Бесприютный

– Даже лучше, чем ты думаешь.

– А жаль, придумано остроумно. Не обижайся.

– И не собираюсь. Я рассказал это для очистки совести, – сказал Луи, думая о Клемане, который играл в карты в своем убежище для дураков. – Сам знаешь, что это такое.

На прощание Луазель крепко пожал ему руку.

Глава 27

На автоответчике оказалось сообщение от человека-жабы – Поля Мерлена. Луи слушал его из кухни, отрезая толстый ломоть хлеба и накладывая сверху все, что смог найти в холодильнике. В основном затвердевший сыр. Было только семь часов, но он уже проголодался. Мерлен откопал что-то интересное и хотел видеть Луи как можно скорее. Луи перезвонил ему, держа у рта импровизированный бутерброд, и сказал, что зайдет перед ужином. Потом набрал номер «Красного осла» и спросил Ван-дузлера-старшего. Бывший сыщик все еще играл в карты за своим столом. По воскресеньям он засиживался в кафе допоздна, если не дежурил по кухне.

– Передай Марку, что я заеду за ним через двадцать минут, – сказал Луи. – Я посигналю у ворот. Нет, недалеко, к Мерлену, но Марк мне очень нужен. Еще, Вандуз, передай, пусть оденется поприличней. Глаженая рубашка, пиджак, галстук. Да. Не знаю. Постарайся…

Луи повесил трубку и доел бутерброд, стоя у телефона. Потом зашел в ванную взглянуть на Буфо и стал переодеваться. На кладбище Монпарнас он испортил свой лучший костюм и сейчас решил выбрать что-нибудь менее строгое. В семь двадцать он забрал Марка, который ждал его на улице Шаль. Вид у него был недовольный.

– Неплохо выглядишь, – одобрил Луи, оглядывая Марка, когда тот садился в машину.

– Я в этом экзамены сдавал, – хмуро сказал Марк, – а галстук, конечно, Люсьен одолжил. Мне жарко, ноги чешутся, и вид у меня идиотский.

– Без этого наряда не попасть в дом на Университетской улице.

– Не знаю, зачем я тебе понадобился, – продолжал ворчать Марк, – но давай побыстрей, а то я есть хочу.

Луи остановил машину.

– Купи себе бутерброд в кафе на углу, – предложил он.

Через пять минут Марк с той же кислой миной снова сидел в машине.

– Смотри не запачкайся, – сказал Луи, заводя мотор.

– Сегодня вечером Матиас дежурный, на ужин будет омлет с картошкой.

– Сожалею, – искренне сказал Луи, – но ты мне правда очень нужен.

– Тебя Мерлен интересует?

– Он – нет, а вот его старик – пожалуй. Поднимешься со мной к Мерлену, а когда начнется разговор, что-нибудь придумаешь и выйдешь. Внизу, во дворе, работает его отчим с адской машиной, я тебе рассказывал. Постарайся встретиться с ним и поговорить о Невере, об институте.

– А почему не об изнасиловании, пока ты будешь там сидеть? – поморщился Марк.

– И верно, почему бы и нет.

Марк повернулся к Луи:

– Что у тебя на уме?

– Третий насильник. Нападение было совершено в глубине парка, недалеко от мастерской отчима. И он ничего не слышал. По словам Клемана, третьему было лет шестьдесят, а Мерлен говорит, что его отчим всегда увивался за преподавательницами и студентками из института.

– И чего ты от меня ждешь?

– Хочу, чтобы ты его прощупал. Оставайся с ним, пока я не выйду. Так у меня будет предлог зайти к нему.

Марк вздохнул и начал жевать хлеб, откинувшись на спинку сиденья.

Мерлен принял их настолько радушно, насколько позволяло ему хорошее воспитание, и Луи был рад снова видеть его симпатичную лягушачью физиономию. А вот Марк очень удивился.

– Не ломай голову, – шепнул ему Луи, – он похож на Бюфо.

Марк понимающе подмигнул и сел, стараясь не помять пиджак. Мерлен горел нетерпением. Он заинтригованно посмотрел на Марка.

– Это мой коллега, – заверил Луи, – криминалист-сексопатолог. Думаю, он сможет нам помочь.

«Великолепно!» – подумал Марк, скрипнув зубами. Мерлен посмотрел на него несколько возмущенно, и Марк поспешил принять безмятежную позу уверенного в себе профессионала, а это было не так легко.

– Я нашел его, – сказал Мерлен, повернувшись к Луи, – мне пришлось целый день провести у телефона, но я его нашел.

– Секатора?

– Да. И, клянусь, это было нелегко. Но главное, теперь он у нас в руках. Он живет в Монруже, улица Фюзийе, двадцать девять.

– Да, – кивнул Луи, – он работает на кладбище Монпарнас. Я вчера виделся с ним.

– Как это? Вы что, знали?

– Сожалею.

– Вы уже знали и заставили меня попусту тратить время?

– Мой коллега нашел его вчера после того, как мы расстались.

«Великолепно», – снова подумал Марк. Мерлен наградил его тяжелым взглядом. Оттопырив губу, он хмуро сгреб рукой валявшиеся на столе монетки и принялся играть с ними, пряча между пальцами. Потом перевернул руку так, что монетки оказались у него в горсти. Потом снова спрятал их между пальцами. Марк с интересом наблюдал за ним, позабыв о своей роли.

– Вы могли бы из вежливости предупредить меня, – сказал Мерлен, пересыпая желтые монетки в другую ладонь.

– Мне очень жаль, – повторил Луи, – после третьего убийства я совсем об этом забыл. Приношу свои извинения.

– Хорошо, – кивнул Мерлен, пряча монетки в карман брюк. – А что с третьим убийством? Полиция узнала имя Воке?

В эту секунду во дворе раздался рев шлифовального станка. Мерлен на секунду закрыл глаза. Ни дать ни взять покорно-унылая голова Бюфо, когда Луи брал его с собой и сажал на стекло электрического бильярда. Марк воспользовался случаем, чтобы встать, пробормотал, что ему нужно срочно позвонить, и вышел. Во дворе он вздохнул свободней. Поль Мерлен наводил на него тоску, от него пахло мылом, и Марку совсем не хотелось, чтобы его расспрашивали о сексуальных извращенцах. Окна мастерской отчима Мерлена, выходившие во двор, были широко распахнуты. Улучив минуту краткого затишья, Марк вежливо постучал и спросил, нельзя ли подождать, пока он не вернется. Ему нужно было позвонить, и он не хотел беспокоить Поля Мерлена своим звонком в домофон. Старик, держа между колен деревянную чурку, махнул рукой в знак согласия. На улице Марк снял свой серый пиджак, почесал ноги, потом минуты четыре ходил по тротуару. Вполне приличное время для делового разговора по телефону. Он успел заметить страшный беспорядок в мастерской, кругом громоздились инструменты, коробки, доски, деревянные чурки, куча стружки, гора опилок, газеты, фотографии, стопки книг, закопченный чайник и десятки маленьких статуэток высотой со стол, выставленные в ряд на полу и на этажерках. Десятки маленьких женщин, обнаженных, сидящих, стоящих на коленях, задумчивых, молящих о чем-то. Он не спеша прошел через дворик и заглянул в окно, чтобы поблагодарить. Старик снова махнул рукой и включил станок. Он шлифовал спину статуэтки, утопавшей в облаке пыли. Марк окинул взглядом фигурки на полу. Аккуратно выточенные, четкие линии, но произведениями искусства не назовешь. Прекрасно выполненные изображения женщин, но, на его вкус, они выглядели слишком вяло и покорно.

– Это одна и та же? – крикнул он.

– Что? – не расслышал старик.

– Модель всегда одна и та же?

– Все женщины одинаковы!

– Ну да…

– Хотите посмотреть? – спросил старик, не отрываясь от работы.

Марк кивнул, и старик сделал знак не стесняться и заходить. Потом выкрикнул свое имя – Пьер Клермон, а Марк крикнул свое. Он побродил по мастерской, рассмотрел лица статуэток поближе. Они были все разные, и каждая отличалась грубым реализмом. На столах валялись десятки женских фотографий, вырезки из журналов, увеличенные, обведенные карандашом. Внезапно наступила тишина, и Марк повернулся к старику, тот бросил свой станок и теперь почесывал грудь, заросшую седыми волосами. Другой рукой он держал за ногу статуэтку.

– Вы делаете только женщин? – спросил Марк.

– А разве есть что-то другое? Тогда предложите. Что другое можно делать?

Марк пожал плечами.

– А что еще делать? – повторил старик. – Корабли? Церкви? Деревья? Фрукты? Материю? Облака? Лесных косуль? Все это женщины, так или иначе. И вы не станете отрицать, если хоть в чем-то разбираетесь. Терпеть не могу всякие там аллегории. Лучше уж сразу делать женщин.