Страница 61 из 72
Когда год назад с кланом Асано, которому служил его родственник Кураноскэ, стряслась беда, Мунин был единственным, кто усмотрел в случившемся счастливое стечение обстоятельств. Он утверждал, что это вовсе не такая уж беда. По его мнению выходило, что в жизни случай показать свою истинную силу и доказать, кто на что действительно способен, предоставляется не часто. То, что такой случай предоставился, можно сказать, большое везенье — все равно что выиграть главный приз в лотерею. Счастливый случай, который нельзя недооценивать и который нельзя упускать. Таково было его мнение. Старый бретер был весьма обрадован тем, что счастливый жребий выпал его родственнику. Исходя из соображений самурайской чести, он был полон решимости самому вмешаться в дело и, пожалуй, даже дать руководящие указания. Он, конечно, знал, что Кураноскэ едва ли придет просить об этом, но ведь они не чужие друг другу… Про себя Мунин решил, что можно и просто негласно примкнуть к ронинам. Узнав, что Тикара уже прибыл в Эдо, он понял, что скоро начнется самое главное, и, собираясь с силами, принялся ждать появления самого Кураноскэ.
Погода была хороша. Где-то в вышине слышался клекот ястреба. Мунин сидел, пощипывая бороду, и думал о Кураноскэ. Рядом с ним пристроился на татами слуга.
— Доброго здоровья, уважаемый! — послышался из прихожей голос посетителя, который еще с улицы заметил за занавеской из пунцового крепа сидевшего вразвалку, скрестив ноги Мунина.
— О-о! — протянул Мунин, чинно усаживаясь на колени. — Вот уж, право, редкий гость! Сам почтеннейший Хосои!
Знакомая тощая и костлявая фигура Дзиродаю Хосои, известного под литературным именем Котаку, обозначилась на пороге.
— Что, в паломничестве побывали? — осведомился Хосои.
— Нет, — усмехнулся Мунин. — Скучно стало — вот и решил поискать где-нибудь приятных собеседников. Уж больно все тихо да спокойно вокруг. Скука, право!
— Ха-ха-ха-ха! — весело рассмеялся Котаку шутке Мунина, которая была вполне в духе Отставника, но вскоре посерьезнел.
— Однако ж сейчас не до скуки. Вы еще не знаете, уважаемый? Кураноскэ уже на пути в Эдо, обратился он к Мунину.
— Что? Правда?
— Неужели я стал бы вас обманывать, уважаемый? Так вы не знали?
— О-хо-хо! О-хо-хо! — приговаривал Мунин, широко раскрыв глаза от удивления. — Да как же это так?! Ну, как вам это нравится?! И где же он остановится? Ну, надо же! Сам отправился в Эдо, а мне ни слова! Хоть бы поприветствовал! Уж коли ты сюда заявился, так хоть сообщи об этом! И где же он сейчас? — спросил Мунин, но тут же поправился:
«— А откуда, собственно, вы об этом узнали?»
Почувствовав в последнем вопросе настороженность, Котаку сразу же смекнул:
«— Ну да, как-никак я ведь один из приближенных Янагисавы! Конечно, у Мунина возникают подозрения: откуда я мог раньше его узнать о том, что Кураноскэ уже в пути?»
Он, Котаку, давно сочувствовал ронинам из Ако и душой одобрял их замысел. О том, что Кураноскэ уже покинул Киото, ему по секрету поведал Ясубэй Хорибэ, которого он случайно встретил вчера вечером. Разумеется, никому из людей Янагисавы он и словом не обмолвился. Уж тут на него можно положиться, — спокойно и убедительно пояснил гость.
— Ну-ну! — промычал Мунин.
— Однако ж, — продолжал он, — я так понимаю, что его светлость Янагисава покровительствует пресловутому владельцу усадьбы в Хондзё… И что же, если в связи с прибытием Кураноскэ в Эдо ронины соберутся кое с кем поквитаться, дело для них может кончиться суровой карой?
— Насчет этого я и сам переживаю… Трудно сказать. Как приближенный его светлости Янагисавы я только могу предполагать, что его светлости как человеку во всех отношениях выдающемуся хватит проницательности, чтобы понять… Он, разумеется, не может оставить без внимания общественное мнение, и его милости Оиси сей деликатный момент тоже хорошо известен. Если общественное мнение будет для Оиси благоприятно, то, видимо, особо можно не беспокоиться. Лично я, находясь при дворе его светлости, со своей стороны буду насколько возможно подавать события в нужном свете. Но есть еще одно серьезное обстоятельство: что предпримет клан Уэсуги? Вот ведь в чем главная загвоздка. Я и Хорибэ тоже об этом говорил. Во всяком случае его милости Оиси надо поберечься, глядеть вокруг себя повнимательнее…
— Да уж, пожалуй, — кивнул Мунин, по привычке снова усаживаясь поудобней, скрестив ноги, отчего пунцовый креп пошел волнами и, переливаясь, заиграл на свету.
В саду неожиданно вспорхнул голубь, расправляя крылья.
Кураноскэ покинул Киото седьмого октября. Его сопровождали пятеро самураев: Матанодзё Усиода, Канроку Тикамацу, Ханнодзё Сугая, Тодзаэмон Хаями и Дзиродзаэмон Мимура, а также вакато Сароку Мурои и порученец. Сам Кураноскэ на сей раз выступал под именем Горобэя Какими, служилого самурая клана Хино. Он знал, что вокруг рыщут бдительные шпионы Уэсуги, так что в перемене имени большого проку не было, однако это имело смысл сделать уже хотя бы для того, чтобы на заставах не возникало вопросов по поводу двух коробов его багажа.
Дзюнай Онодэра с Магоэмоном Сэо отправились в путь раньше, чтобы дать знать эдоским соратникам. Кураноскэ на прощанье просил их подыскать жилье, где ему можно будет остановиться. «С жильем в Эдо будет ох как непросто!» — заметил Кураноскэ на совете в своей обычной беспечной манере, но так, что все почувствовали серьезность данного вопроса. И в самом деле, командор был слишком приметной фигурой, чтобы надежно спрятать его от людских глаз, и вот теперь все ломали головы, как быть.
— Пусть живет спокойно в городе. Все равно спрятать его не удастся — разнюхают. Да он и сам, наверное, не захочет прятаться, — сказал Ясубэй, с которым согласен был Тадасити и многие другие. Старики, и в первую очередь Яхэй Хорибэ, всех невольно поразивший тем, что сумел одолеть недуг и прийти на совещание, придерживались иного мнения, но и они довольно усмехнулись при словах Ясубэя, воскресивших в памяти внешность их невозмутимого и немногословного командора.
— Нет, так не пойдет! — встрепенувшись, осадил Яхэй своего приемного сына. — Спрятать его, конечно, нелегко, да он и сам не слишком таится, но тем не менее, безусловно, лучше будет его поселить за городом. Можно, например, где-нибудь в Камакуре, в провинции Сосю.
— Камакура слишком далеко, но прямиком идти в Эдо, чтобы все на него глазели, тоже ни к чему. Все равно, конечно, разнюхают, но пока что надо его укрыть где-нибудь за городом и пусть там прячется подольше. Ну, а когда оглядится, тогда уж, при благоприятных обстоятельствах, можно будет и в город перебраться, — высказал свое суждение Тюдзаэмон Ёсида.
— Но где же все-таки?
— А вот что, — сказал Тюдзаэмон, вытянув вдруг шею и обводя взглядом комнату. — Что-то я не вижу Томиномори… Как вы, наверное, знаете, бывший его дом под Кавасаки сейчас пустует.
Несколько человек сразу закивали с одобрительными возгласами. Многим был хорошо известен дом, служивший временным пристанищем Сукээмона Томиномори в деревне Хирама в окрестностях Кавасаки. — По предложению крестьянина Гохэя Карубэ из деревни Хирама, ранее поставлявшего клану Асано фураж, а также ведавшего уборкой и потому вхожего в замок, Сукээмон после роспуска клана снял в деревне часть дома и стал учить деревенских ребятишек грамоте. Через некоторое время он построил в той же деревне собственный дом, где и стал жить, но в последнее время по каким-то причинам оставаться в деревне ему было не с руки, и он перебрался в Эдо, в квартал Кодзимати. Тюдзаэмон все это объяснил тем, кто не знал обстоятельств дела, и его предложение было принято. Немедленно переговорили с Сукээмоном, который отправился к Гохэю и ска-зал тому, что его родственник по фамилии Какими подыскивает жилье в тихом месте, и он решил его поселить в своем доме. Кроме самого Какими в доме поживут еще несколько гостей, и он, Сукээмон, покорно просит о них позаботиться. Затем позвали плотника привести дом в порядок. Дом был еще совсем новый и не такой уж маленький — человек пять могли в нем спокойно разместиться. Это была самая натуральная деревня. За изгородью сразу начинались поля, а вечером вдалеке на дороге, казалось, кружились призрачные блуждающие огоньки. Кураноскэ по пути завернул в Камакуру, встретился там с Тюдзаэмоном Ёсидой, прошелся по храмам и историческим памятникам, что заняло у него три дня, а затем был препровожден в деревню Хирама.