Страница 3 из 18
Постоянный передел земли в Периконе привёл к многочисленным междоусобицам в разных областях и непрекращающимся пограничным конфликтам между областями. Города на плоскогорьях обрастали крепостными стенами и превратились в укреплённые пункты, где обосновались землевладельцы. Множество крестьян оставило деревни и подалось в войска феодалов. Земель обрабатывалось всё меньше и меньше, пустующих пашен появилось сколько угодно, однако – удивительное дело – земельные конфликты не утихали, а наоборот, становились все более кровопролитными.
Время от времени появлялись сильные лидеры, объединявшие силой оружия страну под своим началом, но всё равно центробежные силы в Периконе брали верх, поскольку позиции земельной аристократии в отдельных областях были достаточно сильны.
Так – в чередовании междоусобиц и периодов недолгого мира – и протекала история страны, время в которой как будто остановилось, но тут на континенте начался научный и технический подъем. Начался он, естественно, не в отсталом Периконе, но так или иначе затронул весь континент. Знания накапливались, научные открытия переворачивали сложившийся уклад жизни людей, тут уж централизация власти в Периконе стала неизбежной. Не хватало только талантливого лидера, способного объединить страну, и он, в конце концов, появился.
Малоизвестный правитель с северо-востока по имени Молъен Пэн первым догадался заключить альянс с соседними странами и с Купеческим союзом и объявил свою область свободной для торговли и производства. В область, контролируемую Молъеном Пэном, сразу же хлынули купцы и промышленники, которые, пользуясь обширным пространством и довольно дешёвой рабочей силой, превратили область в процветающую территорию. Надо отдать должное Пэну: он, обладая достаточной проницательностью, в сложившихся условиях не допустил превращения своих земель в зависимую колонию и сохранил собственную власть. Потихоньку Молъен прибрал к рукам и соседние области, кое-где с помощью военной силы, а по большей части землевладельцы других областей, видя успехи Молъена Пэна, сами были не прочь попасть под власть удачливого соседа.
Впрочем, если местная земельная аристократия в разных областях Перикона и потеряла часть своей власти и независимости, то деньги и ресурсы остались в их руках. Они быстро сообразили, что раздавать свои земли, разделённые на наделы, крестьянам, забирая взамен часть урожая, занятие малоинтересное и не особо прибыльное. Землевладельцы, помимо аренды своей земли, стали организовывать мануфактуры, ссужать деньги под проценты, превращаясь в промышленных и финансовых магнатов. Фактически они подмяли под себя все отрасли хозяйства, за исключением, пожалуй, торговли, монополию на которую прочно держали в руках торговцы из Купеческого союза. Бывшие ремесленники, крестьяне и мелкие торговцы, ранее самостоятельно занимавшиеся своим делом, превратились в наёмных работников на фермах, заводах и фабриках, принадлежащих аристократам, без какой-либо надежды покинуть это сословие и достичь чего-то большего.
Правда, просвещённая эпоха промышленной революции наложила свой отпечаток и на общество Перикона, сформировав ещё одно сословие людей образованных, но зарабатывающих на жизнь своим трудом: врачей, учёных, инженеров, учителей, ну и, конечно, чиновников (куда же без них). В общем какой-никакой, а социальный лифт у наёмных рабочих появился.
Конечно, описанные изменения в Периконе происходили довольно медленно и достаточно болезненно, и к той эпохе, которая непосредственно предшествовала Великому пути, сословие интеллигенции было уже довольно многочисленным, а дикие времена Молъена Пэна к тому времени позабылись и стали уже легендарными.
Всеобщий научный и технический подъём подстегнул и стремление людей на континенте исследовать его недоступные ранее уголки. Началась эпоха географических открытий. Повсеместно снаряжались исследовательские корабли и сухопутные экспедиции. Открывались всёновые и новые земли, обнаруживались месторождения полезных ископаемых и новые виды животных и растений. Не избежал исследовательского бума и Перикон.
Вообще географию континента нельзя назвать благоприятной с точки зрения его освоения людьми. Пригодной для комфортного расселения считалась до эпохи великих открытий только его небольшая, южная, часть, причём исключительно в умеренных широтах – до полярных районов. Центральную часть континента с запада на восток, от океана до океана перегораживали непроходимые горы – высокие, покрытые круглый год белоснежными шапками снега. Что находится на севере – за этими горами – до эпохи географических открытий было неизвестно. Предполагалось, что горными вершинами покрыта вся центральная часть и весь север континента вплоть до северного полюса. Попытка снарядить морскую экспедицию, чтобы обогнуть горы по водам океана, не удалась: мощные течения не позволяли кораблям заплывать так далеко на север.
На самом деле горы, перегораживающие весь континент, были хоть и абсолютно непроходимы, но не на всей своей протяжённости. Там, где северные области Перикона упирались в горные цепи, имелся довольно длинный участок, на котором горные вершины отсутствовали, как будто из полной зубов челюсти кто-то выдернул подряд несколько зубьев. За этим созданным по какому-то капризу природы проходом простиралась безжизненная пустыня на многие месяцы пути.
Самую раннюю экспедицию в пустыню снарядил ещё первый монарх объединённого Перикона Молъен Пэн. Эта экспедиция, как, впрочем, и последующие, не увенчалась успехом. Исследователи раз за разом или возвращались обратно, так и не преодолев пустыню, или пропадали там, хотя и не бесследно (их останки, как правило, находили участники следующих экспедиций).
На время попытки узнать, что же находится в северной части континента, были оставлены, но годы шли, технический прогресс тоже не стоял на месте, и примерно лет за шестьдесят до описываемых событий некий знаменитый географ и исследователь по имени Эмильен Вид придумал новый способ исследования пустынного пути на север.
Эмильен Вид предложил снарядить несколько предварительных походов в пустыню с тем, чтобы обустроить по пути склады с припасами и водой, тогда основная экспедиция, не опасаясь гибели по дороге обратно, сможет зайти вглубь пустыни так далеко, как не забиралась ни одна из предыдущих исследовательских миссий.
Команда Эмилъена Вида отправилась через разрыв горных цепей на север и через три года, когда их уже считали погибшими, вернулась с целым ворохом удивительных открытий. Оказалось, что среди горных вершин севера континента раскинулись бескрайние равнины со множеством рек и озёр. Виду и его спутникам даже приблизительно не удалось узнать размеры обнаруженных равнин, но поскольку там имелось довольно много рек, несущих свои воды на северо-запад, скорее всего, они простирались до самого океана.
Также оказалось, что на севере континента обитают люди: малочисленные племена охотников и собирателей, ведущих первобытный образ жизни. Аборигены, которых встретил Эмильен Вид, вели себя достаточно дружелюбно, агрессии не проявляли и охотно шли на контакт с чужаками.
Кроме массы интересных сведений, экспедиция Вида чего-либо ценного на севере не обнаружила и назад с собой не привезла, кроме разве что семян пары десятков различных съедобных растений, не встречающихся в южной части континента. Крупные промышленники и предприниматели Перикона, на деньги которых организовывалась экспедиция, были разочарованы, в отличие от Эмильена Вида, весьма воодушевлённого своими открытиями. Исследователь мечтал теперь о заселении обнаруженных им территорий.
Напрасно Вид носился с идеями колонизации северных равнин континента; его энтузиазма никто не разделял. С точки зрения наличия ценных ресурсов и новых возможностей для промышленности вновь открытые территории были бесполезны, а пригодных для сельского хозяйства земель и в Периконе имелось более чем достаточно. Эмилъен, однако, не сдавался и без устали обивал пороги чиновников и богатых людей, силясь хотя бы найти денег на новую экспедицию. Он уже понял, что допустил ошибку, не предприняв никаких усилий для поиска в северных землях полезных ископаемых, и собирался эту ошибку исправить, но денег на новый северный поход никто не давал.