— Александр Сергеевич… Александр Сергеевич! — Но он не отвечал, только сильнее прижался к подушке, что-то бормоча во сне.
Так… и что же делать? Кто в курсе его запланированных дел? Он же не сможет поехать на встречи в таком состоянии. К кому бежать за помощью?
Волков!
Заветный номер был тут же набран:
— Что-то случилось, Мария Олеговна? Вы раньше никогда не звонили в такое время…
— Да, случилось. И я не знаю, что мне делать! Александр Сергеевич спит!
— В смысле? — Не понял Волков, — как спит? Где спит?
— У себя в кабинете. Он, судя по всему, вообще не ложился ночью…
Я рассказала все то, что произошло. Волков внимательно выслушал, молчал, не перебивал, после сделал глубокий вдох и сказал следующее:
— Ты же английский знаешь?
— Медицинский и простой человеческий — да. А вот диалекты и иже с ними — плохо.
— Ну. Тогда все получится. Главное, нельзя, чтобы сотрудники видели его в таком состоянии. Я не знаю, что там у него произошло, но не впускай к нему никого. Запри на замок, на засов, хоть святой водой облей и крест поставь. Что хочешь, делай. Нужно будет позвонить одной женщине и сказать, чтобы она отменила все встречи. Это личный секретарь Преображенского — Кристин Роуд. Таk же она его временный заместитель на старом предприятии. Эта женщина договаривается обо всех встречах, составляет график, но сейчас вынуждена работать не в главном здании. Поняла меня? Я не смогу помочь — у меня взлет через пять минут, я пропаду из зоны сети.
— Да, поняла. Я все сделаю.
Получив в сообщении номер личного секретаря, я составила в голове примерный диалог и набрала номер.
Разговор все же состоялся. С непониманием ситуации, недоверием со стороны незнакомой девушки, что говорит, на взгляд Кристин Роуд, полную чушь. Как доказательство, я сфотографировала Преображенского на телефон и отправила этот снимок секретарю. Больше она не возражала. Молча поблагодарила и повесила трубку.
Ее голос мне показался очень грубым и резким. Такие обычно принадлежат заядлым курильщицам в возрасте. Может, так оно и есть…
Телефон Преображенского стал разрываться на части от множества звонков. Мужчина ничего не слышал, почти не дышал… И это странно.
Дотронувшись до его лба, я ужаснулась — жар и очень сильный.
Я тут же подскочила на месте, выбежала в коридор, согрела чайник и высыпала в чашку последний пакетик лекарства. У медиков в сумке всегда что-нибудь есть — что-то вроде привычки.
На вкус, как лимонная гадость.
— Александр Сергеевич! — Позвала я начальника, но тот не реагировал, — Александр… да что с вами делать. А ну вставайте, кому сказала! Разлеглись тут, как у себя дома!
Я гаркнула так, что мужчина мгновенно подскочил на месте, теряясь в пространстве.
— Вот же… Что происходит?
— У Вас жар. Вам домой надо. Выпейте, станет легче.
— Что это за гадость?
— Температуру собьет временно. Вызывайте такси. Вы не в состоянии работать. Встречи все отменены. Я звонила вашему секретарю, все объяснила…