Батя

Лабиринт из серых валунов закручивался улиткой по зеленому склону, словно нить бус, потерянных великаншей. Вдоль этой нити, глядя под ноги, шла девушка с распущенными темными волосами. Иногда она начинала приплясывать и поводить руками из стороны в сторону. Светлое платье плескалось на порывистом ветру.

  - Наверное, местная дурочка, - подумал Егор.

  Выше по склону виднелись кряжистые деревянные избы. Егор достал блокнот, медленно записал: "Большинство домов в деревне Ящево можно отнести к типу "брус". И тяжело вздохнул. Из этой поездки молодой преподаватель института намеревался привезти статью о северной деревне для этнографического журнала. Но тут и зацепиться было не за что - местные жители, постоянно занятые, не увлекались беседами с горожанином. Его замечали только собаки, лающие из-под ворот.

  Егор обернулся к морю. Что за унылое свинцово-синее пространство в вечной рвани волн. Нет, его предки точно не рождались викингами, не ходили разбойничать под парусами. Но что там разбросано на прибрежной гальке? Егор всмотрелся: кости? Приблизился - точно, да ещё и череп. Человеческий! А подальше ещё один...

  Из-за гороподобной сахарной тучи выглянуло солнце. Скуки как ни бывало: откуда здесь останки?

  - Эй! Постойте! Там нельзя гулять! - Раздался за спиной звонкий голос.

  Егор обернулся. Девушка стояла на камне в центре лабиринта, махала рукой. Егор взбежал вверх по склону, и с любопытством оглядел стройную фигуру незнакомки. Разрумянившееся лицо, большие зеленовато-серые глаза, пухлые губы. Молочная кожа усыпана веснушками. Они виднелись не только на носу и щеках, но даже на груди в круглом вырезе платья, даже на белых руках девушки. Егор заметил, что на камне собеседница стоит босиком, оставив в траве обувь - не изящные туфельки, больше подходящие к её романтическому образу, а неуклюжие калоши, в которых убирают двор деревенские хозяйки.

  - Что за черепа на берегу? - Поинтересовался Егор.

  - Утопленников выбросило полсотни лет назад. Грех там топтаться.

  - Почему не похоронили?

  Девушка пожала плечами:

  - Старики решили земле не предавать.

  Потом, будто вспомнив, зачем находится в лабиринте, она протянула руки к морю и что-то быстро прошептала. Егор, улыбаясь, смотрел на её розовые губы, невинные и чувственные.

  - Колдуешь? - Спросил иронически.

  - Чтобы рыба лучше ловилась.

  - Действительно? И что за слова в заговоре? - Полюбопытствовал он.

  - Хозяин придонный, гони свои стада в наши сети.

  - Незамысловато...

  Девушка спрыгнула с камня, он заметил, как упруго дрогнула под платьем грудь, и подумал, что в деревне всё же есть что-то интересное. Простая, чистая дикарка, обожествляющая природу. Наверное, так выглядели ирландские жрицы. Собеседница спрятала маленькие ступни в неуклюжие калоши.

  - Как тебя зовут?

  - Варвара. - Ответила она с вызовом, и он подумал, что, вероятно, стесняется грубого деревенского имени. Ему тоже не нравилось своё имя, но тут ухмыльнулся и представился:

  - Егор.

  Ей было семнадцать, и она собиралась поступать в колледж.

  Потом она ходила с ним за ягодами на болота, он рыбачил с ней на островах, впрочем, больше времени уделяя возне со своей "ирландочкой". Понадобилось немного внимания, чтобы Варя влюбилась по уши. Вскоре Егор знал всю её немудрёную жизнь. Отец пьяным вышел в море и не вернулся, мать нашла другого мужа, с тёмным прошлым и крутым нравом, уехала с ним в соседнее село, а Варя решила остаться с дедом, потому что отчима боялась. От первых встреч с ней в памяти Егора остались яркие пасторальные картинки, словно кадры наивного фильма о деревне, где всё просто и благополучно. Вот они рассматривают старинную деревянную церковь. Вот спутница протягивает ему горсть ягод, и красный сок, словно кровь на её алебастровых пальцах. Вот показывает гнезда птиц на прибрежных скалах. Вот вышивает что-то крестиком на льняном полотенце, иголка ныряет в тугую ткань, как утица в воду.

  Казалось, что своей жизнью в провинции Варя вполне довольна. "Хорошая девчонка, - думал он, - не испорчена страстью к деньгам, всё умеет". Общение с ней умиротворяло. Он оказался в другой реальности, где не было интриг, которыми славился институтский коллектив, не было долга за новую квартиру, не было приятеля, который знал о нём лишнее, опасное...

  Дед Вари за внучкой не приглядывал, вечно делал что-то во дворе, то сено возил, то навоз убирал, то сараи ремонтировал. Иногда приходили двоюродные братья Вари, чуть постарше неё, конопатые коренастые близнецы, приносили рыбу. Егору кивали, но разговоров с ним не вели.

  Однажды Варя сказала, что сегодня, в день солнцестояния, особенный закат и как будто нарочно привела Егора на отмель, где валялись черепа.

  - Нынче можно, - кратко пояснила. Егор только пожал плечами. Заметил, что мелких костей на камнях не осталось, а крупные изломаны, раскрошены. Вдруг издалека раздался глухой низкий звук, как будто кто-то в рог затрубил.

  - Проглотил солнце! - Варя взмахнула белой рукой в сторону моря. - Видел?

  - Что? - Егор всмотрелся в сверкающую мечущуюся воду.

  - Не разглядел, не судьба.

  - Да чего не разглядел-то? - Недоумевал он. - Ты объясни.

  Варя казалась огорчённой, но потом махнула рукой, словно смирившись.

  Через несколько дней она уехала с Егором без позволения деда. Наверное, рада была вырваться из глухомани в город. Егор сообщил ей, что теперь она хозяйка в его квартире, но о женитьбе не задумывался. Не то чтобы собирался бросить Варю, а просто считал штамп в паспорте необязательным. Постепенно даже стал радоваться, что не поспешил узаконить отношения. Варя не вписывалась в его жизнь, казалась лишней деталью, вызывала ощущение дисгармонии. Покинув родную северную деревню, девушка потеряла экзотичность ирландской жрицы. Прежде казалась таинственно-влекущей среди зелёных холмов и тёмных изб, на фоне неспокойного моря - статная, с плавными движениями. А в городе смотрелась неуклюжей ширококостной бабой, которой впору продавать на рынке клюкву, а не украшать собой квартиру интеллектуала. Когда у Егора собирались гости, Варя предпочитала суетиться на кухне, появляясь только затем, чтобы принести очередное блюдо. Краснела, слушая похвалы друзей Егора своей выпечке - рыбным и ягодным пирогам. Спешила убраться с глаз долой. И Егор удивлялся тому, какой бойкой девицей казалась подруга в селе.