Страница 11 из 22
Я замираю. Что-то в этом разговоре не так. — Когда минуту назад ты сказал, что сожалеешь, что ты имел в виду?
Он дважды моргает. — То, что я сделал с тобой. В моей квартире.
— Нет. Нет, это не так… — Мои щеки горят, голова кружится. — Эрик, как ты думаешь, почему я перестала отвечать на твои звонки?
— Из-за того, как я занимался с тобой сексом. Я был с тобой всю ночь. Запросил слишком много. Тебе это не понравилось. — Внезапно он выглядит таким же растерянным, как и я. Как будто мы оба находимся в центре истории, которая не совсем имеет смысла. — Сэди. Разве не в этом причина?
Его глаза впились в мои. Я прижимаю ладонь ко рту и медленно качаю головой.
Глава 8
Три недели назад
Мы не прикасались к друг другу весь вечер.
Ни в ресторане. Ни в машине. Даже в лифте до его квартиры в Бруклин-Хайтс, которая больше моей, но не выглядит так, потому что в ней стоит Эрик. Мы болтали так же, как и за ужином, что было весело, здорово и даже уморительно, но я начинаю задаваться вопросом, не обманула ли я себя, веря, что храбро заигрываю с Эриком, а он на самом деле подумал, что я пришла поиграть в видеоигру FIFA. Он скажет: — «Пойдем, я хочу тебе кое-что показать». Я пойду за ним по коридору на коленях, и как только я дойду до конца, он откроет дверь комнаты Xbox, и я тихо умру.
Я стою у входа, пока Эрик запирает за мной дверь, неловко переминаясь с ноги на ногу, размышляя о собственной смертности и возможности сбежать, когда я замечаю кота. Сидит на безупречно чистом столе Эрика в гостиной (который, похоже, не является хранилищем почтовых кип и флаеров на вынос; ха). Он оранжевый, круглый и сердито смотрит на нас.
— Привет. — Я делаю несколько шагов, осторожно протягивая руку. Кот злится сильнее. — Разве ты не миленький котенок?
— Это не так. — Эрик разувается и вешает куртку за моей спиной.
— Значит, милый.
— Как его зовут?
— Кот.
— Кот? Как…?
— Кот, — говорит он, окончательно. Я решаю не давить на него.
— Не знаю почему, но я предположила, что ты больше собачник.
— Так и есть.
Я поворачиваюсь и бросаю на него озадаченный взгляд. — Но у тебя есть кот?
— У моего брата.
— Который из? — У него их четыре. Все моложе. И по тому, как он говорит о них, часто и полусерьезным, полунасмешливым тоном, видно, что они не разлей вода. Мой единственный ребенок, «Возьми эту книжку-раскраску, пока мама и папа смотрят Западное крыло», сам сгорает от зависти.
— Андерс. Самый младший. Закончил институт и сейчас… где-то. Кажется, в Уэлсе. Открывает себя. — Эрик подходит и встает рядом со мной. Он и Кот смотрят друг на друга. — Пока я временно присматриваю за его котом.
— Сколько это "временно"?
Он сжимает губы. — Пока что один год и семь месяцев. Я стараюсь сохранять невозмутимое выражение лица, правда, но в конце концов улыбаюсь в ладонь, и глаза Эрика прищуриваются. — Начало наших. . отношений были непростыми, но мы медленно начинаем приходить к соглашению, — говорит он, как раз в тот момент, когда Кот спрыгивает со стола и останавливается, чтобы шипеть на Эрика по пути на кухню. Эрик отвечает чем-то очень резким и основанным на согласных, затем снова смотрит на меня. — Медленно.
— Очень медленно.
— Ага.
— Ты запираешь дверь своей спальни на ночь?
— Религиозно.
— Хорошо.
Я улыбаюсь, он — нет, и мы погружаемся в не совсем комфортную тишину. Я заполняю её, оглядываясь по сторонам и делая вид, что очарована картой Копенгагена, висящей на стене. Эрик делает это, стоя рядом со мной и спрашивая: — Хочешь что-нибудь выпить? Я думаю, у меня есть пиво. А также… — Пауза. — Молоко, наверное.
Я тихонько смеюсь. — Двухпроцентное?
— Цельное. И шоколад, — признается он, немного застенчиво. На что я ещё немного хихикаю, Эрик наконец улыбается, а затем… снова тишина.
Мы стоим между прихожей и гостиной, лицом друг к другу, он изучает меня, я изучаю его, он изучает меня, и что-то тяжелое сжимается у меня в горле. Я не уверена, что происходит. Не знаю, чего я ожидала, но всю ночь было так легко, а это нет. — Неужели я… Я неправильно поняла?
Он не делает вид, что не понимает, что я имею в виду. — Нет. Он кажется… не неуверенным, но осторожным. Как будто он ученый, который собирается смешать два очень летучих вещества. Продукт может получиться отличным, но ему лучше быть предельно уверенным. Надеть защитное снаряжение. Не торопиться. — Я не хочу ничего предполагать.
Узел затягивается. — Если ты изменил своё…
— Это не так.
Я прикусываю губу. — Я хотела сказать, если ты не хочешь…
— Наоборот, Сэди, — тихо говорит он. — С точностью до наоборот. Мне нужно действовать осторожно.
Хорошо, тогда. Хорошо. Я принимаю мгновенное решение, мой второй подвиг за вечер: я подхожу ближе к нему, пока наши ноги не соприкасаются сквозь носки, и приподнимаюсь на носочки.
Первое, что меня поражает, это то, как хорошо он пахнет. Чистый, мужественный, теплый. В общем, восхитительно. Второе: его ключица — самое дальнее место, куда я могу дотянуться, что было бы довольно забавно, если бы моя способность дышать не исчезла внезапно. Если я хочу, чтобы этот поцелуй случился, мне понадобится его сотрудничество. Или снаряжение для скалолазания.
— Ты… — Я беспомощно смеюсь над воротником его рубашки. — Пожалуйста?
Он не хочет. Он не будет. Не долго, вместо этого он обхватил рукой мою челюсть, обхватил моё лицо руками и посмотрел на меня сверху вниз. — Думаю, это оно, — бормочет он, проводя большим пальцем по моей скуле, его глаза задумчивы, как будто он обрабатывает важную информацию. Мой пульс учащается. У меня голова кружится.
— Я. . Что?
— Это. — Его глаза на моих губах. — Не думаю, что я куда-то от этого денусь.
— Я не уверена, что я…
Он двигается так быстро, что я едва успеваю следить за ним. Его руки обхватывают мою талию, поднимают меня, и через секунду я уже сижу на полке у входа. Разница в росте между нами гораздо менее драматична и…
Это лучший поцелуй в моей жизни. Нет: это лучший поцелуй в мире. Из-за того, как он прижимает руку к моей лопатке, чтобы прижать меня к себе. Из-за того, как его щетина царапает мои щеки. Потому что он начинается медленно, только его рот на моём, и остается таким в течение долгого времени. Даже когда я обвиваю руками его шею, даже когда он наклоняется ко мне и раздвигает мои бедра, чтобы освободить место для себя, даже когда мы прижимаемся друг к другу, моё сердце бьется, как барабан о его грудь, это просто его губы и мои. Близкие, соприкасающиеся, обменивающиеся воздухом и теплом. До боли осторожно.
А потом я открываю рот, и это становится чем-то совершенно другим. Мягкое прикосновение наших языков. Его ворчание. Мой стон. Это ново, но в тоже время правильно. Его запах. То, как он держит мою голову в своей руке. Восхитительный, жидкий жар растекался по моему животу, поднимаясь вверх по нервным окончаниям. Хорошо. Это хорошо, и я дрожу, и это очень, очень хорошо.
— Если… — Я начинаю, когда он отстраняется глотнуть воздуха, но тут же останавливаюсь, когда он зарывается лицом мне в горло.
— Это нормально? — спрашивает он, глубоко вдыхая воздух на моей коже, как будто мой гель для душа Target — это какой-то наркотик, одурманивающий сознание.
Моё «Да» слабое, бездыханное. Когда он кусает меня за ключицу, я обхватываю руками его плечи, а ногами — его талию, и удовольствие от близости пронзает меня, как самое острое лезвие.
Он твердый. Я чувствую, насколько он твердый. Он хочет, чтобы я это почувствовала, думаю я, потому что его рука скользит вниз к моей заднице и притягивает меня к себе. Я извиваюсь, экспериментально крутя бедрами, и он хрипло стонет мне в рот. — Веди себя хорошо, — упрекает он, сурово, немного грубо. Он крепко обхватывает меня, прижимает к себе, и я неожиданно вздрагиваю от команды в его словах.