Страница 28 из 33
Глава 10. Инстинкт убийцы
Колоть дрова пришлось еще час, прежде чем я не закончил со всеми бревнами и не превратил их в поленья. Затем я сложил дрова в кучу в сарае и отправился на поиски учителя, но он сам вышел мне навстречу из дома.
— Ты куда это собрался? — спросил он. — Ну-ка, давай, теперь сделай пару кругов по району, а затем подумаем, как быть дальше.
Я добросовестно пробежал два круга по всему кварталу, подвергнувшись нападению собак и едва отбившись от них камнями и палками. Помнится, когда я бегал, мне подумалось, что условия тренировок не такие уж и строгие. Это что же, все те суровые занятия, о которых мне рассказывал тренер в двадцать первом веке? Нет, я не сказал бы, что эти тренировки такие уж жесткие. Пожалуй, даже наоборот, это для меня просто развлечение. Если тут все тренировки будут такие, то я очень усомнюсь в том, попал к правильному тренеру.
Но затем, когда я прибежал, и мне, наконец, было позволено войти в дом, начался настоящий ад. Черный ворон, которого, кстати, звали Егор Дмитриевич, по фамилии Касдаманов, гонял меня до самого завтрака.
Оказалось, что одно из помещений его дома было переоборудовано в спортивный зал и там имелись все необходимые снаряды и инвентарь, даже боксерский ринг. Я занимался без перерыва, и уже в течение первых двух часов с меня могли семь потов, а одежду можно было выжимать, будто я окунулся в прорубь.
Здесь были бесчисленные отжимания, подтягивания, приседания и прыжки на скакалке. Под конец я уже не мог ходить и передвигаться, но он снова и снова заставлял меня делать упражнения.
— Мне надо понять, на что способен твой организм, — говорил Егор Дмитриевич, наблюдая за мной с хронометром в руках. — Ну что я могу сказать, пока что результаты не очень впечатляют. Ты что делал на тренировках вообще, занимался или в окно на девок смотрел? Ну-ка, давай снова бери гантели в руки и вперед.
Я повиновался, хотя руки и ноги уже отказывались слушаться. Наконец, к восьми часам утра Черный ворон устроил передышку и даже позвал меня позавтракать.
На столе в сковороде дымилась жареная картошка, рядом в миске лежали вареные яйца. Я намазал маслом круглые куски батона и с аппетитом сунул в рот. Егор Дмитриевич дал мне кружку крепко заваренного чая. После утомительной тренировки завтрак показался мне божественным блюдом, неслыханным деликатесом, достойным королевской кухни.
Я думал, что мы просто поговорим о боксе, но речь пошла о другом. Оказывается, тренировка вовсе не закончилась, просто теперь из физической она стала умственной.
Как я понял, Черный ворон являлся одним из первопроходцев в деле учета психологии боксера в его поединках. Ведь для нынешнего времени, хоть уже достаточно продвинутого, идея о том, что на ринге в первую очередь дерутся не кулаками, а мозгами все равно была достаточно новаторской.
Это у нас там, в двадцать первом столетии считается само собой разумеющимся, когда развитию умственной и духовной деятельности бойцов уделяется первостепенное значение. Здесь это только-только начинают внедрять в спорт, причем, как я понял, Черный ворон был пионером этого направления.
— Вот скажи мне, малой, — спросил он меня, пока я жевал хлеб и картошку. — Ты как считаешь, кто победит, самый техничный или самый храбрый?
Вопрос был непростой, с подковыркой. Я сначала пытался выкрутиться, состроив умную физиономию:
— Все зависит от каждого боксера в отдельности. Все может быть по-разному.
Но Черный ворон не любил уверток. Бац! — он стукнул кулаком по столу, так что чашки подпрыгнули, а одна покатилась по поверхности, я еле успел поймать.
— Такого вопроса вообще не должно стоять! Победит самый храбрый и стойкий, самый тренированный. Это все взаимосвязано, техника и дух! Но чемпионом станет только тот, кто уже с самого начала нацелился на титул! Бокс — это не драка на кулаках, это не кулачный бой, это не мордобой! Это соревнование двух умов, почище, чем в шахматах! Ты должен предугадать движения и намерения противника, ты должен просчитать его ходы и стратегию, ты должен все время шевелить мозгами!
Он помолчал, глядя на меня немигающими черными глазами и добавил:
— Бокс на восемьдесят процентов состоит из ума и духа, и только на двадцать — из техники.
В целом, я был с ним согласен. Но при этом, насчет двадцати процентов я не был согласен. Но сейчас я предпочел благоразумно промолчать, чтобы не раздражать наставника. Неужели он будет грузить мне мозги теориями о ментальном превосходстве, которые я давно уже наслушался еще в двадцать первом веке? Впрочем, их будет полезно повторить, не помешает.
— Вот скажи, кто твой самый главный враг на пути к чемпионству? — продолжал расспрашивать Егор Дмитриевич. — Ты уже определил основных претендентов? Посмотрел их?
Я пожал плечами.
— Откуда же мне знать их? Разве что взять действующего чемпиона СССР и разобрать его бои?
Неистовый старик снова ударил кулаком по столу. Звякнули ложки, кружки подпрыгнули и покатились по столу.
— Какие нахрен чемпионы? Какие претенденты? Я специально спросил про них, чтобы проверить тебя. На самом деле твой главный враг — это страх. Страх поражения, страх осуждения со стороны зрителей, страх выступления на публике, в конце концов, страх победы, черт подери! Страх — вот что отделяет тебя от чемпионства.
Я хотел возразить, а потом вспомнил, как в предпоследнем бою, перед самым его началом, чуть не разрыдался в раздевалке, потому что забыл дома свои красные перчатки, приносящие, как я верил, удачу. Я постарался взять себя в руки и плюнуть на все эти суеверия и вроде бы мне удалось справиться с паникой. Правда, на ринг мне все равно пришлось выйти в других перчатках и неудивительно, что тот бой я проиграл.
— Ага, ты вспомнил случай, когда страх держал тебя за горло, — сказал старик, внимательно наблюдая за мной. — А я скажу тебе, что на самом деле это только один из множества случаев, когда страх мешал тебе победить. И на самом деле ты даже не понимал и не замечал, когда это случалось.
Я никогда не уделял этому аспекту особенного внимания. Да, перед боем всегда чувствуешь мандраж, особенно, когда не спишь накануне ночью перед соревнованиями, когда выходишь из раздевалки и залезаешь на ринг, когда первый раз встречаешься взглядом с противником. Но потом все это забывается в горячке боя и я всегда думал, что в этом нет ничего особенного.