Игра с нулевой суммой

– Я видела, что вы закончили, – неуверенно, но мягко, не смея взглянуть ему в глаза, сказала Катя, – что скажете?

Кате становилось не по себе уже от одного сурового взгляда его лица. Его сдвинутые друг к другу, над большими голубыми глазами, брови, сомкнутая челюсть и всегда, практически всегда напряженный лоб приводили ее в какое-то физическое и мыслительное онемение, из-за которого она забывала все слова и, находясь в одном кабинете с Игорем Владимировичем, долго думала и необычайно медленно формулировала фразы.

С того самого момента, как Лариса Евгеньевна передала Кате вакансию руководителя отдела информационной безопасности по новой, недавно введенной в штатное расписание должности, Катя начала ощущать жгучую тревогу. Тревога эта была связана непосредственно Игорем Владимировичем, потому как контактировать с ним, как и многим другим сотрудникам в компании, было сложно и требовало от человека немалых усилий, а также подстройки под его непростые и высокие запросы.

Отдела еще не существовало, так как всё застопорилось именно на данной вакансии, которую уже полгода не могли закрыть Катины коллеги. Перед тем, как приступить к поиску кандидатов, несколько дней назад она зашла к Игорю Владимировичу, чтобы обсудить нюансы и подробности профиля кандидата и в тот же день, почти дрожа, но сумев все-таки совладать с собой, она почувствовала, что в ближайшее время ей придется нелегко.

– Нет, – сухо ответил Игорь Владимирович, и отвел глаза. Катя от удивления даже наклонила голову в бок. Она в этот момент ожидала совершенно другого ответа.

– Как нет? – с трудом выговорила Катя, – она же идеальная. Она крутая…она… – Катя терялась в эпитетах. Она открыла рот в желании выдать новое прилагательное, да так и застыла в растерянности и поиске еще более подходящего слова.

Игорь Владимирович ощутил легкий аромат чего-то сладкого. Запах медленно распространялся в воздухе и быстро дошел до его ноздрей. Девушка, сидящая сейчас в его кабинете, принесла с собой это конфетно-цветочное облако, и он истово пытался разложить этот запах на ингредиенты. Он сел обратно за стол и наконец-то их взгляды с девушкой встретились.

– Вот так, – он снова заглянул ей в глаза – удивленные, с огромными зрачками, которые перекрыли всю радужную оболочку, – бизнесу не надо идеально, ему надо хорошо, оптимально. Тут высокие идеалы никому не нужны, – сказал он первое, что пришло ему на ум.

– Пожалуй, не соглашусь с вами, – подрагивающим неуверенным голосом, выждав паузу, через пару секунд ответила Катя, – только бизнес с высокими идеалами дорастает до больших корпораций, а те, кому надо хорошо, а не отлично, со временем погибает. Ну или будет так же влачить своего жалкое существование, – она не смогла промолчать и перебороть себя. От возмущения и ответа Игоря Владимировича, которого она никак не ожидала, ее язык сработал быстрее, чем она смогла осмыслить, что и кому она говорит, но как только она произнесла последнее предложение, Катя тут же пожалела о сказанном. Она знала, что Игорь Владимирович совсем не любит, когда ему перечат и диалогов, и дискуссий почти не признает. Однако, чувство справедливости, нежели страх, в ней взыграло первым.

– Хотите поговорить о бизнесе? – язвительно произнес он с издевательской интонацией, щуря свои глаза и наклонив голову набок, подставив под висок согнутые фаланги пальцев правой руки. Глаза его были сосредоточенными, а взгляд метким и уверенным, отчего хотелось сбежать, не видеть этих глаз и больше никогда не попадать под их прицел, потому что смотрел он на нее так, словно держал на мушке.

Катя чувствовала, как ее сердце забилось быстрее, и она от волнения не могла подобрать слов и, не опуская головы, вперила свой взгляд в стол, будто бы ища те самые слова там. После небольшой паузы Игорь Владимирович нарушил молчание:

– У вашей Матвеевой, – он взял в руки резюме и тряс в воздухе листами, – маленький опыт именно как у управленца. Всего два года. И она уже куда-то бежит с хорошего места. А вы же видели, – тут она остановился, потом добавил, – наверное, видели… что у нас в заявке, – он снова остановился и поправил себя, – в профиле… стоит требование «от трёх лет». Читайте повнимательнее, – формальным, сухим, таким, какой обычно свойственен языку протокола, голосом произнес он, бросил листы на стол и отвернулся к компьютеру. Катя ощущала, что ее внутри начинало трясти: все органы как будто бы задвигались в теле и сжимались. Она силой мысли пыталась унять задрожавшие от его слов и его сурового взгляда колени и встать, чтобы побыстрее выйти из кабинета.

По истечении некоторого времени проживания в Петербурге Катя начала замечать, что агрессия в людях, живущих в этом городе, скрываясь под маской интеллигентности, переквалифицировалась в сарказмы, шуточки и, говоря по-молодежному, в троллинг. В тебя летят не тумаки и пощечины, а слова – резкие, колкие, которые иногда бывают побольнее кулаков и ладоней. Культура здесь не подавляет агрессию – она ее трансформирует в нечто другое.

Катя встала.

– Хорошо, – произнесла она, еще чувствуя дрожь в ногах, и двинулась к выходу.

«Черт бы ее побрал, эту кандидатку», – подумал Игорь Владимирович, когда за девушкой закрылась дверь. Он сжимал шариковую ручку. Сжимал так сильно, что мгновение и она бы переломилась. Наконец он выдохнул, бросив ручку на стол. Ему стало неприятно от самого себя: от того, что он не смог корректно выразиться сразу и до конца сдержать свои эмоции. Он заметил еле уловимое, но все же читаемое волнение в глазах девушки и ее желание скрыть это самое волнение. Но сам Игорь Владимирович находился между тем, что чувствует Катя и тем, что он сам пока не мог словами нащупать в своей душе. Противоречие это в данную минуту его тяготило, и он пытался сбежать от него. Он все спрашивал себя, почему ему так не понравилась кандидатка: что в ней не так? Ведь по всем формальным признакам она подходила, и он бы мог закрыть глаза и на небольшой руководящий опыт и на многие другие недочеты и тонкости, но Игорь Владимирович, опустив наконец-то все свои размышления и аргументы в пользу кандидатки, все же понимал – брать ее на работу он точно не собирался – это было исключено.

12.

«Игра, Катюш, – говорил он, – она как жизнь. В ней начинаешь лучше понимать себя и других, – его голос чуть понизился. Он всегда так играл голосовыми связками, когда внутренне ощущал, что скажет что-то важное, – игра показывает, кто ты и на что ты способен и еще, на что способны другие. Особенно, они. Особенно, они, Катюш». Он сидел на подоконнике и курил сигарету. По плечу правой руки, окольцевав и трицепс, и бицепс, бежала извилистая чернильная, чуть поблекшая и уже начинавшая отдавать в неприятный синий, линия, перекинувшая свой рисунок дальше – через плечо. При более близком рассмотрении линия превращалась в дракона и достаточно увесистого, основная масса которого легла на двигающийся, переливающийся мышцами каркас спины.

«Даже если у тебя на руках очень сильные карты, – дым от сигареты вытягивался потоком майского воздуха в окно, – ты можешь все равно проиграть. Из-за страха. Страха все потерять и боязни риска. Вдруг у соперника карты лучше? А никогда не узнаешь, пока не проверишь. А жизни, как и игры, без потерь не бывает. Это непреодолимое и обязательное условие, Катюш». С этими словами он потушил уже и так переставшую дымить сигарету.

– Девушка, – вклинился какой-то голос, – девушка, – голос был настойчивым, – предъявите…

Катя очнулась и перевела свой стеклянный взгляд от пустующего утром проспекта, которого она все равно не замечала, на людей, находящихся с ней по одну сторону окна. На неё смотрела женщина в жилете оранжево-кричащего цвета, которая держала в руках пластмассовую чёрную продолговатую штуковину, периодически издающую звуки. Катя засуетилась и быстро вытащила кусочек зелёного пластика из бокового кармана сумки, а потом приложила к черной пластмассовой электронной коробочке. Женщина удовлетворилась и пошла дальше искать пассажиров, только что вошедших в салон. Так сонное тёплое майское воспоминание сменилось февральской реальностью воскресного дня и прохладного салона троллейбуса. Недалеко от Кати, через проход, у окна с другой стороны, как она несколько секунд спустя обнаружила, сидел парень. Из правого рукава бетонного цвета куртки выглядывал хвост дракона, главная часть которого была спрятана под тканью. Катя заметила этого парня, когда он заходил в троллейбус и прошел мимо нее, но именно сейчас она смотрела на этот рисунок не отрываясь, как загипнотизированная. Заметила она эти рисунки потому, что всегда первое, на что обращала внимание Катя при взгляде на мужчину, были его руки, а если быть еще точнее – безымянный палец правой руки.