Ведьмы отряда Чёрных лис

– Именно так.

– Боюсь, что вам придётся сторожить их до утра, потому что мой рабочий день окончен. И у меня хватает планов на вечер.

– Боюсь, что нет, потому что мой – тоже.

Мы уставились друг на друга ожидая, кто сдастся первым. Моя позиция была слабее – я отвечала за эти свитки головой.

– Вы меня ненавидите, – сказала я наконец.

– Само собой, – вот скотина, – такие, как вы, истребили почти всех подобных мне. Было бы странно, если бы я вас любил.

– Думаете, это повод опускаться до мелкого пакостничества?

– Думаю, это повод не считаться с вашими планами на ночь. В существовании коих я вообще сомневаюсь – кому, к чёртовой матери, нужна старая, провонявшая итой ведьма?

Я вымученно улыбнулась. Хотелось его убить. Нет, правда, свернуть шею как курице – и дело с концом. В войну было бы именно так. А для моей совести одним тёмным больше, одним меньше – разница невелика.

– Вы не посмеете, – сказал он, будто прочитав мои мысли и, развернувшись, пошёл к выходу.

И что самое скверное, это гад был прав: теперь – не посмею. Тот день, когда тёмных признали полноправными гражданами Атоллы, стал чёрным днём в календаре всех ведьм. В эту пятницу я поняла это особенно чётко.

Рассортировав свитки и занеся факт их возврата в три соответствующих журнала, я накинула плащ и под струями проливного дождя помчалась к «Пышке». Марлен не было, но я видела во дворе кэб, наверняка тот самый, что отвозил меня. Я припустила скорее и в итоге буквально ворвалась в наш привычный кабинет, где уже сидели Дайна и Лиара. Они встретили меня насмешливыми взглядами. Дайна была уже целиком в курсе моего безумия, Лиара – лишь наполовину. Впрочем, они не имели ничего против того, чтобы помочь мне натянуть карнавальный костюм и маску. Бросив свою дневную одежду ухмыляющейся Дайне, я рванула во двор. Кучер как раз взялся за вожжи, собираясь уезжать. Лошади тронулись, я закричала и замахала руками. И лишь убедившись, что этот человек меня заметил и натянул вожжи, останавливая упряжку, поспешно нацепила на себя маску.

– Ты – для господина Т?

Вот так, без имени. Ну-ну.

– Да.

Он молчал. Возможно, оглядывал меня.

– Ты в третий раз, – сказал он наконец.

– Так точно.

Кучер хмыкнул.

– Залезай.

***

Переступив порог, я едва удержалась, чтобы не стиснуть поприветствовавшего меня Талиана в объятиях. Я и правда сошла с ума – так мечтать о встрече с человеком, которого никогда не видела, с которым толком не говорила. Я была уверена, что мой странный клиент боится. То ли меня, то ли собственных желаний, которые, наверняка, казались ему постыдными. Но при этом то, как ему удавалось скрывать свою неуверенность и затаенную боль, которую я чувствовала буквально кожей, за маской холодной сдержанности, покоряло меня.

Он ощупал моё плечо.

– Опять промокла.

– Там осень, – я не удержалась и, перехватив его руку, прижала к губам.

Я чувствовала, как его тело замирает, будто на мгновение скованное заклятьем льда, а после медленно оттаивает.

– Не делай так, – сказал он с уже знакомой мне интонацией. Опять это противоречие, которое, должно быть, и сводило меня с ума: покорная мягкость тела и обжигающий холод в его по-прежнему негромком голосе.

– Не буду, – легко соврала я.

Он потянул меня наверх и, пропустив вперёд, закрыл за мной дверь.

– Раздевайся, – команда на самом деле не требовалась, потому что я уже и без того стягивала промокшую блузку. Может, вообще её не надевать? Двойная трата времени.

На плечи мне легло махровое полотенце, и руки клиента подтолкнули меня к креслу. Послышались удаляющиеся шаги. Я старательно растирала плечи мягкой тканью, пока не почувствовала его присутствие совсем рядом – не знаю как, но от него исходило тепло, как от маленькой печки. В руки мне легла шершавая кружка, от которой остро пахло специями.

– Пей.

Он оставался где-то рядом, пока я не приникла к кружке губами. Горячее вино. Просто отлично. Один минус – есть шанс, что меня накроет. Мягкие шаги и скрип пружин – он опустился в другое кресло.

– Ты поговоришь со мной? – спросила я, отрываясь от чашки.

Он долго молчал. Затем спросил:

– Зачем?

– Говорят, проститутка – исповедница для падших.

Лёгкий смешок. Как приятно, что он умеет смеяться. Надо будет говорить побольше глупостей.

– Мне не в чем исповедоваться, – сказал он, когда молчание стало затягиваться.

– И нечего рассказать?

– Нет.

Я сделала ещё один глоток. Вино в самом деле отлично согревало… и не только мышцы.

– Всем есть в чём исповедоваться, – возразила я.

– Слова ведьмы.

В груди кольнуло. Слишком уж часто в эти дни я слышала о том, что я ведьма. Но избавиться от меня не так легко.

– И ты не скажешь, – продолжила я, – почему не позволяешь касаться тебя?

Молчание становилось угрожающим. Я залпом осушила кружку до дна и, встав, нащупала дорогу к его креслу. Опустилась на корточки и положила руки к нему на колени.

– Я не причиню тебе зла, – я огладила знакомый уже шёлк. Он начинал казаться мне его второй кожей.

– Не смей, – выдохнул он, когда мои руки поползли по его груди и замерли у ворота.

– Встань, – потребовала я и поднялась сама.

Вопреки собственным словам он послушался. Даже через ткань я чувствовала, как дрожат его плечи. Мои пальцы вернулись к вороту его одеяния. Я рванула его в стороны, не дожидаясь, пока Талиан меня остановит, и его руки в самом деле не успели. Я замерла, удерживая в ладонях мягкий шёлк. Он мог бы прогнать меня, но не делал ничего. Просто стоял и тяжело прерывисто дышал. Я решила, что это разрешение продолжать. Отпустила шёлковую ткань, позволяя ей осесть на пол, и взяла в руки его лицо. Он дрожал. Мелко-мелко.

– Я ничего не вижу, – сказала я, пытаясь его успокоить.

Наклонилась и коснулась губами твёрдой скулы, а затем чуть опустилась вниз, к изящной шее. Здесь кожа и правда была как шёлк. Нежная, даже холёная. Провела дорожку из поцелуев чуть ниже, и услышала слабый выдох:

– Нет!

Всё верно. Вот здесь, у ключицы – первый шрам. Я старательно исследовала его губами, а затем прошлась языком в обратную сторону. Дрожь усилилась, он попытался вырваться, и мне пришлось перехватить его, удерживая руками уже за стройную спину… Ее всю, целиком, покрывали рубцы. И это не было простым пересечением порезов. Даже мои загрубевшие руки чувствовали, что шрамы складываются в какие-то знаки.

– Нет… – повторил он, безвольно оседая в моих руках.

Я притянула его к себе и осторожно погладила дрожащие плечи. Теперь уже его сотрясали откровенные рыдания.

– Чего ты боишься? – прошептала в самое его ухо.

Он всхлипнул. Я прижала его ещё крепче, поглаживая по исчерченной рубцами спине.

– Ничего, – прошептал он, пытаясь успокоить дыхание.

– Вот и хорошо, – я снова погладила его и легко коснулась губами плеча. – Талиан… – я будто пробовала это имя на вкус. – Тали?

Не слышно ответа, ну и ладно.

– Тебя так приятно касаться, – прошептала я, продолжая оглаживать его спину и бока, – ты изящный, как олень. И дрожишь, как пойманная дичь. Зачем? Я здесь, чтобы принести тебе удовольствие, а не боль.

– За мои деньги, – он чуть успокоился.

Да, этими словами он основательно утихомирил моё самодовольство. Не согласиться с ними было нельзя, и я кивнула:

– За твои деньги.

Пусть так, если эта мысль его успокоит. Я прочертила вдоль его плеча ещё одну цепочку поцелуев.

– Тебе не противно? – он явно не выдержал.

– Мне приятно, – я прошлась губами обратно и снова скользнула по шее.

– Ну да… Наверное, ты хорошо знаешь своё дело.

Я отстранилась. Если бы не повязка, я бы заставила его посмотреть себе в глаза.

– Не так хорошо, как ты думаешь, – я и сама не ожидала, что могу повторить эти ледяные нотки.

Он успокаивался. Сомнений не было. Вот только я не была уверена, что он нравился мне таким ядовитым. Мы оба молчали, выжидая, кто не выдержит первым.