Страница 97 из 119
Я вдохнул поглубже, задержал дыхание, стараясь унять дрожь прежде, чем задать последний, невинный, но способный убить вопрос:
— Разве четыре дня назад не умерла одна из Теней?
Великан отрицательно мотнул подбородком.
Так. Только спокойно. Без суеты и ошибок. Сначала убедись во всем до конца и только потом действуй.
— А вы можете показать мне виграмму заказа, который принял к исполнению один человек из вашей Гильдии?
Переход разговора к делам обыденным помог бритоголовому расслабиться и снова радушным хозяином:
— Если желаете посмотреть, покажу. Но объясните, кто именно принял заказ?
Что я знаю о Тени? Внешность? Ерунда! Нет никакого смысла описывать то, что может меняться каждый день. Рост, вес, цвет волос и глаз… Не подойдет. Нужно что-то отличительное, что-то, присущее ему одному. Например…
— Знак, которым он метит свое оружие. Этого будет достаточно?
Кладовщик подумал и кивнул:
— Вполне. И как же сей знак выглядит?
— Руна «Ар».
— Хм-м-м… — Бритоголовый двинулся вдоль стола. — Знаю-знаю такого. Он как раз недавно принес новую виграмму… Вот она.
Я с трудом удержался, чтобы не вцепиться в указанный листок дрожащими от злости пальцами.
Толстая бумага, пронизанная грубо спряденными шелковыми волокнами. Несколько торопливо написанных строчек. Хранящий свою форму овал воска с отпечатком… Дядюшкиной руки, конечно же. Ведь он сам признался, что желал убить племяника и для того нанял Тень. В шаге от меня на столе лежит неопровержимое свидетельство преступления. Если предъявить его перед Надзорным советом, господина старшего распорядителя ждет, по меньшей мере, казнь. Мучительная и непредотвратимая.
Всего лишь клочок бумаги, но сколько силы в нем заключено! Целая жизнь. И я могу распорядиться ей по своему усмотрению, так, как пожелаю. Так, как решу и выберу сам.
Но осталось прояснить еще один вопрос. Небольшой.
— А если Тень отказывается от исполнения заказа?
Великан презрительно сузил глаза:
— Это происходит еще реже, чем смерть.
— Почему?
— Потому что у договора нет обратного хода. Ты можешь не браться за исполнение, это твое право. Посчитать, что оплата недостаточно велика или что твоих сил не хватит на удовлетворение стремлений заказчика. Но если печать поставлена…
— Отказаться невозможно?
— Возможно, — в разговор снова вступила Тень. — Только мы предпочитаем умирать, а не отступать.
Непонимающе смотрю на обоих, пока ко мне не снисходят для неохотного объяснения:
— Отказ разрывает договор, но только со стороны заказчика: на его копии оттиск разрушается. Но на гильдейской копии — остается, а это означает конец, потому что, пока не исполнен взятый заказ, мы не имеем права браться за следующий.
— То есть, из-за одного-единственного отказа убийца никогда больше не может …
Кладовщик торжественно и скорбно кивает:
— Никогда. До самой своей смерти. Потому что и узор не сможет вернуться.
Татуировка продолжит прятаться в глубине плоти, не занимаясь исцелением, и довольно будет любой опасной раны, чтобы… Должно быть, для того, кто привык к лекарским услугам змеящегося рисунка, очень трудно забыть о них навсегда. Не говоря уже о том, что все годы учебы и оттачивания мастерства летят насмарку. Отказался? Значит, разрушил все, к чему стремился и на что надеялся. Может, это и правильно. Если берешься за какое-либо дело, будь любезен с ним справиться. Не уверен? Не берись. Я тоже так поступаю. Вернее, поступал, когда расплетал заклинания. И ни за что не сдался бы, даже понимая, что моих умений не хватает. Ну ладно, с меня спрос небольшой, я — просто упрямый дурак. Но Тень?..
Сколько же должна весить причина, способная заставить наемного убийцу перестать убивать?
— Я хочу видеть…
Привратник, не говоря ни слова, отступил в сторону, то ли приглашая меня войти, то ли просто освобождая проход к дому по аллее дикого винограда, да так и остался на своем месте, закрывая ворота и предоставляя нам с демоном право проделать путь до крыльца без провожатых.
Всю дорогу от Гильдии до Виноградного дома мы молчали. Джер ни о чем не спрашивал, только косился в мою сторону одновременно рассеянно и лукаво, словно догадываясь, какие причины вынудили меня по ночной темноте отправиться на прогулку, а я не мог говорить, потому что… бесился от злости. И злиться было, на кого.
Во-первых, я сам. С какой стати взял и поверил дядиным словам? Знаю же, что господин старший распорядитель врет всем, всегда и по любому поводу. Вернее, не говорит ни слова правды. И тем не менее, как только услышал, что свидетелей происшедшего в доме Амиели, кроме меня, не осталось, преспокойно похоронил Тень в своей памяти. Мол, туда ему и дорога, за Порог. Не по-людски поступил, нехорошо, живого человека записал в покойники. Мерзко-то как… Даже кажется, что все внутри в единый миг стало склизким и грязным.
Второй повод для злости — сам убийца. Зачем он это затеял? Взял заказ, так почему не исполнил? Не захотел меня убивать? Ну и на здоровье! Но никто не просил его подставляться под удар и городить всю ту чушь, ни капле которой не поверил хозяин Виноградного дома. Да, вынужден был ее принять, куда денешься? И звучало почти правдиво, и видимых огрехов в истории не было, но чувствовалось, что Тень лжет, да еще как самозабвенно… Дурак. Не мог сигануть в окно и раствориться в ночи? Ну да, мне пришлось бы объясняться с Амиели, но не думаю, что dyen Райт в отместку покусился бы на мою жизнь. Скорее заставил бы служить, ведь с живого человека доходов всяко больше, чем с мертвого.
А если бы и убил, что с того? Никому не стало ни жарко, ни холодно. Разве что, тот приютский мальчишка, угодивший в сети обезумевших лент… Он бы умер, потому что никто не набрался бы смелости помочь. Значит, глупость Тени все-таки принесла пользу. Позволила спасти юную жизнь. И все было сделано не зря? Может быть. Но я не успокоюсь, пока не узнаю, ЗАЧЕМ все это было сделано!
— Я знал, что ты придешь.
Он стоял на средней площадке лестницы, словно не мог определиться, какой встречи я заслуживаю. Хотел бы показать свое превосходство, оставался бы наверху. Хотел бы отнестись ко мне, как к равному, спустился бы в самый низ. А так получается ни то, ни се: вроде, и некое уважение выказано, а вроде и насмешка никуда не делась.