Высокое Искусство

«Хель»

Значит, ее держит на руках Раньян. Бретер по прозвищу Чума, величайший боец в своем поколении, тот, кто может схватиться с тремя убийцами, перебить их быстрее, чем длится самая короткая молитва. Удивительно, как руки, отнявшие столько жизней, могут быть такими…

Такими…

Эту мысль она уже не стала думать, оставив растворяться в бездумье как медовую каплю в чашке горячего отвара. Елена уплывала в сон без сновидений, слыша только назойливый, беспокоящий звук, что никак не давал ей заснуть. Звон множества колоколов, далекий, но в то же время пронзительно-ясный, отделенный не толщей земли, но большим расстоянием.

Набат. Тревожный набат, вестник беды.

Елена снова вздохнула и окончательно лишилась чувств.

Глава 30

И ад пойдет за нами

Качка, равномерная и узнаваемая. Скрип. Еще скрип, уже другой, более «веревочный». Третий. Весь мир нашел воплощение в звуках и немилосердно скрипел. А еще плескал мелкими волнами. И пах водой. То был не привычный запах морской соли, однако спутать его с чем-либо другим не представлялось возможным. Кругом расстилалась гладь пресноводного моря, глубоко вонзившегося в тело континента. Значит — корабль.

Оставалось лишь раскрыть глаза, чтобы удостовериться в безгрешности слуха и обоняния. Но смотреть и вообще что-либо делать совершенно не хотелось, тем более, что замученное тело, несмотря на отдых, отзывалось болью на любое движение. Лежать под войлочным покрывалом оказалось приятно и тепло. Щеке, правда, было жестко, кажется, под голову Елене подложили канатную связку с колючими волосками. Но это было малым злом по сравнению с возможностью лежать и отдыхать, отдыхать…

Рядом кто-то негромко говорил на два голоса. Один показался смутно знакомым, другой принадлежал не то ребенку, не то писклявой девушке. По-прежнему не раскрывая глаз, Елена плотнее завернулась в покрывало, с сожалением почувствовала, что сон таки бежит, ускользает, как медуза сквозь пальцы — вроде и чувствуешь, а удержать нельзя. Лежать просто так казалось глупым, да и голод внезапно напомнил о себе, прижав пустой желудок. Елена решила, что пора вставать. Открыла глаза, посмотрела вокруг.

Да, корабль, скорее кораблик, что-то вроде большой шлюпки с пузатым корпусом и одной мачтой. Типичный каботажник, рассчитанный на четыре-пять дней автономии, способный идти под парусом и немного на веслах. Внимательный осмотр показал трех членов экипажа, которые, судя по виду, эффективно совмещали рыболовство с мелким пиратством и контрабандой. Очень колоритные рожи, одетые пестро, почти как солдаты, без какой-либо возможности определить происхождение. Физиономии моряков не выражали ни капли энтузиазма относительно рейса и пассажиров, но держались «контрабандьерос» мирно. И еще их было маловато для такого судна, требовалось хотя бы шесть человек. Может быть остальные под палубой. А может и под водой… Да, из мертвецкого подземелья на корабль — Елена подумала, что многое пропустила в период сна-обморока.

Почти у самого носа на чем-то вроде гребной скамьи сидели Раньян и спасенный ребенок. Они тихо переговаривались, сблизив головы, бретеру с его ростом пришлось низко наклониться. Мальчик был ужасно печальным, недавние слезы промыли дорожки на грязных щеках. Оба искупителя примостились на корме, у руля. Кадфаль с аппетитом грыз кусок солонины, Насильник, судя по жестам и благочестивому виду, читал проповедь рулевому, тот казался несчастным и стоически внимал речам, косясь на искупительное копье. Грималь спал у борта, завернувшись в плащ.

Близился рассвет, значит, прошло всего лишь несколько часов. Ветер морщил водную гладь, рождал множество мелких волн, которые обещали разрастись нормальным штормом ближе к полудню. Ну да, зима, время непогоды и бурь. Луна потихоньку закатывалась, окрашивая небо в серебристо-молочные тона. Солнце еще скрывалось за горизонтом, но уже выбрасывало перед собой лучи — предвестники грядущего рассвета. Это совмещение порождало удивительно теплый и красивый оттенок неба над линией горизонта — карамельная охра, которую хотелось лизнуть, почувствовать на языке сказочную сладость.

Все-таки что-то здесь странное творится с небесными телами… Неправильное, хаотическое перемещение солнца и луны, как будто планета не движется по нормальной и заданной на миллионы лет траектории, а крутится в системе трех тел без четкого ритма. Но почему тогда в остальном строго соблюдается смена дня и ночи, сезонов и времен года?

И планета ли здесь вообще? В конце концов, если есть магия, почему бы не быть и краю земли…

Елена шевельнулась под тяжелым покрывалом, осторожно растягивая мышцы. Сломанные ребра и ушибы запротестовали болью, но терпимо. Увидев, что странница проснулась, один из контрабандистов молча подал ей мятую оловянную кружку с водой. Только сейчас Елена поняла, что ее страшно мучит жажда, высунула руку из-под войлока, взяла кружку и проглотила содержимое в несколько жадных глотков. Голод остался, но с едой женщина решила обождать, пока не прояснится дальнейшее. На душе воцарилось некоторое умиротворение, происходящее из чувства временной безопасности.

Тем временем бретер закончил беседу с мальчиком и помог ребенку лечь отдохнуть. Сунул под голову кожаную подушку, накрыл попоной. Мальчик закрыл глаза, раз-другой всхлипнул, скорчившись под импровизированным одеялом и почти мгновенно заснул. Бретер стоял, молча глядя на юного дворянина. Елена откинула покрывало, вытянула руки и ноги, пригладила изрядно засаленные волосы. Черт побери, кепки нет, потерялась… Зато медицинский сундучок в порядке, стоит у борта, на вид целый и запертый. Женщина торопливо схватилась за пояс, нащупала кожаный футляр с цеховой грамотой лекаря. Тоже на месте… Слава богу, с этим уже есть возможность начинать новую жизнь в новых местах.

Спасибо, Флесса, подумала она с горькой теплотой. Спасибо, милая герцогиня…

Елена встала, придерживаясь за мачту. Попрыгала, разминая ноги, проверила нож, точнее оба ножа, и обычный, и запасной. Припомнила, сколько разного — и хорошего! — оружия она потеряла или просто не взяла за минувшие пару дней, от подаренной сабли до мечей убитых наемников. Дала зарок, что больше подобного не повторится. Моряки наморщили рожи при виде женщины в штанах и скальпеля в гульфике, синхронно поглядели на бретера и сделали вид, что никаких штанов тут нет. Очевидно, их недаром осталось лишь трое плюс рулевой.

Елена потопала к бретеру. Раньян сел, поместив между ног меч в ножнах, молча склонил голову в знак приветствия и пожелания доброго утра. Женщина примостилась рядом. Несколько минут бретер и лекарка молча сидели, глядя в разные стороны. Бледный свет лег на воду зыбкими дорожками, как в сказке. Казалось — только сделай шаг, и сможешь пройти до горизонта. Волны тихо плескались в борта корабля. Легкий ветер без энтузиазма надувал парус, впрочем, обещая перерасти во что-нибудь куда более существенное.

— Где моя оплата? — спросила, наконец, Елена.

Раньян посмотрел ей в глаза и неожиданно опустил взгляд.

— Прости, — негромко отозвался он.

Голос бретера звучал глухо и надтреснуто, будто колокол с трещиной, укравшей чистый звон металла. Раньян, похоже, смертельно устал и держался на чистой воле. Впрочем, говорил он по-прежнему отчетливо, как хороший ритор, ясно выделяя каждое слово, каждый слог. Интересно, откуда Чума родом?.. Он вел себя и говорил с достоинством аристократа, но благородные редко становились бретерами, разве что совсем обнищавшие рыцари, бесполезные «четвертые дети» и прочие несчастливцы. Настоящий дворянин рождался для войны, а городские убийства за деньги были достойны лишь презрения. Участие в таком промысле роняло престиж семьи на самое дно, отзываясь ничтожной репутацией детей, внуков и так далее.

— Ты мне солгал? — устало вопросила Елена.

— Нет. Скорее немного… недоговорил. На самом деле, я знаю очень мало, так что ты не услышишь ничего, что могло бы помочь.

— Все равно… говори.