Воля камня

Примкнув к поисковому отряду, Марох заметил, что так думает не он один. Среди стражников чувствовалась растерянность, чувствовалась она и в голосе Востера, когда он отдавал приказы. Нувор прятал свою растерянность за злостью, и стражники, и даже сам Востер, старались не встречаться с ним взглядом. Марох приступил к очередным бесполезным поискам вместе со всеми.

Проходя по одному из коридоров, он увидел молодого нувора – он сидел на диване рядом с девушкой… Увидев её, Марох вздрогнул и остановился. Девушка как две капли воды была похожа на Ноллу, и, в то же время, это была не она. Девушка была нуворой, была одета и причёсана соответствующе, у неё были каштановые волосы, а не светлые, как у Ноллы, но она была очень похожа, даже то же кроткое выражение лица… Увидев, что нувор заметил его, Марох поклонился и пошёл дальше, но образ девушки ещё долго стоял перед его глазами. Обходя замок, он не переставал думать: кто она и почему она так похожа на Ноллу? Как они могут быть связаны?

Понять, что девушка – сестра молодого нувора не составило труда. Марох знал, что молодой нувор не женат. Девушка могла, конечно, быть и более дальней родственницей, но узнать, что у молодого нувора есть сестра, не составило труда. Но как две девушки, никак не связанные между собой, могут быть так похожи? Значит, они как-то связаны. Ещё одна загадка… или ещё одна зацепка.

Думая так, Марох успокоился и стал размышлять о том, какой вопрос ему необходимо задать нетшталю.

В тот вечер обратиться к нетшталю не получилось. Его, как более молодого, оставили сторожить замок ночью. Как оказалось, не зря. Стражник, с которым он стоял в ночном дозоре рассказал ему интересную историю.

«Болтает старая Санилла, молодой нувор хотел прогнать её, да заступилась его мать, пожалела старую служанку… Так вот, болтает Санилла, а она ровесница пропавшей нуворы, что, когда нувора была молодой, была у неё сестра. Сестра была старше неё, и собрались её замуж выдать, жениха нашли, нувора, конечно, как положено. Оно всегда так, что старшую дочь раньше замуж выдают. Да только позавидовала ей младшая сестра, наша, значит, нувора, да будут Ойну и Эйни к ней справедливы. Позавидовала она ей, значит, хотя Санилла говорит, младшая сестра красивее была с лица, она бы в девках не засиделась, да всё равно, позавидовала… И соблазнила она её жениха. А сестра её, значит, застала их вместе, да не стерпела обиды, в реку бросилась. Да не просто бросилась, а прокляла их перед смертью. Вот от того и нувор наш умер так глупо – с лошади упал и насмерть, и нувора наша пропала. То проклятье её настигло».

– А нуворы знают?

– А что толку? Сделанное назад не воротишь. Да и нуворы уже за грех свой заплатили…

Эта история придала мыслям Мароха новое направление. Насколько он понял, ни Санилла, ни кто-то другой не видели, как сестра нуворы бросилась в реку. А что, если не бросилась? Что, если она просто убежала из дома и жила как простолюдинка? Что, если бабушка Ноллы и есть сестра пропавшей нуворы?

Прошло несколько дней, прежде чем Марох смог снова заглянуть в нетшталь – он порядком устал за последние дни, и усталость мешала концентрации. На этот раз Марох попросил нетшталь показать ему нувору – где она сейчас, что с ней стало. Когда поверхность жидкости потемнела, сначала он увидел камень со сплетённой над ним светящейся синей нитью с зелёным отливом. Из узла выходили отдельные нити и тянулись вниз. Затем Марох увидел каменную залу, прямо из пола которой росли чахлые на вид, изломанной формы, небольшие деревца, кора которых была покрыта чем-то тёмным, противно поблёскивающим в тусклом зеленоватом свете, разлитом по странной зале. Зрелище само по себе было неприятным, но это не объясняло, почему Марох испытал такой страх, снова увидев его. Синяя с зелёным отливом нить тянулась к одному из деревьев, в стволе которого, словно через толщу воды, Марох увидел лицо нуворы – она была словно в забытьи, но он узнал её – то, что он увидел в нетштале в прошлый раз, прочно врезалось ему в память. Картинка дрогнула – Марох увидел, как ствол дерева обхватила маленькая узкая кисть, очевидно, женская, тёмная жидкость потекла по дереву, как вода из прохудившегося ведра, а синяя с зелёным отливом светящаяся нить начала истаивать. Марох чувствовал, как вместе с тёмной жидкостью выходит жизненная сила – то, что ещё от неё осталось, что не давало нуворе окончательно уйти за грань…Кто-то «пил» её. Марох содрогнулся. Картинка дёрнулась, и по поверхности нетшталя снова пошли волны…

Некоторое время Марох просто стоял, наклонившись над нетшталем, пока не прошла накатившая волна дурноты. На севере работа с нетшталем давалась тяжелее, но дело было не только в этом. Хотя Марох видел это уже во второй раз, зрелище внушало ужас. За все годы обучения он никогда не слышал ни о чём подобном. Южные маги, естественно, интересовались магией севера и в библиотеке магического университета Ишхара было накоплено немало информации о ней, и Марох, собираясь в поход за артефактом, тщательно изучил всё, что было доступно, но там не было ни одного упоминания ни о чём подобном. История магии юга знала немало жестокости, но запечатать человека в дерево… – такого история магии юга не знала, и он не представлял, как сделал бы это с помощью магии юга. И ведь нувора не была мертва – Марох чувствовал жизненную силу… Значит, кто бы ни сделал это, их целью было не просто избавиться от человека, нужно было что-то другое…

Нужно было узнать, куда тянутся остальные нити.

Глава 4. Стражник

Странности во сне начались с того, что Эйлинн увидела окно коморки на предпоследнем этаже замка. Увидела, а в следующее мгновение сна она уже была там. Эйлинн не знала, как на самом деле выглядела эта коморка – само собой, молодая нувора не входила в помещения для стражников. Но она хотела посмотреть – если окажется, что она выглядит так же, как во сне – значит это был не сон или не совсем сон, а если нет… Будет ли это значить, что это был просто сон? В глубине души Эйлинн была уверена, что это не просто сон и она не знала, что с этим делать.

Позднее утро было самым спокойным временем дня, когда большинство слуг были заняты своими делами, а коридорами и лестницами замка пользовались меньше всего. В это время шансов пройти куда бы то ни было незамеченной было больше всего. Эйлинн помнила это ещё по тому времени, когда они с Диртаном были детьми. Особенно хорошо ей запомнился случай, когда Диртан решил разыграть её. Тогда он заранее прокрался в винный погреб и соорудил из ветоши, мётел и всего прочего, что он смог раздобыть, фигуру, которую в полутьме и с разыгравшимся воображением вполне можно было принять за человеческую. Потом он сказал Эйлинн, что случайно подслушал разговор служанок о том, что на какого-то слугу, который спустился в погреб взять немного вина, напал призрак. Бедняга еле унёс оттуда ноги, но больше ни капли вина в рот не берёт. Диртан как бы между прочим добавил, что собирается пойти и проверить это после завтрака. Конечно, Эйлинн захотела пойти с ним. Её всегда интересовало всё необычное, необъяснимое. Она, конечно, боялась, но интерес был сильнее. По мере того, как они подходили к погребу, страх усиливался, но поворачивать назад Эйлинн не хотела. Они вошли, и притворили за собой дверь. Несмотря на то, что было лето, в погребе было прохладно. Звуки замка сюда не доходили – в непривычной тишине был слышен каждый шаг и каждый шорох. Диртан замешкался сзади, и Эйлинн, сама не понимая зачем, пошла вперёд. Она завернула за угол и остолбенела – у самого потолка в дальней стене погреба имелось маленькое оконце, а прямо напротив него возвышалась огромная фигура в капюшоне как у палача – так их изображали в книжках. В руке фигуры была коса. Эйлинн не могла сдвинуться с места – сердце неистово билось, дыхание участилось, но, казалось, она забыла, что такое бежать, и даже перестала моргать, она забыла, зачем она здесь, и что за её спиной должен стоять Диртан. Внезапно кто-то тронул её сзади за плечо. Эйлинн казалось, что её сердце не может биться ещё быстрее, но именно это и произошло, когда кто-то прикоснулся к её плечу, а затем всё поплыло у неё перед глазами.