Раскрыть ладони

— У тебя умер кто-то близкий?

— Да. Умер. Я!

Потираю глаз, рассеянно разглядывая Тень, под завязку наполненную негодованием. Если дать волю воображению, можно усмотреть недовольство даже в мечущихся по бледной коже завитках татуировки.

— Соболезную.

— Ой, благодарствую! Ты не дурак, хотя лучше бы был дураком.

— Лучше кому?

— Тебе. Мне. Всем! А ты не дурак. Ты… — медлит, подбирая слова. — Ты сволочь!

Какое громкое заявление. Справедливое? Вне всякого сомнения. Но что взамен? Я должен оскорбиться? Удивиться? Разозлиться? Наверное. Но ничего похожего не будет, потому что… Я же стремился разорвать все и навсегда? Хотел. И наилучшим образом добился поставленной цели!

— Это все, что ты хотел мне сказать?

Тень меняет негодование на подозрительность:

— Нет. А ты не хочешь узнать, почему именно «сволочь»?

— Представь себе, не хочу. Я и так знаю.

— Э, нет! — Он довольно грозит указательным пальцем. — Не знаешь! Ты что думаешь? Думаешь, я злюсь из-за того представления, что ты устроил в подвале? Ни капельки! Я злюсь из-за того, что произошло пару минут назад.

Пару минут назад он вошел в дверь моей комнаты, только и всего. Кто-то испортил ему настроение по пути к дому Туверига? А я-то здесь причем?

— А разве что-то произошло?

— Да! — Тень сияет, торжествующе и ярко, как начищенные кирасы стражников Амиели, но молчит, вынуждая спросить:

— Что?

— Ты меня жестоко обманул.

А, он насчет «вдовы»! Но я ведь уже извинился. Мало? Надо повторить?

— Я доделаю заказ так быстро, как смогу. И если тебя это волнует, вовсе не буду брать денег за свою часть работы.

— Вот! Снова! — Убийца звонко хлопнул ладонями по столу, ловко найдя свободные места для ладоней. — Ты надо мной нарочно издеваешься?

Растерянно хмурюсь:

— Я не понимаю ни единого твоего слова. Ты меня обвиняешь? Но в чем?

Он с минуту грозно смотрит мне прямо в глаза, потом тяжело вздыхает и пристраивает пятую точку на столе, поверх бумаг, оказываясь ко мне вполоборота. Я вижу только профиль: прямой нос, счастливо избежавший переломов, плавную линию высокого лба и решительно выдвинутый вперед подбородок, но чтобы почувствовать разочарование Тени, довольно услышать обиженное:

— Ты должен был сказать совсем другое. Тот «ты», который был в подвале. Тот, который спас меня, пожертвовав собственной выгодой.

— И что же тот «я» должен был сказать?

— Не знаю точно. Накричать. Обругать. Ведь, в конце концов, я все видел сам и не имел права приходить и требовать: «Заказ на стол!».

— И что случилось бы, поступи я так, как тебе кажется правильным?

Он совсем отвернулся и пробурчал:

— Неважно. Все равно этого не случилось.

— Нет уж, раз заикнулся, говори все!

— Зачем?

— Затем, что мне любопытно.

— Только любопытно?

— Этой причины мало?

— Не знаю. Может быть, даже многовато.

— Так скажешь?

Пальцы лежащей на столе ладони выбивают нерешительную дробь.

— Когда я умер… Вернее, за мгновение до смерти я подумал, что ты изменился. Что наконец-то стал настоящим. Что научился сам принимать решения. А ты… Все испортил.

— Чем?

— Этим своим… «Исключительно по моей вине», «постараюсь сделать все возможное», «можете вычесть из оговоренной цены»… И как у тебя язык только повернулся?!

Случись наш разговор чуть раньше, еще до поступления щедрых предложений Эбери и Райта, я бы ни за что не догадался, о чем мне сейчас стараются сказать, но никак не могут описать всю глубину чувства словами.

Он тоже счел меня равным. Себе? Ну конечно же! Ведь человек может мерить другого только своей собственной меркой. Счел равным и, подобно моим предыдущим собеседникам, загорелся азартом воплощения далеко идущих планов? Может быть, но мне почему-то кажется иначе. Скорее похоже, что Тень искренне обрадовалась, как будто долго-долго искала, уже почти отчаялась найти и вдруг… Столкнулась нос к носу. А мгновением спустя несколько моих слов надежно похоронили детский восторг осуществленной мечты. И кто я после этого?

Сволочь. Все правильно.

— Тебе было бы приятнее, если бы я орал?

— Нет. Но это было бы…

— Это было бы тем, чего ты ожидаешь. Тем, к чему ты привык. Тем, что кажется тебе правильным. А вот теперь…

Привстаю, хватаю Тень за шкирку и опрокидываю спиной на стол:

— Вот теперь ора получишь выше крыши! Почему ты опять решаешь ЗА МЕНЯ?! Почему хочешь, чтобы я действовал только так, как нравится тебе?!

Он лежит, не предпринимая попыток высвободиться. Лежит, смотрит на меня, не отрывая глаз, и кажется, даже мельтешение черных змеек на лице Тени замедляется в непонятной растерянности.

Еще хорошо было бы заехать ему кулаком в морду. Или, на крайний случай, закатать оплеуху. Пощечина тоже сошла бы. Но нахально-довольная улыбка, расцветающая на губах показывает: убийца ждет именно рукоприкладства. Чтобы быть полностью уверенным.

Нет, господин хороший, не дождешься. Предпочту остаться непредсказуемым.

Разжимаю пальцы и опускаюсь обратно в кресло. Тень выжидает с минуту и тоже садится, но теперь повернувшись ко мне лицом:

— Ты всегда так строг с самим собой?

— М-м-м? — Нравится ставить меня в тупик неожиданными вопросами? На здоровье! От меня не убудет.

— Ты хотел съездить мне по лицу. Хотел?

Молчу.

— Так почему остановился? Почему опять загнал себя в клетку?

— Потому что ты ждал удара.

— Ну и что? А если он был мне нужен?

— Чтобы начать драку?

— Чтобы начать дружбу.

— Дружбу?

— Ну да. Вот я бы на твоем месте точно ударил. А потом… Потом мы бы помирились и стали бы лучшими друзьями.

Наверное. За исключением одной небольшой неувязки:

— А мы разве ссорились?

Он удивленно таращится на меня:

— Нет, но… Так проще все прояснять.

— Тебе. Но не мне.

— А я думал…

— Тебе показалось, что мы похожи. Именно тогда, в подвале? А что было раньше?

— Э-э-э… — Тень невинно улыбается. — Ничего такого. Совсем ничего.

— Твои слова об ошибках и их исправлении, помнишь? Я тоже не забыл. И если действительно хочешь все прояснить, просто возьми и расскажи. А уж драться или нет, решим позже.