Страница 5 из 11
Александр Никитин
Родился в 1990 году в Ленинграде. Учился на философском факультете РГПУ имени Герцена, бросил, затем зарабатывал на жизнь случайным неквалифицированным трудом – курьером, грузчиком, строителем. В амплуа бармена подвизался на круизном корабле, далее на острове Шпицберген и в Исландии. Публиковался в интернет-журналах, в частности knife.media и le courrier de russie. В настоящий момент живет и работает в Санкт-Петербурге.
Когда умолкнут все песни
– Эй, Билл…
– Нет, Билл – это ты, а я Джо! Совсем мозги спеклись, старик?
Солнце недвижно висело в зените – безучастное, как заскучавший на посту часовой. Прижав ухо к растрескавшейся земле, Билл поморщился и вскинул руку в недвусмысленном «Не будешь ли ты так любезен заткнуться хоть на минутку, малец?», затем рывком поднялся, шляпой отряхнул колени от пыли и, утерев пот со лба рукавом, водрузил ее на место.
– Туда. – Он махнул в направлении терракотовых скал по ту сторону каньона.
– Тебе-то почем знать? – Привалившись к тому, что осталось от повозки, Джо с самым независимым видом изучал карту.
Билл ухмыльнулся одним уголком тонкого рта: слегка раскосые, его глаза сощурились, и отголоском индейской крови в этом взгляде мелькнула характерная надменность. Он принялся молча распрягать лошадь.
– Какого черта ты делаешь? – встрепенулся Джо.
– А на что это, по-твоему, похоже? – Билл отцепил седло и закинул его на плечо. – Поезд будет там к вечеру, малец, и если только ты не хочешь провести здесь веселую ночку в компании своих новых друзей, нам лучше пошевеливаться.
Носком сапога он поддел коровий череп; из пустой глазницы показалась змея.
– Ты отлично нам послужила, девочка. – Билл хлопнул лошадь по крупу и решительно зашагал в сторону ущелья.
Позвякивая при каждом шаге случайным, неведомым содержимым карманов и вообще всем своим, от шпор до самой шляпы, многослойным облачением, Джо нагнал его уже у подвесного моста. Запыхавшись, он остановился на краю и долгим взглядом проводил отправленный вниз плевок, затем поднял глаза на широкую спину своего спутника, невозмутимо продвигавшегося вперед – точно прогуливавшегося по знакомой улочке.
– Разговариваешь с лошадьми, старик? – Джо опасливо ступил на первую дощечку, словно пробуя воду, и поежился: посреди зноя со дна неприятно веяло холодом.
– Обычно мы понимаем друг друга без слов, – откликнулся Билл не оборачиваясь. – Тебе бы тоже не помешало иногда обращать внимание на…
– На что? – перебил его Джо, стараясь не смотреть вниз и на ощупь шаря ногой в поисках следующей ступеньки. – На эту чертову сплошную колдобину, которую здесь называют дорогой?
Билл молча шагал вперед, заложив одну руку за спину, а другой придерживая седло на плече, будто вовсе не замечая разинувшейся под ними пропасти.
– Да и потом, – не унимался Джо, еле переставляя ватные ноги, – откуда мне было знать, что эта старая кляча вдруг так понесет? И вообще, на кой черт было ее там оставлять?
– Черт побери, сынок! – Билл резко развернулся и пошел на него, так что весь мост заходил ходуном. – Толстая Леди катила бы для нас эту повозку до самого Орегона и еще дальше, если бы кое-кто не решил покрасоваться с поводьями!
Вцепившись в канатные поручни и загнанно озираясь, Джо беспомощно болтался вместе с мостом вверх-вниз, в такт шагам Билла.
– Теперь скажи мне, – продолжал тот, угрожающе надвигаясь, – скажи, смогла бы она переправиться здесь? Или, может, нам нужно было тащиться с ней в обход, спешившись без повозки, которая по твоей милости разлетелась в щепки на пол-Аризоны, а? Скажи, как по-твоему?
Джо попятился, оступился – раздался короткий сухой треск, и его левая нога по колено ушла в зазор на месте перекладины. Весь сжавшись, замерев сердцем, он не мигая следил за полетом этой жалкой деревяшки, с безвольным вращением удалявшейся навстречу темной пустоте, когда крепкая рука сжала его плечо и потянула вверх.
– Ладно, малец. – Билл поправил ему шляпу и одернул плащ. – Такое случается даже с лучшими из нас!
И оба расхохотались.
Обездвиженный раскаленным безветрием, скудный пейзаж вокруг походил на затертый ферротип, и только у самого горизонта зыбко подрагивали в далеком мареве не то горы, не то облака. Джо потерял счет времени – он уже не мог с уверенностью сказать, как долго пинает этот булыжник, а беспощадное солнце будто и вовсе не собиралось подвинуться даже на дюйм.
Едва Билл остановился у подножия отвесной скалы, Джо с готовностью повалился в ее благословенной тени.
– Привал, – запоздало объявил Билл, скидывая седло с плеча.
Усевшись прямо в белесой дорожной пыли, Джо достал из-за пазухи флягу, жадно отхлебнул и поперхнулся.
– Чтоб его, да это кипяток! Чертово пекло, все испоганит. – Он протянул флягу Биллу и откинулся назад. – Кажется, я себе все кишки ошпарил.
– Крепкое пойло, – кивнул тот, сделав глоток, и продолжил копаться в подседельной сумке.
– Как думаешь, водится у них там имбирный эль? – Джо растянулся во весь рост, заложив руки под голову, и мечтательно сглотнул. – Ледяной имбирный эль, шипучий, с долькой лайма или лимона в запотевшем стакане – да, сэр, вылакаю его весь в первом же салуне, буду пить, пока из ушей не польется, ну разве что тебе оставлю стаканчик-другой, старик, если будешь себя хорошо вести. Эй!
Он недовольно выглянул из-под надвинутой на глаза шляпы – Билл запустил в него узелком галет. Джо приподнялся на локте, собираясь сказать что-то еще, но в животе у него настойчиво заурчало, и он набросился на нехитрый провиант с протяжным мычанием: галеты оказались куда съедобней, чем выглядели, и даже почти не отдавали картоном.
– Правду говорят, голод – лучшая приправа, – усмехнулся Билл, глядя, как он уплетает его угощение.
– Я бы не отказался и от кетчупа, – съязвил Джо сквозь набитый рот.
– Чего нет, того нет. Бьюсь об заклад, на вкус и так не хуже домашнего мясного рулета твоей мамаши!
– Мой дом, – Джо слегка стянул сапоги, – там, где я брошу свою шляпу!
Билл шутливо вскинул бровь:
– Вот как?
– Да, сэр, – продолжал Джо, пожевывая соломинку. – Чего ради сидеть на заднице, когда весь мир перед тобой, когда новые рубежи манят вперед, прочь от убогой оседлой жизни, и дальше, в неизведанные прежде места? Такая наша доля, всегда в пути!
– Обожди, малец. Разъясни-ка мне только одну вещь: как это ты всегда в пути, если повсюду твой дом?
Джо замялся. Билл пристроился рядом, опершись на седло.
– Я тебе вот что скажу, сынок. – Он отвернулся, всматриваясь вдаль. – Ежели кто заявляет, что его дом – весь мир, так тот и есть самый бездомный из всех, и не потому даже, что у него дома нет, а потому просто, что ему вообще невдомек, что это такое. А значит, и в путешествиях бедняга смыслит не больше, чем я – в шахматах.
– Да уж, – буркнул Джо, – то ли дело какой-нибудь старый пердун в кресле-качалке на крыльце своего ранчо, вот он-то настоящий первооткрыватель.
– А то как же! Каждый раз, когда он едет в город или просто выводит скотину за свой забор, он отправляется в такое великое странствие, какое нам и не снилось. Только на хоженой тропке всякий раз заметишь что-то новое – лужицу, камень, лист. Ненайденная дверь отворится тому, кто прежде истопчет все вокруг, и нужно немало мужества, чтобы вскарабкаться на эдакое крылечко. Это и есть тайная мудрость кресла-качалки: когда все вокруг свято, каждый шаг становится паломничеством. А покуда теряешь время зазря и колесишь с места на место, все они сливаются в одно, и никакое это уже не путешествие, а так – несколько пройденных миль.
Джо фыркнул:
– Паршивый же из тебя Колумб, старик! Будь твоя воля, торчали б мы все до сих пор по ту сторону океана, ища обетованную землю Америки у себя на заднем дворе.