В тени невинности

Я поставил на стол тарелку полную риса и тушеных грибов. Алекс тут же замолчал и жадным взглядом обвел еду.

– Это мне? – спросил он вкрадчиво.

Стоило мне кивнуть, как Алекс мгновенно набросился на угощение. Он не жевал, с диким голодным взглядом поглощая еду из тарелки.

– Никто у тебя не отберет, – произнес я и с удивлением приметил, что тарелка наполовину пуста. – Не торопись. Расскажешь, что произошло потом?

Он что-то забубнил с набитым ртом, но я ничего не понял. Тогда он махнул рукой и продолжил есть, пока на тарелке не осталось и крошки.

– Хочешь узнать, почему я здесь? – спросил он, тыльной стороной ладони вытирая рот. – Потому что один из солдат принес болезнь к нам в бункер. Вот и всё.

– Они не смогли защитить вас?

– Они? Военные что ли? Не совсем так, на самом деле. Сложно объяснить, что тогда случилось… Для меня все эти дни – одна сплошная каша.

– А что насчет твоих родителей?

– Я не хотел бы об этом говорить. Они в прошлом, – безэмоционально ответил Алекс. – Лучше расскажи, где ты научился так круто готовить! Я б и тарелку съел.

– Ты просто голодный.

– Голодный, но это не отменяет того факта, что ты хорошо готовишь.

Я выдавил из себя легкое подобие улыбки и поставил перед ним кружку чая, садясь на стул рядом. Пряный запах малины заполнил маленькую кухню. Алекс, заметив чай, округлил глаза и уткнулся носом в кружку.

– Я в шоке, – заключил он. – Сто лет не пил ничего подобного. То есть пил, конечно, но оно по вкусу и запаху больше походило на…

– Можешь не продолжать, – я скривился. – Алекс, могу я задать еще один вопрос?

Он оживился.

– Конечно.

– Ты много путешествовал, верно? Встречал ли ты на своем пути большие поселения? Скажем, что-то вроде города?

– Большинство таких поселений или перегрызли друг другу глотки, или перебрались далеко-далеко отсюда.

Внутри у меня всё упало. Неужели мои мечты оказались призрачными отголосками прошлой жизни?

– Но… ты упоминал какой-то "Оплот". Разве это не база выживших?

– Оплот – это глухая деревня на окраине страны, огражденная колючей проволокой и несколькими рвами. Она прожила недолго.

– Я не верю, что в мире не осталось ни одного большого поселения.

– Я не говорил этого. Просто не припомню такого места неподалеку. Нет, конечно, есть одно, но туда я не сунусь.

– О чем ты?

– Новая Британия. Огромное место с армией и датчиками, которые могут за секунду определить заражен ли ты.

Вот оно. То, о чем я так долго грезил.

– На севере?

– Типа того. Если очень грубо прикинуть, то выйдет где-то 1000 миль.

– И там… много людей? Власть?

– Ну да, наверное. Я там не был. Могу судить лишь из чужих рассказов.

Наверное, на моем лице слишком явно отразился восторг – Алекс нахмурился и всплеснул руками.

– Фирмино, забудь об этом. Мало того, что ты успеешь двести раз умереть, пока доберешься туда, так еще и попасть внутрь у тебя не получится. Туда не берут всех подряд. Они могут решить, что ты из враждебного лагеря или чего хуже… Побрезгуют тобой, ведь ты всю эпидемию провел среди этой заразы. Для них приоритетней спасение "своих", чистых людей, которые всю жизнь просидели в бункере. Мы не такие, как они. Понимаешь, о чем я?

– Но я же не болен.

– Для них нет разницы. Никому не нужны лишние проблемы, Фир. Глупо думать иначе.

– Должен же быть какой-то выход. Ведь…

Я умолк. Отстраненно посмотрел в чашку, где на чайной глади отражалось мое лицо. Искаженное, кривое, почти незаметное.

– Как тебе не надоело, – прошептал я.

– Что?

– Как тебе не надоело скитаться по стране. Неужели ты никогда не был готов рискнуть всем, что у тебя есть, и просто попытаться… Найти способ вернуться к нормальной жизни среди людей. Ты же знаешь их местоположение, ты знаешь, что там есть всё, о чем можно только мечтать.

– Ты меня совсем не слушаешь.

– Я слушаю. Слушаю, ясно? Я никогда, никогда в своей жизни не поверю, что, – я запнулся, – что моя последняя надежда всё это время была глупостью. Должен быть способ попасть туда.

– Нет.

Он смотрел на меня косо, с осуждением скрестив руки на груди.

– Подожди…

– Хватит, Фир.

– Ты говоришь так, словно тебе нравится скитаться по мертвым городам. Твой друг умер, и ты был близок к этому. А знаешь почему? Потому что нельзя выжить в одиночку.

– Но ты же жив!

Я поставил локти на стол и закрыл лицо ладонями.

– Может быть, – кожа под ладонями стала такой горячей, что я задумался: нет ли у меня жара. – Но я не уверен, что переживу зиму. Не уверен, что не сойду с ума. Не уверен, что однажды мой собственный разум не убьет меня. Я поставил перед собой цель, и я буду следовать ей. Потому что иначе не выжить. А я сделаю всё для того, чтобы выжить.

На улице поднялся ветер – желтая занавеска всколыхнулась и вновь вернулась в привычное состояние. Я сгорбился на стуле, мрачно уткнулся в изрезанную клеенку стола и не издавал ни звука, пытаясь привести мысли в порядок. Он прав. Было глупо надеяться на лучшую жизнь.

Сотый раз на одни и те же грабли.

– Если хочешь знать, – Алекс выглядел спокойным, но взгляд его потемнел. – Я не могу жить с этими людьми. На меня идет охота, и ты это знаешь, но проблема гораздо серьезнее. Намного серьезнее.

– В чем же?

Вздох.

– Во мне. Я мог быть не здесь, а там, за стенами. В Новой Британии. Но судьба за что-то разозлилась на меня.

– И как это связано с Джонсоном?

– Новая Британия – это последний островок старой власти. Когда она только начинала существовать, нашлись недовольные режимом люди. Те, кого бросили умирать из-за нехватки мест. Те, кто устал от беспорядков на улицах. Те, кто был сильным и мог за себя постоять. Эти люди решили, что всё старое должно остаться в старом мире.

– Вроде оппозиции? – спросил я, но заметив замешательство Алекса, пояснил: – Они против действующей власти.

– Да. Поначалу это была кучка недовольных ребят, но потом они переросли в полноценную группировку. Назвались СООБ. Северная организация освобождения Британии. В городе их считали бандитами и террористами.

– Джонсон оттуда, – догадался я.

– Да. Они были крутыми ребятами, но не учли одного: группировка не может существовать, если ей будут управлять сразу несколько лидеров. Съедаемая внутренними конфликтами, СООБ развалилась на мелкие банды. И пока Джонсон держится дольше других.

– Он такой "крутой", – усмехнулся я, – а гоняется за маленьким мальчиком? Стало быть, ты очень важен для него.

Алекс хихикнул и наклонился ко мне.

– Не только для него. Я вообще довольно популярная личность.

– И почему же ты такой особенный?

– Я особенный по многим критериям. Поживешь – узнаешь.

Многое из его рассказа не было понятно мне. Я чувствовал: осталось что-то, что он утаил от меня. Но даже этой информации мне было достаточно.

Может быть, у меня еще есть надежда. Не зря ведь я встретил Алекса.

Алекс. Возможно, он не так плох, как я думал в начале.

– Что ж, мистер особенность, – съязвил я, – вы воняете как мусорный бак.

– Просто мой новоиспеченный знакомый, будучи очень гостеприимным хозяином, не предложил мне даже теплую воду и полотенце.

– Наглеешь.

– Нет, я всегда так себя веду.

– В таком случае я понимаю, почему все вокруг так хотят убить тебя.

Я отнес грязную посуду в мойку, пока Алекс тихо кряхтел, пытаясь подняться. Когда он твердо встал на костыли, я предложил ему переодеться в мою старую одежду: кровавые подтеки на рубашке доставляли мало удовольствия. Да и шутки шутками, а помыться ему не мешало.

– Я не стану возражать, – ответил он на мое предложение.

Мы поднялись в ванную – маленькую комнатку с белой плиткой на стенах. Я нагрел немного воды и достал чистое полотенце из шкафчика под раковиной. Алекс же сел на край ванны и принялся расстегивать рубашку. Я видел усталость на его лице, желание поскорее вернуться в комнату и уснуть. Всё-таки потеря крови и глубокая рана на ноге давали о себе знать. Поэтому я не стал мешкать, молча пошел в соседнюю комнату за своей старой одеждой, спрятанной за створкой верхней полки шкафа. По размеру ему пришлись многие вещи, но я выбрал только незаношенные, которые можно было пусть и с натяжкой, но назвать новыми. Среди этих вещей была черная футболка, которая никогда мне не нравилась, голубая толстовка и потертые на коленях джинсы.