Страница 2 из 57
Чем больше я смотрю, тем меньше мне нравится то, что я вижу. И сейчас я уже не про сами повреждения говорю Они, к счастью, не фатальные. Зато характерные. Ошибиться невозможно — меня приложило “Расколом души”, но приложило вскользь, удар прошёл по касательной, иначе бы меня развеяло. Это, кстати, объясняет, почему я не помню ни саму атаку, ни что ей предшествовало — последстве удара.
“Раскол души” — секретная боевая техника клана Фениксов.
Куры недощипанные!
Фениксы всегда предпочитали держаться от Девятихвостых лис подальше, всем нутром чуяли, что они для нас лакомый деликатес. Кроме одного ненормального, он — додумался! — заявил, что любит меня даже хвостатую и однажды добьётся взаимности, а я почему-то терпела… И спиной поворачивалась, забывая о том, что бывает и наоборот, бывает, что фениксы рвут когтями глупых лисиц.
Он раз за разом предлагал стать настоящей парой.
Я раз за разом фыркала и отказывалась.
Только он мог нанести тот удар…
Глава 2
Вглядываясь в густое облачное марево, укрывающее пики хребтов, я размышляю о ближайшем и далёком будущем.
Про возвращение в родное тело придётся забыть. Временно, разумеется. Первый шаг — восстановить духовные структуры. Проще говоря, мне нужны клановые целители. Однако ни позвать их, ни передать им весточку я не смогу. Из доставшихся мне воспоминаний девушки Сян я выудила весьма удручающие сведения — поселившуюся под небесами горстку смертных снабжает храм Семи ветров, и снабжает откровенно скупо. Дважды в год, весной и осенью, монахи спускаются к подножию приютившей их горы, где их дожидаются телеги, гружёные преимущественно мешками с рисом, привоязт немного овощей, семян и горькой коры, которую монахи заваривают вместо чая. Тогда же старый отшельник передаёт письмо для господина Сян. Сейчас поздняя весна, поставка была недавно. Ждать середины осени?
Р-р-р.
Выкручиваться придётся самостоятельно. В любом случае рассчитывать на письмо нельзя. В землях смертных лисы редкие гости. Разумеется, у нас есть некоторые интересные связи, но в пути с письмом может произойти что угодно — потеряться, утонуть, сгореть, попасть в чужие руки.
Правильнее самой обратиться к нужным людям, но до них надо как-то добраться.
То есть про семью, не Сян, а мою настоящую, лисью, тоже временно забываю.
Буду сама себе целительница. А куда деваться? Азам оказания первой помощи учится каждая лиса, без этого старшие из детинца не выпустят. Я погружаюсь в медитацию, вглядываюсь в искорёженные структуры.
Ци пронизывает весь мир, она есть в воздухе, в воде, в толще земли, она течёт на дне самых глубоких океанов и выше самых высоких гор. Не покривлю душой, если скажу, что ци — сама жизнь. Обычно её потоки едва уловимы, подобны ручейкам, какие бывают после дождя, но есть места, где потоки ци сравнимы с бурной рекой, способной захлестнуть тебя с головой.
На горном плато ци мало, но не сказать, что совсем капля. Стены пещеры словно русло для слабенького энергетического потока. Явно, что пещеру создали для духовных практик, а не для наказания девиц, заинтересованных в своём копчике больше, чем в наставлениях старшего. Впитав крохи ци, я направляю энергию по мередианам. Каналы настолько изувечены, что хороший поток не потянут, разорвутся, а вот гоняя капли, я хоть немного выправлю каналы в самых узких местах, избавлюсь от угрозы застоя ци.
Мне бы лечебные пилюли…
Из состояния медитации меня выводит шорох и последовавшее за ним движение. Я распахиваю глаза.
Светло и… холодно. Как только ци перестаёт циркулировать, меня пробирает до костей. День был в разгаре. Раз так похолодало, я просидела до вечера? Уже, похоже, смеркается… Ничего необычного, чем дальше продвигаешься по пути духовного совершенствования, тем дольше можешь оставаться в состоянии медитации, бессмертные медитируют даже не годами, а столетиями. Ведь ци прекрасно заменяет пищу.
На верёвке рывками спускается плетёная корзина. Обещанные вода и рис. Хм, с определением времени суток я промахнулась.
Я перехватываю корзину за ручки.
— Даже бесполезные голодать не хотят, — доносится до меня голос отшельника.
Может, он злой ворчун, потому что тоже голодный?
Мяса храм не посылает. Я знаю, что многие совершенствующиеся из людей часто переходят на подножный корм, как презренные травоядные. Якобы, лишь ягоды и коренья позволят очистить тело и взойти на Небеса. Никогда этого не понимала. Что может быть лучше молодой курочки? Только цыплёнок феникса… Я сглатываю заполнившую рот слюну.
О вкусной и полезной пище лучше пока не думать, только аппетит дразнить.
Сжав и разжав пальцы, за ночь ставшие куда более послушными, я примеряюсь и развязываю примитивный узел, забираю бурдюк с водой и миску с рисом вместе с корзиной.
— Ты что творишь, бестолочь?!
Пфф!
Богатею. Обзавожусь имуществом. Корзинка, циновка и мешочек с талисманами воды лучше, чем просто циновка и талисманы. Помимо корзины, в моём хозяйстве прибавились фляжка, миска и палочки для еды. Бочку не считаю, потому что слишком громоздкая, неудобно тащить.
На всякий случай я ухватываюсь за верёвку и дёргаю, добавив к рывку каплю ци.
Отшельник явно сильнее, я помню, как он каменюку ворочал, но реакция старческая, ум слабоват. Держать верёвку крепче он не догадался, и я сматываю добычу.
— Ты что делаешь?!
А разве не ясно?
— Граблю, — честно отвечаю я.
И принимаюсь за завтрак, а то рис остынет. Я не бессмертная, и мне еда нужна, особенно этому телу.
— Совсем спятила?
С таким же успехом он может запустить лису в курятник и начать лекцию о праве собственности.
— Мне нужна корзинка, чтобы собрать снежные лотосы, — охотно разъясняю я, хотя с набитым ртом получается не слишком внятно.
Я слышу, как старик сопит, и я его понимаю. На его месте я бы тоже пыхтела от бессилия. Сквозь толщу потолка пещеры он меня не достанет. Для полётов он явно слабоват, помню, какую рожу он скорчил, чтобы всего-то валун подвинуть. Ворочить камень туда-сюда ради корзинки слишком затратно.
А наказать за нахальство и неподчинение надо.
И должна признать, он находить изящное решение:
— Вот и прекрасно, девушка Сян. Твоё наказание продлится, пока не принесёшь снежный лотос, — напоследок сердито фыркнув, старик уходит.
Я спокойно доедаю рис, блаженно щурюсь — порция маленькая, зато я успела съесть тёплой.
Следующие сутки я медитирую, гоняю по каналам всё те же крохи ци и постепенно восстанавливаю контроль над мередианами, но каналы как были зверски перекручены, так и остаются. Нечего и думать о нагрузке. Попытка пропустить через себя большую каплю ци вместо маленькой вполне может оказаться фатальной.
Ко мне возварщается чувство времени — из медитации я выхожу на рассвете.
— Девушка Сян, ты добыла снежный лотос? — раздаётся над головой.
— Нет ещё, учитель. Я в поисках.
Меня коробит от того, что я называю старика учителем, но обращаться к нему в моём положении следует вежливо. Впрочем, отшельник никогда не признавал меня настоящей ученицей и чай я ему в традиционной церемонии не подавала.
Опять я?! Опять я путаю себя и её?
— Я принёс твой завтрак, девушка Сян, но у меня нет ни корзины, ни верёвки, чтобы его тебе спустить. Я оставлю твой завтрак здесь, наверху.
— Р-р-р.
Соскользнув обратно в состояние медитации, я всматриваюсь в себя. Я умею не терять связь с реальностью полностью, поэтому вижу, как из-за восточного хребта выстреливают солнечные лучи и заливают безжизненные скалы золотым светом. Я наконец вижу в себе то, что давно следовало увидеть. То, что я категорически не хотела замечать.
Девушки Сян нет.
У неё нет души, есть лишь оболочка, в которую меня угораздило попасть семнадцать лет назад.
Глава 3
“Раскол” выбил мою душу из родного тела. Пройдя по касательной, удар не разбил её вдребезги, но один фрагмент всё же отколол. Связь двух частей осталась толщиной с волос. Дальше… не очень понятно. Почему, погибнув, я не ушла на перерождение?