Брошенный

— Я расскажу тебе о своей новой работе! — восторженно говорит Ристика, разъезжая по комнате на спрятанных в подошвы ее массивных туфель роликах. — Не поверишь, но это…школа модельеров!

Ну почему ж, не поверю? Ей там самое место. Только как это технически получилось?

— Я сразу после вступления в обслуживающую гильдию туда заявку подавала, но меня не взяли! Я по конкурсу не прошла, — Ристика на пару секунд надувает губки и делает плаксивое выражение лица. — Предложили место в швейной школе, но оттуда меня выгнали всего через месяц, — тут она хмурит бровки. — Ты, наверняка, считаешь меня неудачницей?

“Да”, - чуть машинально не соглашаюсь я, но, к счастью, прямо в этот момент зеваю. На самом деле ее неудачи вполне объяснимы. В школу модельеров, как я слышала, берут уже опытных учеников, прошедших и швейную школу, и дополнительные курсы по тканям и прочему. Из новичков же выбирают всего одного(!) самородка “со свежим взглядом” на стиль, при этом желающих сразу начать получать творческую профессию каждый год просто море, в котором легко затеряться. А в швейной школе Ристика не удержалась наверняка из-за своей неусидчивости. Какими-то своими новыми проектами она может заниматься часами, но рутинные задания ей не даются. Она и полы-то моет… местами, зато танцуя и всегда в хорошем настроении. Ее творческий подход к вытиранию пыли вообще вылился в небольшую коллекцию верхней одежды и аксессуаров осень-зима, нарисованную пылью на партах.

— Таланта тебе не занимать, а вот удача пригодилась бы, — отвечаю.

— И она мне улыбнулась! — расплывается в улыбке Ристика. — С сегодняшнего дня я буду присутствовать в школе модельеров по полтора часа в день. Правда буду там уборкой заниматься, так что это будет не во время самих занятий, но все равно я окунусь в эту шикарную атмосферу творчества! Правда, круто?! А там, глядишь, подсуечусь как-нибудь…или кто-нибудь важный заметит мои идеи… — мечтательно протягивает она.

В обнимку мы с ней прыгаем по комнате, празднуя ее боевой настрой. Легко могу представить ее удачливым востребованным модельером. У нее и руки откуда надо растут, и нестандартное видение присутствует, да и своего шанса она точно не упустит. Радуемся, радуемся, пока не начинает кружиться голова, и мы с хохотом не падаем на постеленный в спальном модуле матрас. Ну, какой же матрас!

Ристика уходит поправить два шара своих волос, из которых в результате наших скачков не эстетично выбились волосинки. А я иду искать Редженса, которого тоже надо бы проводить на работу, а заодно узнать, как он видит наше дальнейшее совместное существование.

Сегодня апартаменты уже не кажутся мне бесстыдно огромными, я почти свыклась с ними, но все же для двоих площади слишком много. Не собирается ли теперь Редженс увеличить свой когарт? Сочтет ли он нужным предупредить меня об этом? Такие мысли проносятся у меня в голове за секунду до того, как я почти сталкиваюсь с человеком, выходящим из душевой. На голове у него полотенце, которым он интенсивно вытирает волосы. Оно мешает ему меня увидеть, и я незамеченной пячусь назад.

Это абсолютно голый мужчина, который плохо вытер свое поджарое рельефное тело с татуировкой змеи на боку. На темных волосах, покрывающих его живот и некоторые другие части, блестят капельки воды. Это точно не Редженс, которого я, конечно, в таком виде не видела, но тот более ширококостный. Не отрывая взгляда от картины, которую совсем нельзя назвать неприятной, но от чего-то вызывающей у меня чувства стыда, я делаю еще шаг назад и юркаю за выступ стены.

— Эй! — слышу я недовольный окрик.

Вот тьма бездонная! В закутке я натыкаюсь на очередные пустые полки, их в апартаментах сейчас предостаточно. О! Метелочка для пыли, оставленная предыдущими жильцами.

Помахивая полотенцем, передо мной предстает все еще нагой Кейн. Но у него же есть свое жилье, почему он не может ходить голым там?! Я смущенно выставляю между нами метелочку.

— Чего ты делаешь? — выплевывает Кейн.

— Пыль вытираю, — сообщаю я. Чтобы не смотреть ниже, аккуратно вытираю пылинку с кончика его носа. Он перехватывает мою руку, не давая продолжить, хотя я и так не собиралась — Кейн и так выглядит очень чистым. Везде.

— Чай нам иди завари! — рычит он.

Протискиваюсь мимо него, ведь Кейн конечно же и не думает подвинуться, проложив между собой и его горячим влажным телом метелочку — такая полезная вещь! — и бегу на кухню. Там замираю в полнейшей прострации.

Все что имеет отношение к кухне свалено в большой коробке на кухонном островке, там же стоит большой пакет с продуктами. Что такое чай, я знаю — обычно так называют любые смеси засушенных листьев, трав и цветов, залив которые кипятком можно получить ароматный напиток, хотя вообще-то это растение. Вот как раз я вынимаю из пакета упаковку чего-то скукоженого, сухого и шуршащего. Подойдет. Кипяток можно получить, нагрев воду в кастрюле на плите. Пытаюсь разобраться, как работает плита, когда неожиданно вспоминаю, что для чая существует специальная автономно работающая кастрюля, которая называется чайник. Я видела такой в фильмах, и вот он стоит на тумбе. С этим понятно. Пока кипятится вода, ищу что-нибудь, в чем можно будет заварить саму сухую смесь, не в чайник же ее бросать. Наверное.

В итоге на всякий случай переливаю получившийся кипяток в кастрюлю, высыпаю в него смесь и накрываю крышкой. Через несколько минут на кухню заходит Редженс. Он уже почти полностью одет, только на ходу застегивает не заправленную в штаны рубашку. Кошусь на него. Действительно, комплекция у них с Кейном разная, невозможно спутать. Представляю, как мой шинард выглядел бы в подобной ситуации, и в задумчивости облизываю пересохшие губы.

— Чего ты? — с подозрением интересуется Редженс, подходя к круглому кухонному столу, вокруг которого беспорядочно раскиданы стулья.

— Ничего. Сейчас чай будет, — быстро информирую его я, пытаясь изгнать из головы неожиданно яркий образ голого мужского тела.

— Хорошо бы, — усмехается Редженс.

Кейн приходит следующим, уже в трусах и майке, и, прежде всего, подходит к пакету с едой. Его осветленные почти добела волосы стоят ежиком. Следом появляются Ристика и Лекс. Мой друг потирает рукой лицо.

— Драться в пять утра — это беспредел, — заявляет он.

— Это тебе за куклу вашу, — Кейн, достав из пакета несколько булок, одну засовывает в рот, остальные тащит ворохом к столу.

— С утра нужно зарядкой заниматься, а не людей бить, — возражает Лекс.

— А мы и занимались зарядкой, ты просто не вовремя вошел, — говорит Редженс, удобно устраиваясь на одном стуле, а ноги вытягивая на другой стул.

— А кто меня не вовремя позвал?

— Я тебя вовремя позвал, — с набитым ртом проговаривает Кейн.

Пока они обсуждают эту животрепещущую тему, я приподнимаю крышечку с кастрюли. Чаинки все успели опуститься вниз, но полученное варево на вид внушает сомнения и зубодробительно сильно пахнет. На пробу наливаю часть в чашку, стараясь, чтобы туда проникло хотя бы поменьше чаинок. Ну, на вид…

— Чай будет вообще или нет?! — гавкает Кейн.

Что ж, ставлю чашку перед ним. Поставив локти на колени, он наклоняется над чашкой и странно смотрит на мой чай, а его нос словно отползает подальше вверх по лицу.

— А мне нальешь? — интересуется Лекс.

— Что-то я в нем не уверена, — качаю я головой, продолжая следить за Кейном. Судя по его лицу, я заварила яд.

— Может, хоть вилку дашь? Как я буду это есть? — удивительно спокойно спрашивает мужчина. Ясно, значит, получилось крепковато.

Велик соблазн и правда дать ему вилку, но решаю, что это будет уже слишком. Забрав у него чашку, по новой ставлю чайник, чтобы очень-очень сильно разбавить впервые полученную мной заварку. В итоге первой порции хватает на то, чтобы разлить чай приемлемой заваристости на нас всех и еще много остается.

— Так как мы будем дальше жить? Где работать? — интересуется Лекс, присев на ближайший стул с полученным от меня, наконец, напитком. — Вы нас уведомите хотя бы письмом или нам предстоит случайно догадаться?