Извращённые игры (ЛП)

Лицо Эдварда расплылось в улыбке, когда он увидел меня. Он выглядел гораздо здоровее, чем в течение нескольких недель после его обморока, и у него не было никаких симптомов после сильного волнения, но я все равно беспокоилась за него. Врачи говорили, что его состояние непредсказуемо, и каждый день я просыпалась с мыслью, что это последний день, когда я вижу дедушку живым.

— Как проходит обучение? — спросил он, когда я опустилась на сиденье напротив него.

— Все идет хорошо. — Я провела руками по бедрам, чтобы успокоить нервы. — Хотя некоторые парламентские сессии довольно… — нудные. Достойные дремоты. Так скучно, что я бы предпочла смотреть, как сохнет краска. — Многословны.

Никто не любил слушать свои речи больше, чем министр, которому предоставлялось слово. Удивительно, как мало можно сказать, используя такое количество слов.

К сожалению, в обязанности монарха входило посещение парламентских заседаний по крайней мере раз в неделю, и мой дедушка решил, что мне будет полезно познакомиться с этим процессом сейчас.

С тех пор как я вернулась в Эльдорру, мои дни были заполнены встречами, мероприятиями и "уроками королевы" с момента пробуждения до момента отхода ко сну. Впрочем, я не возражала. Это отвлекало меня от мыслей о Ризе.

Проклятье. Моя грудь сжалась, и я заставила себя отогнать все мысли о моем бывшем телохранителе.

Усмешка Эдварда вернула меня в настоящее.

— Дипломатичный способ выразить это. Парламент — это другое, чем то, к чему ты привыкла, но это важная часть правительства, и как королеве, тебе понадобятся хорошие отношения с ними… что подводит меня к тому, почему я пригласил тебя сегодня сюда. — Он сделал паузу, а затем сказал: — На самом деле, есть три вещи, которые я хотел бы обсудить, начиная с Андреаса.

Замешательство смешалось с моей настороженностью.

— Мой кузен Андреас?

— Да. — Небольшая гримаса пересекла лицо Эдварда. — Он будет жить во дворце несколько месяцев. Он должен прибыть во вторник.

— Что? — Я быстро взяла себя в руки, но не раньше, чем дедушка нахмурился из-за нарушения приличий. — Зачем он едет сюда? — спросила я более спокойным голосом, хотя я была совсем не спокойна. — У него есть свой дом в городе.

Андреас, сын покойного брата моего деда, принца Альфреда, был — как бы это помягче сказать — полным и абсолютным ослом. Если бы чувство собственного достоинства, женоненавистничество и общее мудачество могли ходить и говорить, они пришли бы в виде одного Андреаса фон Ашеберга.

К счастью, он переехал в Лондон в университет и остался там. Я не видела его несколько лет и ни капли не скучала по нему.

Вот только теперь он не только возвращался в Эльдорру, но и будет жить во дворце вместе с нами.

Убейте меня сейчас.

— Он хотел бы вернуться в Эльдорру на постоянное место жительства, — осторожно сказал Эдвард. — Стать более вовлеченным в политику. Что касается того, почему он остается здесь, он сказал, что хотел бы воссоединиться с тобой, поскольку вы так давно не виделись.

Я ни на секунду не поверила этому оправданию. Мы с Андреасом никогда не ладили, и от одной мысли о том, что он может находиться рядом с политикой, мне хотелось бежать со всех ног.

В отличие от большинства конституционных монархий, где королевская семья сохраняет политический нейтралитет, Эльдорра приветствует участие королевской семьи в политике на ограниченной основе. Я бы хотела, чтобы этого не было, если бы это означало, что Андреас приложит руку ко всему, что может повлиять на жизнь людей.

— Почему сейчас? — спросила я. — Я думала, он занят тусовочной жизнью в Лондоне.

Андреас всегда вел большую игру, хвастался своими оценками и тонко намекал на то, каким хорошим королем он станет — иногда в лицо Николаю, когда Николай был первым в очереди на трон — но это было все. Пустые разговоры. Ближе всего к реальному участию в политике он подошел, получив специальность.

Эдвард поднял одну густую седую бровь.

— Он следующий в очереди на трон после тебя.

Я уставилась на него. Он не мог подразумевать то, о чем я подумала.

Поскольку моя мать была единственным ребенком, а у меня не было детей, Андреас действительно был вторым в линии наследования после отречения Николая от престола. Я попыталась представить его в роли короля и содрогнулась.

— Буду откровенен, — сказал Эдвард. — Андреас намекнул на определенные… амбиции в отношении короны, и он не считает, что женщина подходит для этой работы.

О, как бы я хотела, чтобы Андреас был сейчас в комнате, чтобы я могла сказать ему, куда засунуть его амбиции.

— Возможно, в следующий раз ему стоит сказать об этом королеве Елизавете, когда мы посетим Букингемский дворец, — холодно сказала я.

— Ты знаешь, что я с ним не согласен. Но Эльдорра — это не Британия или Дания. Страна более… традиционная, и я боюсь, что многие члены парламента втайне придерживаются тех же настроений, что и Андреас.

Я обхватила пальцами край своего кресла.

— Хорошо, что парламент не назначает монарха.

Может, я и не хотела бы править, но я не потерплю, чтобы кто-то говорил мне, что я не могу править из-за моего пола. Неважно, что монархия была всего лишь символом. Мы были лицом нации, и я ни за что на свете не позволила бы кому-то вроде Андреаса представлять нас.

Эдвард колебался.

— Это еще одна причина, по которой я хотел поговорить с тобой. Парламент не может назначать монарха, но есть вопрос закона о королевских браках.

В моем желудке образовалась тугая спираль ужаса. Закон о королевских браках, принятый в 1732 году, был архаичным законом, обязывающим монарха жениться на особе благородных кровей. Именно из-за него Николай отрекся от престола, и я старалась как можно меньше думать об этом, потому что это означало, что мои шансы выйти замуж по любви были ничтожно малы.

Это был не просто вопрос поиска понравившегося мне дворянина. Потенциальных брачных партнеров выбирали для получения максимальной политической выгоды, и я была не настолько наивна, чтобы надеяться на брак по любви.

— Мне пока не нужно выходить замуж. — Я старалась, чтобы мой голос не дрожал. — У меня есть время…

— Я бы хотел, чтобы это было правдой. — Лицо Эдварда скривилось от смеси вины и беспокойства. — Но мое состояние непредсказуемо. Я снова могу упасть в любую минуту, и в следующий раз мне может не так повезти. Теперь, когда Николай отрекся от престола, на тебя оказывается еще большее давление, чтобы ты как можно скорее была готова занять трон. Это включает в себя поиск приемлемого мужа.

Формально брак не был обязательным условием для монарха, но у Эльдорры не было неженатого правителя уже… что ж, никогда.

Желчь поднималась у меня в горле, как от возможности в любую минуту потерять дедушку, так и от перспективы прожить остаток жизни с человеком, которого я не любила.

— Прости, дорогая, но это правда, — мягко сказал Эдвард. — Я хотел бы оградить тебя от суровой правды жизни, как раньше, но однажды ты станешь королевой, и время для приукрашивания прошло. Ты — последний человек в нашей прямой линии наследования, единственная, кто стоит между Андреасом и короной — мы содрогнулись в унисон — и брак с респектабельным аристократом, в идеале в течение следующего года, — единственный способ гарантировать, что трон и страна останутся в хороших руках.

Я опустила голову, смирение заполнило меня. Я могла бы отречься от престола, как это сделал Николай, но не стала. Как бы я ни обижалась на него за то, что он поставил меня в такое положение, он сделал это из любви. Если я сделаю это, то только из чистого эгоизма.

Кроме того, страна не пережила бы двух отречений так скоро друг от друга. Мы стали бы посмешищем всего мира, и я никогда не запятнала бы наше семейное имя или корону, передав ее Андреасу.

— Как я смогу найти мужа так скоро? Мой график уже настолько загружен, что у меня едва хватает времени на сон, не говоря уже о свиданиях.