Высокое Искусство

— Клевия, наконец-то, — с отчаянной, какой-то горячечной исступленностью пробормотал Насильник, обращаясь к тому, кого не было в подземелье и, как подозревала Елена, в мире живых. — Мой час пришел…

Копейщик сдвинулся чуть дальше в сторону, занося оружие над головой, провоцируя ударить в неприкрытый живот. Раньян в свою очередь шагнул левее, сгорбился, едва ли не прижав оголовье рукояти к груди, чтобы противник в любом случае напоролся, даже если руки не выдержат. Кадфаль топал себе вперед, как дестрие, с обманчивой тяжеловесностью, готовый в любой момент сорваться на стремительный рывок.

И хотя момент был удивительно неподходящий, Елена подумала — какие лютые грехи искупают два неслучайных попутчика? Что за жуткие деяния отягощают совесть Кадфаля и Насильника, если сейчас они почитают за славный удел гибель от адской твари?

Женщина пошла вслед за маленьким строем из трех бойцов, навстречу кромешному ужасу, потому что оторваться от настоящих живых людей казалось еще более страшным. Позади сопел и шумно ступал Грималь, который, похоже, устал держать лампу на весу, но стоически превозмогал.

Тень приподнялась на всех «ногах» сразу, благодаря их неустанному движению казалось, что кошмарное создание нетерпеливо пританцовывает. Ротовые щупальца выпрямились, жадно распяливая воронки кожистых отверстий, похожих на гнойные язвы. И…

… шагнула в сторону, точнее переместилась. Сложно говорить о шагах применительно к созданию, которого несет сразу много суставчатых лап с несинхронными движениями. Тень сдвинулась в сторону, пытаясь обойти Насильника. Обогнула колонну в движении одновременно тяжелом, что понятно для твари весом в несколько центнеров — и ловком, показывающем ужасающую силу тонких на вид лап. Когти, похожие на крабьи шипы, царапнули по камню с пронзительным скрежетом, как стальные.

— Стоять! — приказал Раньян.

Елена прижала мальчика теснее, встала за спину Кадфалю. И как будто в такт ее движению, Тень сделала еще пару дерганых шагов, снова в полукружье. Дыхание твари участилось, щупальца дергались, словно их притягивало к людям невидимой нитью. Капли вязкой пузырчатой слизи, похожей на слюну, часто падали на затянутый белесой пленкой пол.

— Теснее строй, — приказал Раньян. — И шагом.

Тварь отступила, недовольно плюясь. Теперь группа буквально развернулась на сто восемьдесят градусов. Чудовище уже не преграждало дорогу, а шло по пятам. Елена же и Грималь возглавили шествие.

Елена не чувствовала рук, только впавший в ступор мальчишка тяжело и горячо дышал ей в ключицу. В голове билось услышанное некогда то ли по «Нэшнэл Джеографик», то ли еще где-то: примитивное существо вроде крокодила атакует всегда, однако охотники с высокоорганизованным мозгом — кошачьи, псовые — более осторожны и разборчивы. Хищник должен учитывать, что, будучи ранен, он уже не сможет охотиться в полную силу и скорее всего, умрет от голода. Потому естественная добыча это слабые и больные. Каждая охота — измерение силы жертвы, ее воли к борьбе. Если риск велик, лучше отступить, поискать другое мясо. Да, Тень способна убить их всех, но у этой охоты будет цена и, судя по решимости мужчин с оружием, она окажется немалой.

Вопрос в том, ведет псевдоарахнида голый паучий инстинкт? Или существо с мышцами и легкими имеет соответствующий мозг, способно соизмерять цель и опасность, делать какие-то выводы…

И есть ли в уродливой башке вообще какой-то мозг.

— Идем спокойно, — сказал Раньян, и голос его звучал ровно, как будто бретер всего лишь готовился к очередной дуэли на темной улице под всевидящей луной. — Идем ровно. Поспешим — умрем.

— Стойте, — неожиданно попросила Елена, и Кадфаль сбился с ритма, чуть не споткнулся, громко хлопнув подошвой старого ботинка о камень.

Брызги паутинной плесени разлетелись как плевки, волна прошла по белесой пленке, качнув один из «свертков». Оболочка лопнула, из прорехи оскалилось лицо сильно обгрызенного трупа без нижней челюсти. Тень качнулась вперед, булькая и шипя, Раньян и Насильник молча, в унисон выбросили перед собой оружие, будто приглашая напороться на заточенную сталь. Чудовище отступило, не спуская моргающих глаз с такой близкой и желанной добычи.

— Оно того стоило? — не оборачиваясь спросил, вернее злобно прошипел бретер.

— У тебя дрожат руки. Опусти лампу, — приказала Грималю Елена. — Неси мальчишку, я возьму свет.

Никто не возразил, никто не вымолвил ни слова, пока женщина и боевой слуга выполняли обмен. Грималь скупо выдохнул с облегчением, когда взял ребенка, куда более тяжелого, нежели чародейский шар, но и более удобного в переноске. Елена покрепче взяла холодный шар бледно-синего стекла и подняла его над головой, отметив, что свет и в самом деле угасает. Наверное, где-нибудь с полчаса и все, дальше придется что-нибудь жечь. Конечно, обмотанная вокруг меча одежда тоже горит, однако недолго, так что лучше бы поскорее найти выход.

— И… пошли, — сказала она, поворачиваясь спиной к мужчинам и Тени, шагнула вперед, к черному зеву нового тоннеля. Обнадеживало то, что там, казалось, паутинной плесени было поменьше. Тварь за спиной булькала и жадно сопела, как старик, шумно шлепающий вислыми губами над миской с жидким супом.

Елена не оборачивалась, целиком сосредоточившись на шагах и лампе. Теперь она сжимала в руках жизнь всей компании. Женщина запретила себе думать о том, что происходит за спиной, постаралась отгородиться, запереть слух. Отказалась слышать короткие возгласы переговаривающихся воинов, жадное хлюпанье и скрежет когтей по неровному камню.

Только шаги, размеренные, осторожные, ритмичные. Если бы не наука Чертежника, она, скорее всего, упала бы, но поставленная техника правильных Шагов уберегла от несчастья. Нога вверх, нога вниз, без усилия, притягиваемая гравитацией. Не надо прикладывать лишних усилий, пусть сила земли сделает работу. Носок приподнят, так что не споткнуться. Серединная точка всего тела плывет, скользит как легкий цветок на воде.

Шаг за шагом. Ровно и спокойно.

«Спасибо, Фигуэредо. Я ненавидела тебя при жизни, не буду скорбеть о смерти. Но твоя наука спасла мне жизнь уже трижды»

Шаг, еще шаг. Не слушать, не думать, не бояться. Она все равно ничем не поможет, если чудовище нападет. Битва — дело Искупителей и бретера, готового сражаться до последнего вздоха за своего маленького «клиента». А ее задача — дать им свет, сохранить лампу, потому что тьма и смерть сейчас одно и то же.

Она вошла в медитативный ритм, отмеряя шаги, сосредоточившись на аккуратном передвижении и удержании гаснущей лампы. Казалось, вселенная движется вокруг нее, будто женщина с лампой превратилась в центр мироздания. Единый ритм шагов, подземелья, Города, Ойкумены… Все было связано неисчислимыми нитями, все едино в бесконечном ритме вечного движения.

«Уходи, сегодня мы не твои» — удивительно трезво и ясно подумала Елена. Мысль засияла в сверкающем, великолепном одиночестве чистого разума, свободного от страха и сомнений. А затем продолжилась, складываясь в кристально прозрачный приказ-просьбу:

«Уходи, несчастное, изувеченное дитя страданий. Обратись к тем, что пойдут за нами»

— Ушло.

Она вздрогнула, разом выйдя из блаженного ритма. Руки застыли в судороге, Елена уронила бы лампу, не прими светильник брат Кадфаль. Синий шар почти угас, теперь он светил на последнем издыхании, как ультрафиолетовая лампа.

— Тварь ушла.

Боль в измученном теле проснулась и закусила нервы, играя мелкими острыми зубами. Сундучок за спиной учетверился в тяжести, пригнул к земле, как самая тяжелая в мире кольчуга. Женщина застонала, осела в крепких руках кого-то из попутчиков. Видимо закончилось действие эликсира, что поддерживал разум и тело после резни в доме Баалы. Раньян говорил, что действия жидкости хватит до утра, неужели рассвет уже близко? Сколько же времени они провели под землей?

— Здесь есть выход. Мы спасены, Хель.

Спасены, это хорошо… как же хорошо просто лежать в чужих объятиях без желаний, без мыслей, без страха.