Воскресенье

Улыбнувшись, Женя нырнула в босоножки, поправила пилотку и вышла из дома, хлопнув дверью.

***

Маленький городок на границе начинает рабочую неделю. На уже залитых солнцем улицах появляются люди. Одни спешат к парадной завода, другие – на остановки, третьи – занимают в гастроном очередь, которая к 9 утра принимает угрожающе длинную конструкцию. Появляется честный советский труженик – грузовик «ЗИЛ», поливальная машина – ударный борец за чистоту и порядок. Вслед за фонтаном за его лобовым стеклом появляется радуга. Водитель в синей кабине давит педаль газа, и фонтан поднимается еще выше, на радость прохожим у ларька с мороженым. Обогнав грузовик, из-за его оранжевого бака выскакивает, будто окинув сердитым взглядом, светлая «Волга» – ГАЗ-24, с шашечками на крыше. Резко выворачивая влево длинный корпус, автомобиль недовольно урчит и скрывается за поворотом, пропустив машину скорой помощи. Высунувшись по пояс из красно-белого «РАФа», врач благодарно машет таксисту рукой. Тот в ответ давит на клаксон.

Мороженщик, дядя Игорь, мужчина лет 50-ти с роскошными темными усами, поправляет колпак и открывает шторки ларька – к нему сразу же подходит ожидающая толпа. День обещает быть страшно знойным

***

На остановке, дребезжа, тормозит трамвай, красно – желтая «Татра». Город начинает рабочую неделю. Окруженный лесами, его будто бы укрывают от каких-то невзгод и мирской суеты. Толпа спешит к трамваю, однако транспорт не двигается с места. Пассажиры недовольно и шумно галдят, и лишь потом замечают приближающуюся девушку в милицейской форме . Казалось, блеск от начищенных туфлей, бляхи на ремне и кокарды на пилотке может в этот день заменить даже нещадно палившее солнце.

– Мороженое, Евгения Марковна?– Улыбается мороженщик, поправляя усы.

– Вечером, Игорь Андреевич, – щурясь от солнца, отвечает Женя, – наемся сладкого, бегать не смогу. Трудового дня!

–И вам, Евгения Марковна!

Бодро миновав пешеходный переход, Круглова лихо козыряет проходящему пионерскому отряду – они отвечают тем же.

– Здравствуйте, Евгения Марковна! – Дружно галдит группа детей.

– Доброе утро! – Смеется Женя и треплет одного из ребят по голове.

– Глянь, пошла, – шепчет проходящая мимо пожилая учительница своей подруге. – Прислали же ребенка, участковым работать. Сопля же еще совсем, а нос – выше крыши. Стыдоба! Здравствуйте, Женечка! – Притворно улыбается она.

– Доброе утро, – сухо отвечает девушка, смерив пенсионерку подозрительным взглядом.

–Надо бы обыск у нее дома провести, а то мало ли.

– Не говори.

***

– Спасибо большое!– Запрыгнув в трамвай, сказала Женя.

– Куда же мы, без товарища участкового, – улыбнулся водитель, – без него никак.

– Давай, езжай уже! – Крикнула пожилая женщина. – На работу опаздывают люди, ждать еще кого-то!

–Что же вы, девушка, людей задерживаете? – Склонился к Жене молодой человек. Прическа, почти как у Противника – модная, «битловская», русые, опущенные бакенбарды. Светлая спортивная сорочка в темную клетку. Светлые брюки-клеш, начищенные бежевые сандалии. Кажется, он работает автомехаником, но в это искренне тяжело поверить. Качнувшись, трамвай тронулся с места.

– Сухов, – коротко бросила Круглова, подойдя к компостеру и опуская монетку, – плакат видите? – Она ткнула пальцем в надпись стене трамвая. – «Совесть – лучший контролер», – Женя поправила пилотку и разгладила юбку. – Я вам не девушка, ясно? Я – советский милиционер, для вас вообще – товарищ участковый. И вообще, – подняла она голову, схватившись за поручень, – вы почему не на работе? Автомастерская открывается с 9, время пол 10. Опаздываете, Сухов! – Крикнула Женя сквозь шум трамвая. Тот обладал удивительной шумоизоляцией от окружающего мира, полностью его заглушая. Взгляд девушки упал на газету, которую читал седой пожилой мужчина. На передней полосе было напечатано фото старого трамвая, под ним – стихотворение:

«Холодный, цвета стали,

Суровый горизонт —

Трамвай идет к заставе,

Трамвай идет на фронт.

Фанера вместо стекол,

Но это ничего,

И граждане потоком

Вливаются в него.

Немолодой рабочий —

Он едет на завод,

Который дни и ночи

Оружие кует.

Старушку убаюкал

Ритмичный шум колес:

Она танкисту-внуку

Достала папирос.

Беседуя с сестрою

И полковым врачом,

Дружинницы – их трое —

Сидят к плечу плечом…»4

– Ой, ну, что вы начинаете, Сухов, Сухов,– поморщился парень. – Давайте просто – Олег. Я вот, знаете, товарищ участковый, от всей души желаю, чтобы когда-нибудь, у нас в стране люди перестали называть друг друга по отчеству, да на вы. Ну, это же глупости. Формальности. Как было бы здорово встретить вас с утра в трамвае и просто сказать: «Привет Женя. Женечка». Правда, товарищ участковый?

– Сухов, – Круглова двинулась к выходу, – еще раз опоздаете – сообщу вашему начальству о выговоре. Хорошего дня. Станьте уже достойным членом общества, Олег…

– Юрьевич, – подсказал парень, спрыгивая с подножки трамвая вслед за Женей, – не с того вы карьеру здесь начинаете, Евгения Марковна. Две недели как приехали, а все учите всех. Я вполне достойный член, как вы сказали, общества. Комсомолец, получаю образование, почти женат. Одеваюсь прилично, – хлопнул себя по брюкам, – а опоздания – это так. Временно. А куда это вы, товарищ участковый? Опорный пункт в другой стороне.

– Хочу к учительнице зайти, Ракицкой Елене Павловне.

– А что с ней?

– Да захворала, говорят, не видно давно. Зайду, посмотрю, может быть, надо чего.

– Так давайте я провожу. Мне как раз по пути.

– Строго до дома, и бегом на работу. Исключительно из-за совпадения маршрута.

– Есть, товарищ участковый! – Улыбнувшись, козырнул Сухов.

Смерив его презрительным взглядом, Женя усмехнулась и двинулась в путь.

***

– У нас народ вообще мирный здесь, – сообщил Сухов, когда они дошли до железного моста через реку. На другой стороне уже виднелись финские и карельские домики. – Так что, скучно придется, товарищ участковый.

– Ничего, переживем, – Круглова с интересом взглянула на финских рабочих на той стороне. Один из них приветливо помахал рукой и улыбнулся. Олег ответил тем же. Евгения укоризненно взглянула на парня.

– Товарищ участковый, вы же не думаете, что…

– Сухов! – Возмущенно воскликнула Женя. – С ума сошли?! И как часто вы туда ходите?!

– Да всю жизнь, – отмахнулся Олег, поправив волосы, – все ходят, вот вам крест.

– Сухов!

– Да, ну, что вы как ребенок, Евгения Марковна. Мы же не секреты им выдаем. Так, в баньке париться и пиво из хвойных пьем. Ну, и они к нам заходят.

– Сухов, остановитесь! – Сверкнув глазами, проговорила Женя. – Узнаю еще раз – посажу, честное пионерское.

– И чего добьетесь, товарищ участковый? – Пожал плечами молодой человек. – Это система, и вам ее не сломать. И да, при Ракицкой про лагеря лучше говорить.

– В смысле? – Нахмурилась Круглова.

– А вот и он, собственной персоной, – Олег указал на голубой дом с оранжевой крышей. «Улица имени партизанки Игнатовой», прочитала Женя. – Проще надо быть, Евгения Марковна, ближе к простому народу. Приходите сегодня на танцы, будет весело. Всего доброго, товарищ участковый, – он зашагал по проселочной тропинке.

4

      Вера Ибнер, «Трамвай идет на фронт».