Бесприютный

– Кино с голыми девушками, которое всю ночь показывают, – ответил он, теребя браслет своих новых часов.

Луи вздохнул, уронив руки на стол.

– А что? – шумно вмешалась Марта. – Не нравится тебе? Парню нужны развлечения. Мужчина он или нет?

– Ладно, ладно, Марта, – отозвался Луи немного устало. – Я ухожу, – сказал он, повернувшись к Марку, который раскладывал гладильную доску. – Пойду в полицию.

Луи молча поцеловал Марту, потрепал ее по Щеке и вышел с пивом в руке. Марк немного поколебался, потом поставил утюг и вышел следом. Он догнал Луи у машины и, наклонившись к окну, сказал:

– Тебя вызвали в полицию? В чем дело?

– Да ни в чем. Все то же чертово расследование. Мы уже по уши увязли, и я не знаю, как выбраться. Не знаю, что делать, – добавил он, пристегивая ремень. – Марта ждет, ты ждешь, четвертая женщина ждет, все ждут, а я не знаю, что делать.

Марк молча смотрел на него.

– Нельзя же вечно прятаться, защищая этого дурака, что касается его. И без конца трупы пересчитывать, – сказал Луи.

– Ты говорил, что жертв будет не десять тысяч. И что Клеман не убивал.

Луи снова утер пот со лба. Выпил несколько глотков теплого пива.

– Ну говорил. И что это доказывает? Я сейчас одну чушь несу. Клеман меня достал. Они с Секатором друг друга стоят.

– Ты видел Секатора? Что он вчера делал?

– То же, что и Клеман Воке: порнуху смотрел.

Луи побарабанил по рулю.

– Не знаю, у кого из нас мозги набекрень, – сказал он, глядя перед собой. – У них или у меня? Я люблю женщин, люблю их лица и уступчивость. А эти довольствуются безымянными кусками тел, которым цена десять франков. Я их ненавижу. И презираю.

Луи замолчал, держа горячий руль одной рукой.

– А ты? – спросил он. – Покупаешь себе журналы?

– Я для этого не гожусь.

– Не годишься?

– Нет. Я очень требовательный и капризный. Люблю, чтобы на меня смотрели и обожали. А что мне делать с картинкой?

– Честолюбец, – вяло сказал Луи. – И все равно я хочу знать, кто из нас безумнее.

Луи поднял левую руку. Это значило, что он растерян.

– Присматривай получше за нашим болваном, – добавил он с кривой улыбкой и включил зажигание.

Марк небрежно махнул рукой, глядя вслед удалявшейся машине, и побрел в Гнилую лачугу, где на первом этаже его ждала глажка, а на третьем – арендные договора тринадцатого века. Дом, набитый странными типами. Марк вздохнул, медленно шагая по раскаленной улице. От разговора с Луи у него испортилось настроение. Он не любил разговоров о женщинах, когда у него никого не было. А один он был, кажется, уже почти три года.

Глава 26

Перевалив свои сомнения и плохое настроение на Марка, Луи почувствовал себя гораздо лучше. Он решительно вошел в комиссариат, где в шуме и духоте суетились люди. Луазель пробирался между столами, провожая комиссара Семнадцатого округа, к которому относилась улица Звезды. Заметив Луи, он помахал ему.

– Надо поговорить, – сказал он, простившись с коллегой. – Пошли ко мне. Ты был прав.

Он вошел в свой кабинет, захлопнул дверь и разложил на заваленном столе штук пятнадцать фотографий с места убийства, случившегося накануне.

– Поль Бурже, – объявил он, – тридцать три года, не замужем, была дома одна, как и две предыдущие.

– Между жертвами опять никакой связи?

– Они не встречались ни разу в жизни, даже в метро. Молодые, одинокие. Красавицами не назовешь.

– Почерк тот же? – спросил Луи, склонившись над фото.

– Совершенно идентичный. Засунул тряпку в рот, задушил, а потом бил шилом или ножницами по всему телу, настоящий мерзавец. А вот здесь, – сказал Луазель, указав на одно фото, – следы, о которых ты говорил. Признаюсь, я бы ничего не заметил, если бы ты не сказал, так что спасибо. Но пока это ничего не дало. Я велел увеличить снимки, следы четкие.

Луазель протянул Луи снимок. На паласе были отчетливо видны следы справа от головы жертвы: полосы перекрещивались, как будто чья-то рука скребла по ковру как граблями.

– Следы пальцев, – сказал Луи, – ты согласен?

– Да. Как будто он пытался несколько раз что-то подобрать. Может, шило?

– Нет. – Луи задумчиво покачал головой.

– Нет, – согласился Луазель. – Тут что-то другое. Мы взяли образец паласа, он сейчас на экспертизе. Пока ничего определенного сказать нельзя.

Луазель закурил тонкую сигарету.

– Но на этот раз никто накануне не видел нашего бродягу на улице. И горшка с папоротником тоже не оказалось. По-моему, ты был прав: как напечатали фоторобот, парень залег на дно.

– Ты думаешь? – небрежно спросил Луи.

– Руку даю на отсечение. Прячется у сообщников. Или, – добавил он, помолчав, – ему удалось подкупить каких-нибудь дураков.

– Ну да, – согласился Луи, – такое возможно.

– Обычно в таких случаях мы ищем родных. Брата, дядю… особенно мать, я тебе говорил. Но у этого матери нет.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что теперь мы знаем его имя! – ликуя, провозгласил Луазель, хлопнув в ладоши, словно поймал муху.

Луи откинулся на спинку стула.

– Рассказывай, – сказал он.

– Его зовут Клеман Воке. Запомни это имя хорошенько. Клеман Воке. Молодчик из Невера.

– Кто тебе рассказал?

– Вчера хозяин ресторана из Невера позвонил.

Луи вздохнул. Пуше сдержал слово.

– Все сходится, – продолжил Луазель. – Парень внезапно уехал из Невера около месяца назад.

– Зачем?

Луазель развел руками:

– Могу сказать только, что он бродяга. Перебивается игрой на аккордеоне. Сам видишь, что за фрукт. Говорят, он хорошо играет, но я лично аккордеон не люблю. Если не считать этого талантишки, парень явно слабоумный.

– И он прибыл в Париж, чтобы играть… или чтобы убивать?

– Кто знает, старик… С идиотами не стоит особо голову ломать.

– Что тебе еще известно?

– Он жил в гостинице «Четырех шаров» в Одиннадцатом округе, но хозяин неточен в показаниях. Мы ищем его и найдем. Вопрос нескольких дней. Сеть расставлена, долго он не продержится.

– Не продержится, – кивнул Луи, – я согласен. Но несколько дней – это долго. Следующее убийство может произойти уже в пятницу.

– Я знаю, – нахмурился Луазель, – я умею считать. А в министерстве не хотят четвертой жертвы.

– Тут дело не в министерстве.

– А в чем?

– Речь идет о жизни женщины.

– Ну конечно! – раздраженно воскликнул Луазель. – Но мы его скоро возьмем. Он не сможет долго скрываться, выдаст себя. Всегда найдется дурак, который проколется, уж будь уверен.

– Это точно. – Луи тут же подумал о Люсьене. – Хочу предложить тебе небольшую зацепку. Сам решай, что с ней делать.

Луазель был заинтригован. Он знал, что советы Немца всегда куда-нибудь приведут. Луи достал книгу и полистал ее.

– Это здесь, – сказал он, показывая первую строчку «El Desdichado». – Прочти. Здесь названия трех первых улиц. Следующее убийство выпадает на «черное солнце». Улица Солнца, улица Золотого Солнца или улица Луны.

Сдвинув брови, Луазель пробежал глазами по стихам, взглянул на обложку книги, потом вернулся к стихам и прочел еще раз.

– И что это за хреновина? – наконец спросил он.

– Я тебя за язык не тянул, – тихо пробормотал Луи.

– Так это и было у тебя на уме, когда ты первый раз приходил?

– Да, – соврал Луи.

– Почему сразу не сказал?

– Я думал, что все это интеллигентские бредни.

– А теперь не думаешь?

Луи вздохнул:

– И теперь думаю. Произошло еще одно убийство, которое подходит под схему, но я в это не верю. Но ведь я могу ошибаться. Может, ты иначе думаешь, вот я и хотел с тобой поделиться. Может, стоит проследить за теми улицами, которые я назвал.

– Спасибо за помощь, – сказал Луазель, кладя книгу на стол. – Приятно, что ты ведешь честную

игру, Кельвелер.

– Иначе и быть не могло, – серьезно сказал

Луи.

– Но, видишь ли, – добавил Луазель, барабаня по книге, – не верю я в такого рода изыски. И не думаю, что у нас когда-нибудь появятся убийцы, увлекающиеся стихами и игрой ума, ты понимаешь, о чем я?