Страница 12 из 18
— Обещай, что всё будет как раньше! — быстро говорит она, отчего брови у меня залезли куда-то на лоб. Через пару минут понимаю отчётливо, что она невесть с чего вздумала идеализировать наше детство, представляя его чем-то сусально-пряничным.
… благо, она сама себя и заговорила, а потом и заспорила… Так что я, отговорившись делами, сбежал из-за стола, и подхватив саквояж, вышел прочь из дома.
Поколебавшись немного, решил всё ж таки не брать извозчика, а считать этот маршбросок за тренировку.
— Лёгкий спарринг проведу вечером, — постановил я, поудобнее перехватывая саквояж, — и хватит! Даже не спарринг, а просто связочки поотрабатываю, в полнакала.
Я постоял, вздохнул и пошёл на очередную встречу с очередным коллекционером. Тот случай, когда важны не деньги, а хорошие отношения с человеком, имеющим выход на научные круги Западной Европы. Не Бог весть что, но при необходимости можно ссылаться на знакомство, и глядишь, да и поможет! По крайней мере, буду выглядеть не непонятным Гаврошем из варварской России, а вполне респектабельным молодым человеком, что уже в плюс.
А потом был бокс, где я, забыв собственное же обещание, поотрабатывал не «связочки», а провёл двенадцать раундов спарринга с меняющимися партнёрами. Потому что… потому что потому! Потому что мне шестнадцать, и эмоции частенько берут верх над мозгами!
— … нет, Алексей Юрьевич, вы подумайте, всерьёз подумайте! — обдавая вкусными алкогольными парами шустовского завода, убеждал меня Сергей Тимофеевич, крепко вцепившись в локоть и никак не желая расставаться.
Я обещался «непременно» подумать, но признаться, карьера профессионального атлета и тренера, навязываемая собеседником, ничуть меня не прельщает! Однако Сергей Тимофеевич хочет от меня обещаний, и настойчив так, как бывают настойчивы нетрезвые люди, притом привыкшие к безоговорочному послушанию подчинённых.
— … биографический жанр сильно недооценён, — бубнит с другой стороны Иван Иванович, приятно пахнущий мадерой и бужениной, — Вы, голубчик, должны положить все силы…
" — В морду бы тебе, бубниле мудацкому! — со злостью подумал я, — Да с приложением всех сил! Всем-то я должен!»
Но делаю почтительный вид, ухитряясь уважительно внимать как Ивану Ивановичу с прозаической фамилией Иванов — историку, филологу и театральному критику весьма правых взглядов, так и Сергею Трофимовичу, с не менее прозаической фамилией Морозов, фабриканту и меценату со взглядами сравнительно левыми. А в голове у меня только…
" — … какого чёрта!» — и больше никаких связных мыслей. Отцы основатели[i] Русского Гимнастического Общества, имеющие собственно к спорту отношение весьма отдалённое, за каким-то чёртом решили проведать своё детище.
Отмечали, как я понял, очередное пополнение Кустарного музея[ii] проведённое не без помощи Ивана Ивановича. Отметили как следует в ресторане, а потом… да собственно, вот они! Рассказывают, кому и сколько я успел задолжать. А я такие разговоры до скрежета зубовного не люблю…
Но молчу и улыбаюсь. Несмотря на всю нелепость ситуации, и всё моё неприятие навязываемых в алкогольных парах «долгов», в ряду коллекционеров любого рода они Фигуры! А мне это ох как надо…
— … Олимпиада двадцатого года будет нашей! — горячится Сергей Тимофеевич, всё сильнее повисая на мне, — Московской!
" — О-о, как вас по жаре развезло-то, — озадачился я, выискивая глазами сопровождавших Морозова слуг. Нашёл, и понятливый крепкий лакей, помедлив секунду, подошёл чуть сбоку и оценил состояние хозяина.
Сдав лакеям… или кто они там? В общем, отделавшись от «отцов-основателей», я вздохнул свободней и повёл ноющими плечами. Держать их приподнятыми двенадцать раундов и так-то задача не из простых. А после того, как у меня на руках отвиселись ни разу не стройные «отцы», ломит плечи ничуть не шуточно.
После общения с отцами-основателями настроение у меня такое… человеконенавистническое!
— Да уж… — тяну вслух, — полюбили меня сегодня в мозги!
Глянув на сгущающиеся сумерки, морщусь и решаю, что завтра обойдусь без тренировок. Всерьёз опасаясь, что какой-нибудь мордатый сиротинушка, затянувший песню о голодающей лошадке и о том, что овсы нынче дороги, может получить в раззявленное хлебало, да со всей классовой ненавистью, я решил немного пройтись пешком.
— До Тверского бульвара через дворы пройду, а там извозчика возьму, — постановил я и фланирующей походкой направился через дворы, разглядывая образчики каменного зодчества и дворики, украшенные кустами сирени и образцами зодчества уже деревянного, то бишь сарайчиками, сараюшками и деревянными нужниками для прислуги.
— Мерещится, что ли? — как бы невзначай полуобернулся я, окидывая взглядом особо живописный сортир, возле которого скалила зубы недоверчивая кудлатая собачонка, охраняющая стратегический объект, — Да вроде никого.
Но на всякий случай нащупал рукоятку «Браунинга» в кармане пиджака…
… и не зря. Буквально полминуты спустя за моей спиной послышались звуки запалённого дыхания и шаркающие шаги. Не став играть в Героя, я мигом отпрянул к стене и выхватил пистолет, направив его на подбегающую троицу. Миг…
… и троица, развернувшись на пятачке, начала свой бег в обратном направлении. А я застыл в изумлении…
— Фрося? — спросил я невесть у кого в сгущающихся сумерках, — Да нет, быть не может…
Не став играть в Героя и тем более не занимаясь работой полиции, я ускорил шаг и вскоре подошёл к Тверскому бульвару, почти тут же остановив извозчика.
— Денёк… — сказал я одними губами, откидываясь назад, — Чёрт те что, а не день!
[i] Полный список отцов-основателей — 53 человека.
[ii]
Музей кустарных изделий (Торгово-промышленный музей кустарных изделий Московского губернского земства) был основан в 1885 году в Москве.