Орден Ассасинов

Так в чем же смысл случая Мэнсона?

Как один из самых сенсационных случаев убийства конца 1960-х, он, несомненно, имеет свою важность. Но эта важность была преувеличена общественными толкователями. Керуак был архетипическим хиппи; Мэнсон же таким не был. Мэнсон стал хиппи по воле случая; но по существу он был не большим хиппи, чем Нечаев, или Гитлер, или Сталин. Сбивающая с толку, парадоксальная природа случая вытекает из дробящейся личности самого Мэнсона. В значительной степени он, кажется, был искренне сострадательной личностью, действующей из лучших побуждений. Он был также Неистовым Человеком, в смысле Ван Вогта, и этот аспект его личности стал развиваться сразу после того, как его впервые приняли как мессию в Хейт-Эшбери. Как только он привык к абсолютному подчинению, он также начал понимать, что люди, которые противодействовали ему - или пытались его перехитрить, - были насекомыми, которых следует растоптать. Этой тенденции должно было потворствовать подобострастное восхищение, которое он получал от своей восторженной семьи. Девочки-подростки могут быть истеричными созданиями - это знает каждый, кто хоть раз смотрел концерты популярных музыкантов. Они склонны к поклонению и мысленно взвешивают мужчину, пока он может пользоваться временным преимуществом подобного поклонения, которое выливается в ощущение, что все это разъедает душу. Дураки всегда скучны, будь это восторженные дураки или дураки враждебные. Мэнсон был лишен дара самокритики, чтобы сохранить пропорциональный взгляд на самого себя. Поощряемый своими женщинами, он все больше и больше становится «человеком, который прав».

Он также впервые в своей жизни был лидером, вождем племени. А основная обязанность лидера - показать себя в хорошем свете; чтобы произвести, если это возможно, впечатление завоевателя. Но в практических терминах Мэнсон не был завоевателем. Он ничего не добился. Несомненно, он бы заявил, что у него не было никакого желания добиваться чего-либо в загнивающем обществе; но его попытки стать звездой звукозаписи опровергают это.

Но с другой стороны, Мэнсон достиг неожиданного успеха. Он приехал на Хейт-Эшбери никому не известным маленьким бывшим заключенным, с фигурой, подобной Чарли Чаплину, бренчащим на гитаре и поющим таким же невыдающимся голосом, как Боб Дилан. Год спустя он стал кем-то вроде иудейского патриарха, окруженного своим племенем, бесспорным лидером, диктатором у власти. Он раздавал марихуану и кислоту своим девушкам; он раздавал девушек своим последователям. Совершенно бесспорно, он стал Кем-то.

Но успех принес свои обязанности. Когда диктатор находится у власти, ему приходится делать что-то, чтобы доказать, что его последователи сделали правильный выбор. Гитлер начал войну с Европой по той же причине. И Мэнсон также думал в терминологии войны, войны против «свиней».

Негодование, которое он питал по отношению к обществу, более чем понятно. Одна из самых интересных особенностей в данном случае заключается в том, что, несмотря на эту ненависть, Мэнсон не относился к неистовому типу. Нечаев убил студента Иванова самостоятельно. Брейди убил Эдварда Эванса и впоследствии шутил над этим. Не похоже, что Мэнсон сам лично был жесток, если исключить случай с Хинменом, когда он отсек ему мечом ухо. Он направлял своих последователей совершить насилие: по крайней мере, в случаях, подтвержденных доказательствами. Можно предположить, что его замечательная способность внушать любовь была вызвана отсутствием жестокости.

Это, в свою очередь, вызывает предположение: насколько женщины-последовательницы - особенно Сьюзен Эткинс - были ответственны за то, что случилось? Мэнсон может обладать природными качествами лидера; но в некотором роде он был выбран своими женщинами. Это они вознесли его до его положения, - сочетание Элвиса Пресли и Иисуса. Но отношение к нему Сьюзен Эткинс, кажется, было противоречивым. «Он дал мне веру в саму себя». Возможно, он дал ей слишком много. «Сейди Мэй Глатц» - уродливое имя, по сравнению с Сьюзен Денис Эткинс; оно намекало на проститутку из романа Микки Спиллейна; но Мэнсон дал ей это имя, когда они еще жили с Гарри Хинменом. Это Сейди Мэй, если верить Босолейлу, сказала работнику на ранчо, Коротышке О'Ши, что Мэнсон убил одного из Черных Пантер («и она не знает, кого еще», - добавил Босолейл). Это Сейди Мэй сказала своей сокамернице об убийстве Тейт и Ла Бьянка и впутала Мэнсона. Стив Геллер, американский писатель, уделил внимание нескольким первым судебным заседаниям и записал свои впечатления о Сьюзен Эткинс (которые я цитирую с его разрешения):

В середине стояла Сьюзен Эткинс... одетая в вычурное оранжево-розовое одеяние с кукольно-жеманными напыщенными рукавами в стиле восемнадцатого века и десятью розовыми пуговицами спереди... Она надела пластиковый обруч с идентификационным номером, в больничном стиле, на свое левое запястье. И я заметил, что ее руки и запястья покрыты волосами. С легким следом усиков над губой... Со слегка повешенной головой, пристыженная. Девочка-недотрога...

Я начал осознавать, почему я испытываю по отношению к ней столь отвратительные чувства потому что она слишком невозмутима; во всем этом, кажется, присутствует разного рода притворство, суперзвездность, весьма преувеличенное самосознание. Учитывая, что она была на этой дороге раньше: ее арестовывали восемь раз за три года… Ее свидетельские показания просочились в прессу, ее история куплена для репортажа за 175 000 долларов. На своем собственном пути она более деловая, чем когда-либо мог быть отец их семейства, Чарльз Мэнсон... А также очевидно, что когда судья Кин обращается ко всем девушкам, он обращается к мисс Эткинс, как к оратору. Он знает программу. Она - одна из звезд…

Лоренс Шиллер описывает ее как «молодую женщину с очаровательным лицом и светящимися карими глазами», и некоторые репортеры описывают ее как симпатичную. Ее фотографии противоречат этому; она хорошо сложенная девушка с чертами замкнутости, на большинстве снимков на ее лице запечатлено возмущенное выражение. Подпольная газета хиппи ссылается на нее, как на Иуду Искариота Мэнсона. Кажется разумным предположение, что она призналась из-за некоторого скрытого желания известности и мести. Мэнсон построил свою империю хиппи, свой замок в пустыне, подобно Хассану Ибн Саббаху, великому магистру Ассасинов. С помощью нескольких случайных замечаний Сьюзен Эткинс разрушила это все, как детский замок из песка

Но, отдавая должное Мэнсону, мы должны признать, что в контробвинениях, которые он выдвинул против своих судей, был элемент справедливости. Потому что настоящая загадка этого случая - это загадка психологическая. Как мог правдивый, довольно сообразительный, действующий из лучших побуждений маленький человек, который излучал атмосферу любви, превратиться в диктатора, одержимого убийством? Ответ находится в тюремной жизни, где его запугивала власть, которая может уничтожить потенциал Святого Франциска или Шекспира. Должны быть психологические тесты, чтобы дать нам возможность осознать возможности Мэнсона до того, как его ненависть к обществу стала постоянным фундаментом его самосознания. Симпатия, которую показала к Мэнсону американская молодежь, была в основном одобрением того хорошего, творческого человеческого потенциала, которому позволили застояться и превратиться в порочность: для каждого, кому меньше двадцати, слишком легко примерить на себя его образ. Если Мэнсон виновен в преступном насилии, то общество виновно в преступной халатности. И в отличие от Мэнсона, общество находится в таком положении, когда можно учиться на своих ошибках.