Страница 10 из 13
Ермилов вздохнул и поднял трубку внутреннего телефона:
– Вадим, зайди, пожалуйста.
Олег весь день избегал обсуждений утреннего визита Горюнова со своим замом, ожидая колких реплик. Григорьев только внешне вечно сонный, с волооким взглядом, а на язык бывает несдержан. Принципиальный правдоруб.
– Если ты по поводу Сергеева, то я еще не подготовил отчет. Мне кажется, он перестраховывается, ему охота выслужиться – молодой, активный, стремится попасть в центральный аппарат. Они там в НИИ чихнут, а он будет писать целый роман, что этот чих – кодированное сообщение для цэрэушников. Перестраховщик. Но проверить придется, куда там этот младший научный сотрудник ходил. Небось налево.
Ермилов не был склонен так уж сомневаться в компетентности капитана Сергеева. Он по своему опыту считал, что лучше перестраховаться, чем потом, лет через двадцать, узнавать, как такой же, как генерал Поляков, все эти годы торговал Родиной у тебя под носом.
– Два раза сходит налево, усыпит нашу бдительность, а на третий пойдет на закладку тайника или личный контакт, скажем, с мистером Маккормаком.
Григорьев покосился на Олега с подозрением и кивнул. Чутью Ермилова он доверял.
– Что ты знаешь о Горюнове? Не поверю, что, когда ты с ним контактировал, не провел разведку. Кто он, что он? Эта справка о Евкоеве пришла к нам от него. Хотелось бы понимать, насколько серьезно стоит воспринимать содержимое справки? Личность ее составителя многое скажет.
– Ты знал об этом, когда попросил договориться о встрече с Горюновым? – вытянулось лицо у Вадима. Он увидел, как Олег покачал головой. – Ничего себе совпаденьице! Ну да, узнавал. Он возглавляет отдельное направление, спец по Ближнему Востоку, полиглот.
– А почему он все время сыплет курдскими поговорками? – Ермилов слушал заинтересованно.
– Бывает, и арабскими, – Вадим, очевидно, не поверил в истинность мотива, обозначенного Ермиловым. – Насколько мне известно, у него сын – курд, – Григорьев изобразил на лице многозначительность. – Наполовину курд. Вообще, у него трое детей.
– Плодовитый, однако, – Олег подергал узел галстука, подумав: «Чья бы корова мычала». – Это что же, он ребенка прижил на нелегальной службе? У них же подобные штучки запрещены.
– Штучки? – с улыбкой переспросил Вадим. – Я бы сказал: «штучки» не приветствуются. Но из песни слов не выкинешь. У них в Управлении о нем легенды ходят. И ему, по-видимому, можно. Мне его зам поведал, Зоров, но ты уж не распространяйся.
– Излишне напоминать, – сухо прокомментировал Ермилов. – И что же, он жену привез в Россию?
– Нет, – Вадима явно распирало от собранных сплетен, но Григорьев сдерживался. – Он на русской женат. А сына с собой сюда привез. Сложная у него жизнь.
– У меня создалось ощущение, что у него выхватили из клювика это дело с англичанином, а он и сам был не прочь заняться. И теперь будет пытаться поучаствовать.
– Так ты же сам его позвал, хотел проконсультироваться, – пожал плечами Вадим. – Я думаю, у него скорее спортивный азарт. Он такой человек – не может сидеть без дела.
– Ладно, поживем – увидим, – Олег взял трубку зазвонившего телефона внутренней связи. И тут же поднял руку в останавливающем жесте – Вадим собирался уйти. – А ты легок на помин.
– Надеюсь, добрым словом поминали? – по телефону голос Горюнова звучал особенно насмешливо.
«Если не представлять его почти безэмоциональное, иссушенное солнцем и нервотрепкой лицо, то вполне себе нормальный парень, – подумал Олег. – Да что он мне, в конце концов?! Детей с ним не крестить! Просто у этих ребят-нелегалов какое-то чертовское обаяние. Он, подлюга, может всю твою подноготную выведать, а ты и сопротивляться не в силах. Гипнотические способности это, что ли?»
– Я тут прикинул, – продолжил Петр, – через пару дней вернусь из командировки и поеду сразу же в Черкесск. Не хочешь со мной прошвырнуться?
– А что я забыл в Карачаево-Черкесии? – насторожился Ермилов, с досадой подумав, что уже направил Богданова на поиски во Владикавказ по следу Евкоева, а Григорьев зарядил региональных товарищей тем же заданием – прошерстить граждан-террористов, приятелей Рашидика. Может, поторопился?
– В столице сего благодатного края у нас в розыске ряд человечков. Были они в Сирии. Повоевали. А теперь нам понадобились. Привлечь бы их к ответу. Братьев Сельмурзаевых, к примеру. Еще Газимагомедова и Чотчаева.
Горюнов говорил вроде по делу, но при этом хохмил. Олег подумал, что перед Петром сидит какой-то благодарный слушатель, на которого он и работает.
– Знакомые имена. И что?
– А вот задержали мы там одного перца. Он с Газимагомедовым в одном военном учебном лагере обретался, в «Сабри», около Табки. Вернулся домой. Рассчитывал, видимо, что никто не узнает о его похождениях в Сирии. А он там руку, кстати, потерял. Еле жив остался.
– А если ближе к сути.
– Да уж ближе-то некуда. По моим сведениям, Евкоев пересекался с нашим задержанным Джумалом Каитовым.
– Где Атма, а где Табка?
– Пересекались они у нас на Кавказе, а не в Сирии, – заговорил строже Горюнов. – В мечети, где их кадрили в ИГИЛ. Каитов ездил во Владикавказ.
– А перевезти его в Москву нельзя? – занудствовал Ермилов.
– Он хороший мальчик. Активно сотрудничает, дает показания. Не стоит его нервировать переездом в «Лефортово». А мы с тобой можем проветриться, тем более у меня в Черкесске и другие дела. Чувствую, пребываешь в нерешительности… Обсуди с Плотниковым. Через пару дней приеду, и вернемся к этому разговору.
– Удачно съездить, – вежливо пожелал Ермилов, хотя на языке вертелось: «Скатертью дорога». Он посмотрел на Григорьева, положив телефонную трубку.
– Я понял, – кивнул Вадим. – Набивается в помощники? И все-таки поставить галочку для него не главное.
– Ты, гляжу, в адвокаты к нему записался? Мы и сами галочки ставить мастаки. От помощи не откажемся, хотя работу в направлении «Владикавказ» тебе никто не отменял.
Олег взглянул на дисплей зазвонившего мобильного. Там высветилось: «Наташка». Ермилов покосился на зама, и тот понимающе поспешил удалиться, услышав уже в дверях:
– Ну чего тебе? Извиняться надумала, безалаберная дщерь моя?
– Ты почему домой не едешь? – совершенно Люськиным тоном поинтересовалась она, пропустив мимо ушей его вопрос. – И когда билеты в цирк купишь?
– Летом цирк на гастролях, – Олег взглянул на часы – начало седьмого. Он догадывался, что пронырливую Наташку, отхватившую от родителей лучшие гены, «снявшую пенки», как любила шутить Людмила, на мякине не проведешь. И не ошибся.
– Пап, ты безнадежно устарел. Ты слышал о такой штуке, как интернет? Так вот там черным по белому написано, что цирк никуда не уехал и клоуны трудятся согласно штатному расписанию. И кстати, касса работает до девятнадцати часов.
– И откуда ты этого набралась? «Штатное расписание», – покрутил головой Олег, понимая, что рыжая Наташка объехала его на той самой кривой козе, лихо пришпоривая козу острыми пятками маленьких ножек. Ермилов начал таять, вспомнив о ее маленьких ступнях, они обе умещались на его ладони. Он тут же подумал, что уже не слишком молод, увидит ли, как Наташка повзрослеет, станет всемирно известной адвокатессой… Его лирические думы были оборваны бесцеремонно и цинично этой будущей адвокатшей:
– Папа, ты уснул там, что ли? Касса закроется!
– Наталья, ты вообще-то должна быть наказана! – попытался рыкнуть старый лев, но его тут же погладили по гриве:
– Папочка, ты же меня любишь. И я тебя. Жду билеты! – и хлоп трубку.
Звонила с городского, и Олег всерьез обеспокоился, не треснул ли пластмассовый корпус телефона от ее энергии.
«Убью ее, – ласково подумал он, заторопившись. – Бабы-Яги на нее нет с ее гастрономическими предпочтениями. А в кассу еще успею».
Звонок Богданова застал его как раз в кассе цирка на Цветном. Он уже расплачивался, и пришлось жонглировать бумажником, мобильным и протянутыми ему кассиршей билетами. (Олег предусмотрительно взял билеты на такой день, когда и у Петьки выходной в больнице. Для подстраховки – горький опыт был, и слезы Наташки он не выносил.)