Отражения одиночества

Саша рванулась вперед, по грязному полу, так и не обувшись. И в последний момент успела ударить Миклоша по руке, неловко запинаясь и едва не роняя парня на пол.

— Ты что творишь?

— Идем. Прости, малыш, дяде нельзя такие конфеты, ему будет плохо.

— Извините, — буркнул ребенок и положил конфету на стол к кружке.

Саша бросила взор на пацана — чисто. На взрослых рядом — чисто. Во всем Отражении — ничего кроме того, что было ночью.

Дыхание сбилось. Сердце стучало в груди, а с рук в любой момент готовы были сорваться заклинания. В утренней тишине большая часть вагона тихо спала. Даже ребенок, кажется, просил Миклоша добыть воды просто потому, что его собственная семья еще не проснулась. И слышанный смех, кажется, разбудил вовсе одну Сашу.

Тихая и мирная картина.

Но она могла поклясться, что в тот миг, когда ребенок достал конфету, что-то изменилось в Отражении. Словно натянулась какая-то струна, натянулась — но не лопнула, сейчас разглаживаясь.

— Ты чего творишь? — повторил Миклош, садясь на свое место и разглядывая Сашу во все глаза.

— Ничего ни от кого не бери. Пожалуйста.

— Саша… В чем дело?

— Я пока не знаю. Просто… не принимая никаких подарков. Мне… В общем, поверь. Я говорила с той, что дала мне амулет и она предупредила, что мы идем в логово к кукловоду.

Говоря это, Саша рассматривала Отражение, пытаясь найти малейшие изменения в нем.

— Говорила? Мне казалось под утро, что что-то… было рядом с тобой. Но это не было сознанием человека, я бы узнал. Я все-таки хоть что-то могу ощутить, пусть и из-под амулета.

— Нет, не было. Это долгая история. Но она не враг. Я надеюсь.

Миклош вздыхает.

— Тени… Я мало что знаю о них. И насколько им можно верить. Но я буду осторожен. Обещаю.

— Хорошо. Может, я дую на воду. Но просто ничего не бери в руки от незнакомцев. Знаю, звучит глупо, но все же.

— Ладно. Не переживай, — Миклош говорит явно успокаивающим тоном. И переводит тему: — Я, кстати, понял, как правильно заваривать то, что теперь продают как чай. Показать?

— Да.

Надо чем-то занять — и себя, и Миклоша. Пока разум Саши прочесывает весь вагон в поисках того, что натянуло струну.

Почти перед самым выходом она это, наконец, находит. У ребенка, которому Миклош приносил воду, есть занятная игрушка. Пластиковый Бехолдер, монстр из «Подземелий и Драконов». И Саша уверена, что один из его глаз каким-то странным образом следит за всем вокруг. Каким-то собственным, не виденным никогда Сашей, образом.

Жаль только что замечает это она уже на перроне, после того как сжимающий игрушечное чудовище ребенок пропадает из виду в толпе.

— Что-то нашла? — от Миклоша не укрылась ее настороженность.

— Да, но… — Саша обшарила Отражение. Пусто. Слишком много людей вокруг, слишком много отпечатков, эмоций. Много всего. — Кажется, да. Но мальчик ушел.

— Что на дороге встали? — крупный мужчина едва не столкнул Сашу своим чемоданом, направляясь к выходу с вокзала.

— И правда — чего? Ладно, идем гостиницу искать.

Миклош горестно посмотрел на толпу, со всех сторон сжимающуюся вокруг, словно кольцо. Хотя на деле просто спешащую по своим делам. Посмотрел, сглотнул — и кивнул.

— Сейчас отойдем с дороги и я нагугулю чего-нибудь, — Саша достала телефон. — Билеты нам в спешке брали, и да, как я понимаю, шеф не захотел, чтобы инспекция пробила куда мы поехали, так что в суточных еще и на номер есть, и на фастфуд, и…

— Нагуглю? Фастфуд? — Миклош выглядит крайне озадаченным.

Саша только вздыхает. Это будет нелегко.

Глава 4

— Тебе точно не показалось?

Саша неопределенно пожимает плечами. Они с Миклошем сидят в небольшом, но чистом номере не самой роскошной гостиницы на удивление недалеко от центра города и обсуждают прошедший не самый продуктивный день. Визит Саши в местное отделение Ордена не дал ничего. Почти ничего. Заместитель местного главы, сухая пожилая женщина по имени Ирина, пообещала обработать запрос коллег с юга «в кратчайшие сроки». Но честно предупредила, что займет это не меньше трех дней — Михаил Бестужев, которого Саша и искала, в Ордене не состоял, и данные об его актуальном местоположении теперь предстояло уточнить. И это не считая дюжины бумажек и того факта, что человек, отвечавший за ведение архива, был в отпуске.

Возможно, стоило проявить настойчивость… Но, откровенно говоря, Саша стушевалась перед властью грозного заместителя главы пензенских магов. Да и сама по жизни не слишком любила с кем-то спорить. Если у них тут так принято — кто она такая, что бы мешать? Адепт еще, даже общий курс обучения не засчитан… Так что оставалось ждать. Тем более не стоило, по ее собственному мнению, привлекать большое внимание к просьбе и настаивать на срочности и важности дела. Доверять тут едва ли можно было хоть кому-то.

К тому же Саша не могла отделаться от странного ощущения. Тот самый игрушечный бехолдер с перрона никак не шел из головы. Выходя с местной Резиденции Ордена, она, как думала, видела еще одного такого, прицепленного в качестве милой игрушке на рюкзаке какого-то подростка. Только вот один глаз у игрушки смотрел уж как-то пристально. Или показалось?

— Да ни в чем я не уверена, — Саша отмахивается.

Отражение в миг, когда она обратила внимание на диковинного глазастика, словно бы дрогнуло… Или нет? Или после слов Музы она стала слишком нервно ко всему относится?

— Ты сильна, — Миклош сидел на своей кровати, скрестив ноги по-турецки, и задумчиво жевал купленный накануне в магазине неподалеку рахат-лукум. — Возможно, ты чувствуешь то, что другие ощутить не могут. Чувствительность не сопоставима с потенциалом напрямую, но часто большой потенциал имеют именно высокочувствительные маги. В мое время на эту тему даже было несколько исследовательских теоретических баталий, но так ни к чем и не пришли.

— Или я просто паранойю.

— Что делаешь?

— Вижу то, чего нет на деле.

Миклош с наслаждением пьет чай, отстукивая одной рукой ритм по колену. Здесь и сейчас он кажется собранным и целеустремленным, раздумывая над поставленной задачей. Саша чувствует, что дается это ему не слишком легко. Но усилием разума он заставляет себя концентрироваться на текущих делах.

— У тебя есть идеи, так? — Саша уверенна, что Миклош задумался над какой-то гипотезой. Предположением.

— У меня много идей. Коль получается, что пока я не способен помочь ни в магии, ни в общении с Орденом, то только и остается или сидеть здесь за стеной не мной ставленой защиты и дрожать в ожидании нового убийцы, или смотреть на сошедший с ума мир вокруг, или искать идеи, способные объяснить все хотя бы с точки зрения Затронутых, где магия вроде как неизменна из века в век.

Миклош взъерошил сам себе волосы жестом, явно привычным. Хотя стрижка раньше, видимо, была длиннее — движение вышло неловким.

— И что ты думаешь?

— Много разного. Например, что в мое время мужчина и женщина, не состоящие в браке, могли делить одну комнату только в том случае, когда у кого-то из них были низкие моральные принципы.

Саша сжимает руку в кулак. Неосознанно.

— Ты это на что намекаешь?

— На то, что все изменилось. Остынь. Я женат вообще-то. Был, — тяжело вздыхает Миклош. — Да и знаешь, после того, как я побыл в твоем разуме и теле, недолго для тебя, но немало для себя, на некоторые вещи волей-неволей смотришь под другим углом. Прости, я выбрал не лучший пример. Просто думаю я не только о магии, так что не стоит ждать ответов на все вопросы. Я закончил обучение в Ордене, занимался исследованиями, но я, определённо, не великий опытный маг, который мог бы во всем этом помочь.

— Брось, — Саша прищуривается. Она уверенна, что у Миклоша есть идея. Просто почему-то он не хочет ее произносить вслух. — Во-первых, ты знаешь всяко больше меня, а во-вторых — одна голова хорошо, а две лучше. Выкладывай давай, что у тебя на уме. Я ведь вижу, что у тебя есть идеи про этих наблюдателей.