В тени невинности

– Они же убьют меня!

– Не моя проблема. Ты мне не брат и не друг.

Поднявшись на ноги, я еще раз заглянул за угол. Никого. Значит, поехали к главной площади. У меня есть время спрятаться.

Я скинул с себя сумку (не нужны мне его вещи), взял в руки дробовик и равнодушно пошел во дворы. Спуститься по лестнице, перейти дорогу – я уже буду в частном секторе. Главное, не попасться им на глаза.

– Подожди. Эй, ты куда? – мальчик тут же подскочил со своего места, подбирая брошенную мной сумку. – Ты не можешь вот так просто взять и уйти!

За что мне это наказание?

– Эй, придурок кудрявый!

Просто не обращать внимание.

– Я с тобой разговариваю!

Неужели он не понимает, что привлечет к себе внимание?

– Ладно. Вали. Только не забывай: я могу рассказать этим мужикам, что в городе есть еще ты. Поверь, они не откажутся лишний раз поживиться.

Сосчитать до пяти и успокоиться. Он просто действует мне на нервы.

Я остановился у самого края лестницы. Сломанные бетонные ступеньки вели вниз, к бывшему пешеходному переходу. Единственное напоминание о нем – дорожный знак с красным треугольником. Пыльный, заржавевший, готовый рассыпаться под гнетом дождей и времени. Точно такой же, как и перила лестницы, что со временем превратились в острые штыки, торчащие в разные стороны.

– Я заметил, как ты трусливо поджал хвост, когда увидел экипировку этих ребят. Для маленького безоружного мальчика ты крутой, а их испугался?! Не думай, что в этом городе два на два так сложно отыскать твое укрытие. Ты же живешь один, да?

– Ну ты и с… засранец.

– А мне терять нечего.

Чтоб я еще раз подобрал незнакомого мне человека. Получите и распишитесь: благодарность в чистом виде.

– Уйди по-хорошему, а.

– Не уйду.

– Твой выбор.

Я слышал, как он остановился прямо у меня за спиной. Пронзал своим острым взглядом. Вот только я тоже не зря жил все эти годы: развернулся и со всей силы ударил его прикладом дробовика в живот. Мальчик согнулся, но вдруг вцепился в ружье, кривя губы от боли.

Я не хотел убивать его или причинять серьезные увечья. В тот момент я действовал на уровне инстинктов и рефлексов. Схватил его за рукав рубашки и толкнул, чтобы сохранить в своих руках оружие. Я не заметил, что мы стояли на самом краю лестницы. Я просто не понял этого.

Он полетел вниз слишком быстро. Еще в воздухе умудрился уйти чуть в сторону, чтобы покатиться по склону, а не по бетонным ступеням. Его реакции можно было позавидовать.

Я стоял как вкопанный, осознавая, что мог убить его. Он бы свернул шею или…

Вдруг из его рта вырвался протяжный стон боли – мне стало по-настоящему жутко. Я увидел, что он остановился где-то на середине. Не сразу понял, почему. А потом заметил окровавленный прут, торчащий из его бедра.

Я чуть не убил его. В этот момент я не боялся бандитов. Боялся стать виновником чужой смерти.

Опять.

Я побежал по склону, чуть не поскользнувшись на мокрой от росы траве. Остановился рядом с ним, дотронулся до плеча. Он лежал на животе и дрожал всем телом.

– Ты… как?

Ужасно глупый вопрос, но мне нужно было убедиться, что он в сознании.

– А-а-агх… Н-нога.

– Сейчас, я сейчас что-нибудь придумаю. Обещаю.

Трясущимися руками я потянулся к своему рюкзаку. У меня была аптечка… Я всегда брал её с собой. Не мог не брать.

– Я не могу больше…

– Терпи. Только не теряй сознание, ладно?

Аптечка, вот она. Я прижал к себе маленькую зеленую коробку, тяжело сглатывая. Я делал это не один раз. Теперь самое главное – не сделать хуже.

– Эй, мальчик… Мальчик, ты меня слышишь?

– Не глухой. Вы… вытащи меня отсюда, пожалуйста.

– Будет больно.

– Да сделай ты уже хоть что-нибудь!

Я обошел его. Надо лишь чуть-чуть приподнять ногу. Нет времени для сомнений.

Вдох-выдох. Ты не имеешь права сомневаться.

Честно сказать, я смутно помню, как поднимал его. Завел одну руку за талию, второй, кажется, обхватил колено. Каждый дюйм отдавался давящим гулом в голове и сдавленным криком мальчика. Он закусил руку и крепко зажмурился, а я был удивлен, как он до сих пор не потерял сознание от шока.

Потом… потом я осознал, что мальчик уже лежит на спине рядом с ржавым, окровавленным прутом. И все мои руки были в этой темно-багровой, как поздний закат, крови. И кровь ручейком лилась из его раны.

Я слышал, как он сдерживает порыв заплакать. Его трясло, а все лицо стало бледным, как полотно бумаги, даже губы не выделялись среди этого страшного выражения боли.

– Держишься?

Он пробормотал что-то невразумительное.

Рано расслабляться. Я расстегнул ремень и сел рядом с мальчиком. Перетянул ногу возле раны, крепко закрепил импровизированный жгут. Я не был уверен в правильности своих действий, но мной руководил страх. В аптечке нашлись бинты и небольшая стеклянная бутылочка спирта. Я оторвал кусок бинта, открутил крышку, вдыхая резкий запах. Кажется, этот запах почувствовал даже мальчик. Он посмотрел на меня своим затуманенным взглядом и что-то пролепетал. Я не сразу смог расслышать его слова.

– Что… ты…

– Пытаюсь спасти тебе жизнь. Ты мог пробить артерию, но считай, что удача на твоей стороне.

– Это? – он указал на бутылочку.

– Спирт.

Быстрее, чем я успел среагировать, он выхватил бутылочку из рук и сделал жадный глоток, будто не пил несколько дней. Тут же закашлялся, закрывая ладонью рот.

– Какого?.. Что ты творишь?

– Обезболиваю.

Мальчик обессиленно откинулся на траву. Не знаю, почувствовал ли он облегчение, но его внешний вид стал еще болезненней. Я отобрал у него бутылочку, смочил бинт и принялся аккуратно промакивать неровные края раны. Грязная ткань джинсов сильно мешалась – пришлось разрезать штанину, подавляя слабые протесты со стороны мальчишки. А что еще мне оставалось делать? Я же не мог притащить его домой и…

Или мог?

Что он будет делать, не в состоянии даже подняться, не то что дойти до Лейтхилла?

– Б-больно… давай быстрее.

– Терпи. Этого всё равно недостаточно, – я туго перевязал рану бинтами, следя за тем, как они медленно окрашиваются в красный цвет. – Слушай… Дома у меня есть хлоргексидин. Я успею… Нет-нет, подожди. Только не теряй сознание. Нет…

Я схватился за голову, не замечая, как на щеках и волосах остается кровавый шлейф. Неживое лицо, искаженное болью навсегда останется в моей памяти. Его глаза закрылись без воли, и будто в последний раз я услышал тихий вздох. Но… я чувствовал: он дышал. Он жив. Жив. А вот я себя живым не чувствовал.

Следовало принять решение без сомнений и сожалений. И я принял его.

Потянулся к мальчишке, приподнял хрупкое (меня даже посетила мысль, что я нечаянно могу сломать его) тело, заводя руку за спину. Он оказался тяжелее, чем я представлял. А на первый взгляд – кожа да кости. Пришлось даже оставить его вещи здесь, в зарослях травы рядом с лестницей. Я решил, что заберу их позже. А сейчас мне нужно добраться до дома и привести его в чувство. Убедиться, что с ним всё будет в порядке.

Что моей вины здесь нет.

Дорога до дома не принесла новых приключений (и славно). Я совсем позабыл о бандитах, разгуливающих по дорогам города, оставил бдительность позади. Оно и к лучшему: медлить в положении мальчика было нельзя. Даже если жгут остановит кровотечение, рана может загноиться, и тогда мальчик лишится ноги.

– Не переживай, я… я знаю, что делаю.

Я выбрал первую попавшуюся дверь на втором этаже. Эта комната раньше принадлежала близнецам. Чарли и Дерек. Они были старше меня на пять лет. Постоянно донимали и доводили до истерики, хоть, честно признаться, порой Дерек мне даже нравился. Но это в прошлом.

Я положил мальчика на ближайшую кровать. Его голова безвольно склонилась в бок: он так и не пришел в себя. Я скинул рюкзак на пол, вышел в коридор и направился в ванную. Опустил руки в воду, стараясь как можно быстрее смыть с себя кровь. Я тер ладони не в состоянии остановиться до тех пор, пока вода не окрасилась в грязно-багровый цвет. Мое минутное помешательство отразилось в зеркале. Странный человек с бегающим взглядом и дрожащими руками. Неужели это я?