Воскресенье

– Чем? – Рассмеялся Олег, – Взглядом? У вас даже оружия нет.

– Я предупредила, – Женя отступила назад, – какой план?

– Давайте я провожу и расскажу.

– Говорите, – отрезала Женя.

***

– В общем, так как сейчас темнота наступает поздно, если вообще наступает, то идти надо не раньше часу ночи, – объяснил Сухов, когда они вышли за пределы танцевальной площадки, – замок плевый, не составит труда выбить.

– Ммм, есть опыт?

– Евгения Марковна.

– Хорошо, продолжайте.

– Так, с собой, понятное дело, нужен мешок, ну и делать это надо не своими руками. И да, обязательно что-то оставить, ну, чтобы опергруппа ничего не заподозрила.

– Откуда вы вообще про нее знаете, Олег?

– О, уже не Сухов, это приятно, товарищ участковый. Они и раньше приезжали, только не знаю, почему именно к ней, к Елене Павловне.

– Знаете, Сухов, – внимательно посмотрела на него Круглова, – и про лагерь что-то знаете.

– Ну, вот, в общем, и весь план, – ушел от ответа молодой человек. – Не думал, что вы придете, товарищ участковый. Рад был вас увидеть.

« Эй, молодежь!»

Из-за деревьев к фонарю, где стояли Женя и Олег, вышли трое крепких парней, одетых примерно в одну одежду: серые пиджаки на голое тело, сапоги, черные штаны, темные кепи.

– Слышишь, ты? – Обратился к Олегу самый Рослый и выхватил нож, – куртку снимай.

– Ребята, вы что-то неправильно поняли, – прикрыв Женю, одним движением (даже слишком умелым для простого механика) Олег выбил нож, но на помощь Рослому уже подоспели друзья. Секунда, и парня повалили на землю, нещадно награждая тумаками. Один из нападавших двинулся на Женю.

– Дяденька, не надо, – жалобно пискнула девушка и прикрыла голову руками. Однако едва Рослый подошел ближе, то получил поставленный удар в область шеи, а затем и в солнечное сплетение. Развернув нападавшего, Круглова вывернула его руку до отвратительного хруста.

– Ай, больно, девушка!

– Я тебе не девушка, я – советский милиционер!– Женя выхватила нож из-за пояса Рослого и прислонила к его горлу. – А ну, отошли от него! Отошли, я сказала!

– Да все, все, – подняли руки вверх нападавшие, – отпусти его, сумасшедшая!

– Исчезли отсюда, бегом! – Толкнула Рослого Женя, – Бегом!

***

– Олег! – Подскочила к парню Круглова, едва троица скрылась за углом. – Олег, вы живы?!

– Ох, кажется, у меня проблемы с органами, – сплюнул кровью Сухов и улыбнулся. – А здорово вы их, Евгения Марковна. Я теперь вас боюсь.

– Ну, так, – гордо подняла голову Женя, – вы думали, я в школе милиции штаны просиживала? Давайте попробуем подняться. Сможете идти?

– Да – да, все в порядке, – Сухов поднялся и аккуратно шагнул вперед. – Нормально. У меня появилась мысль, насчет замка. А этих, – он указал на угол, за которым скрылись нападавшие, – я их знаю, Евгения Марковна.

– Все завтра, – Отрезала Женя, – отдыхайте. Хотите, я завтра на работу к вам зайду, предупрежу, что вас не будет?

– Это было бы замечательно, товарищ участковый.

– Договорились, – кивнула Женя уже на перекрестке. – Спокойной ночи, Олег Сухов.

– Да я бы проводил.

– Нет, нет, отдыхайте, – ответила Круглова, чувствуя, как подкашиваются ноги и трясутся руки. – До завтра.

– До завтра, Евгения Марковна.

***

Женя ввалилась в дом, не помня себя от пережитого страха. В одежде и обуви она забралась на кровать, укрылась одеялом с головой и отчаянно, по-детски всхлипывая, зарыдала.

Над городом повеяло свежестью. Таинственной утренней прохладой.

***

Часы на старой, мраморной башне в центре городе пробили 11 часов дня. Светило яркое июльское солнце, уже раскалив асфальт. Рыбный рынок Берегового открылся в 9: близость границы и крупный водоем делали местных торговцев едва ли не самыми обеспеченными людьми города. Конечно, на базаре процветали спекуляция, контрабанда и прочие вещи, но справиться с этим местные органы не могли, да и, похоже, не пытались. Директор и бухгалтерия кормили дефицитным товаром руководство города. Те в ответ закрывали глаза.

Разнорабочий Карасев, вор – рецидивист, шоркая черными пыльными ботинками, вкатил телегу с товаром на территорию открытого рынка. Народу, по причине раннего часа, было немного: особая клиентура знала, когда приходить за дефицитной продукцией. Карасев прошел за прилавок, поправил лямки бежевого фартука, отряхнул брюки и принялся раскладывать товар, когда к витрине подошла девушка лет 25. В модном оранжевом платье со светлым кружевным воротником.

– Здравствуйте, красавица, – поздоровался Карасев, пригладив лысину и улыбнувшись, – чего-то хотели?

– Ага, – Женя сняла солнцезащитные очки, – поговорить. Угостите даму мороженым?

– Мать моя, – Карасев кинулся к двери служебного помещения, но закрыть ее не успел: лихо перепрыгнув через прилавок, Круглова успела подставить ногу.

– Ну, куда же ты? – Кокетливо улыбнулась она, склонив голову набок. – А поговорить?

– Да мы с вами вроде договорили вчера, рука до сих пор болит, – обиженно произнес Карасев.

–Так, короче, – дернула дверь Женя так сильно, что рослый мужчина вывалился наружу, – мое имя – Круглова Евгения Марковна, я – местный участковый. Вчера ты, со своими дружками, напал на сотрудника милиции, а это вышка, Карасев.

– И чего вы предлагаете?

– Окажешь услугу – я про тебя забуду. На время.

– Это как это – на время?

– А вот так, Карасев. Пригодишься – обращусь снова. Ты теперь не отвертишься.

– Ну, вот, приплыли, – шмыгнул носом Карасев, почесав бородку, – а чего сделать-то надо?

– Да, ерунда, – попыталась поправить пилотку девушка, но головной убор сегодня отсутствовал. – Нужно вскрыть замок, влезть в дом и забрать оттуда все, что напоминает бумагу: фотографии, письма, буклеты, тетради. И чтобы украшения не трогал, понял меня, Карасев?

– Интересное кино получается, – задумался мужчина, – значит, брюллики не брать. А что за дом-то?

– Учительницы Ракицкой.

– Ой, нет, нет, нет, – замахал руками Карасев, надевая рукавицы, – я в этот дом не полезу. Хотите – сажайте, но точно не пойду.

– Почему? – Удивленно воскликнула Женя. – Что такого в доме простого учителя?

– Ну, во-первых, как вас там, не помню, не важно, – отмахнулся Карасев, – у местных есть договор – в этот дом не лезть. Почему – вот не знаю. Такое правило. И второе: жилище это на особом контроле ГБ. Так что, мне разницы нет, Евгения Марковна: что вы посадите, что меня вообще убьют. Простите, мне работать надо, товарищ участковый.

Женя задумалась. Воры, ГБ – странная связь на доме. Да кто же ты такая, Елена Павловна Ракицкая?

– Слушай сюда, Карасев, – развернула мужчину к себе Круглова, – ты себе приговор уже подписал, когда на сотрудника милиции напал. О том, что в дом влез ты, никто не узнает. Карасев, вам 40 лет, из них 20 вы воруете, о каких принципах может идти речь? Вор он и есть вор – мразь и поддонок, и принципы у него такие же. Поэтому сегодня, около часу ночи, жду вас у дома Ракицкой. Не придете – готовьте робу тюремную, это я вам обещаю. До встречи, Карасев, – Женя надела солнцезащитные очки и направилась к выходу.

– Послушайте, у меня к вам деловое предложение.

– Карасев, – обернулась Женя, – вы с ума сошли? Я – советский милиционер, я с ворьем переговоров не веду. Всего доброго. А, – вспомнила она, – мне нужны подростки: из тех, кто бегает за «колючку», лет 10-11, может, 12.

– Куда?

– Карасев.

– Ну, это вам к речной станции. Там есть двое ребят, вот они должны знать, что да как.

– Благодарю, – кивнула девушка. – Всего доброго, Карасев.

– И вам, Евгения Марковна, – наигранно поклонился мужчина и, проводив девушку взглядом, покачал головой.

***

В речном порту Берегового кипела жизнь: регулярно, утром и вечером, отсюда уходили прогулочные катера, в основном, в сторону Петрозаводска и Ленинграда. Зимой переправа замерзала, и прямо на реке устраивали массовые катания. Близость леса сделала территорию порта местом для отдыха. На теплоходе «Красный партизан» устраивали шумные дискотеки с фейерверками и световой музыкой. В середине 70-х, вблизи речного порта, появились громадные карельские избы с характерной резьбой – место сборов пионеров и октябрят Берегового.