Клубничные каникулы

Утомленная девушка как сомнамбула пошла за теткой в дом и просто рухнула на кровать в гостевой спальне. А тем временем Валентина Павловна обдумывала, как бы провести экскурсию с вполне определенной пользой.

Глава 5

Александр Иванович Ковыльский, в прошлом знаменитый спортсмен, нынче вел жизнь тихую и почти затворническую. Относительно, конечно. Потому что "затвориться" окончательно ему мешали: штат работников от девочек на ресепшене до тренеров, ученики, а более – их родители, деревенские жители, налоговая, пожарная, СЭС и еще приличный список, поставщики сена, соломы, зерна, ветеринары, и завершал сей длинный перечень назойливый фотограф Игорь со своими гениальными идеями. Но все же от Игорька была определенная польза и, надо признать, немалая – благодаря его чудесным фотографиям и конюшни, и школа верховой езды получали шикарный пиар, а так нелюбимые Ковыльским фотосеты приносили приличный доход лошадкам на сахар и яблоки. Еще головной боли добавлял теперь уже лучший друг Ромка Романовский, который вечно приезжал с какими-то девицами, мечтающими населфиться в "деревенском стиле с лошадками". Коварный тип делал большие глаза и таинственным шепотом говорил, что это против правил, но если девушка желает, то только ей и только по большой скидке за всего-то малюсенькую сумму, которую оформим как благотворительную помощь, разрешат "фоткнуть лошадку". Сумма с грандиозной скидкой оказывалась весьма внушительной, Ромка, чертов банкир, совести не имел. Зато имел наглость. Впрочем, благодаря деловой жилке, хваткости и предприимчивости друга, а еще деньгам его отца, это рисковое мероприятие вылилось во вполне стабильный бизнес. Очень хлопотный, но горячо любимый.

Но, пожалуй, начнем с начала. Ковыльский был поздним ребенком, оттого любимым и долгожданным. Родители оба работали геологами, но все же старались не ходить в экспедиции одновременно. Когда сын подрос, его стали приобщать к походной жизни, надеясь, что умный и любознательный ребенок пойдет по их стопам. Ковыльские-старшие любили свое дело и отдавались ему всей душой. Это-то и стало их большой ошибкой. Сейчас уже и не вспомнить, в каком конкретно регионе было дело, кажется, где-то возле границы с северной частью Казахстана, и там маленький Саша увидел степь. Восьмилетнего ребенка поразил бескрайний простор, мягкими серебристо-зелеными волнами колышущийся под ветром. Трава оказалась приятной на ощупь, но коварной – острая ость могла вонзиться в пятку и доставить много неприятных ощущений.

И вторым сильным впечатлением стали лошади, мчащиеся по этой степи в лучах заходящего солнца. С тех пор мальчик был твердо уверен, что их фамилия произошла от названия этой травы и что он свяжет свою жизнь с лошадьми. Так геологическая наука потеряла великого ученого и исследователя, даже не узнав об этом, а один московский тренер обрел талантливого и упрямого ученика. И через несколько лет Александр вполне уверенно выступал на соревнованиях среди юниоров. Родители переживали, пили успокоительное, но сын упрямо шел к своей цели. Юношу заметили в Европе и переманили туда. География соревнований ширилась, коллекция кубков и медалей тоже. Мечта любого спортсмена – золотая олимпийская медаль, да даже просто попасть в сборную – уже победа. И Ковыльский смог!

Всемирные конные игры, Чемпионат Европы по конкуру, олимпийские квалификации – все проходило наилучшим образом. Даже стали шептаться, что у дарования из России есть шанс обставить именитых спортсменов. Саша боялся об этом даже думать, боялся сглазить.

А вообще, в двадцать пять лет жизнь прекрасна! Ковыльский пользовался популярностью у девушек, покоряя их отличной фигурой, белозубой улыбкой и искрометным чувством юмора. Ну и барышни видят романтический образ рыцаря или принца на белом коне в симпатичном спортсмене, уже широко известном в узких кругах. Перед Олимпийскими играми оставался только чемпионат Европы, в этот раз проходящий в немецком Мангейме. Городок небольшой, но довольно интересный, с четырехсотлетней историей. Вот как раз за солидный юбилей его и выбрали местом проведения чемпионата. Первый день соревнований прошел ожидаемо хорошо. Ковыльский по результатам был на третьем месте, что для российской сборной было огромным успехом, соперники кривились и фальшиво поздравляли.

Вечером Саша пошел размять ноги, ни на секунду не беспокоясь о своей безопасности. Это же провинциальная Германия, оплот порядка и чистоты. Тем неожиданнее было случившееся. Откуда взялся Ламборгини и куда он несся по улочке небольшого городка, неизвестно, этим потом занималось следствие, установившее и личность водителя, и то, что он был под кайфом. Немцы взялись за расследование со всей серьезностью и ответственностью, но молодому коннику было уже все равно. Спортивная машина, пролетев на бешеной скорости, сбила парня и скрылась вдали. Немногочисленный очевидцы кинулись на помощь, полиция уже пыталась остановить автомобиль, медики прибыли в кратчайшие сроки. Переломы, черепно-мозговая травма, травма позвоночника – не только Чемпионат и Олимпиада накрылись медным тазом, но и над дальнейшей карьерой повис огромный вопрос.

И началась больничная жизнь. Травмы оказались на редкость неудачными, если так вообще можно говорить, гипс, вытяжка, корсеты, физиотерапия. Сначала спонсоры охотно помогали, а через год все как-то сдулись. Немолодые уже родители прилагали огромные усилия, чтобы сын стал прежним, но Саша просто не хотел бороться. Не видел смысла жить без возможности заниматься любимым делом. Не будем рассказывать в сотый раз о том, как постепенного испарились девушки, а потом и друзья (тут, впрочем, Ковыльский и сам немало усилий приложил). Возможно, найдись человек, который встряхнул бы его за шкирку и сказал: "Соберись, тяпка", то и выздоровление бы пошло быстрее, и характер бы так не испортился. Увы, мать, родившая единственного ребенка почти в сорок, после случившегося стала оберегать его как зеницу ока, запрещая медикам "издевательства", поощряя домоседство и отсутствие активной жизни.

"Я тебе говорила, что лошади опасны. И вот. И как мы с отцом теперь будем?" – такая вот логика. Отец, старше супруги на пять лет, в свои семьдесят уже не желал семейных разборок и жене не препятствовал. Так постепенно отсеялись и немногочисленные родственники. Саша все глубже погружался в депрессию и у него даже мысли не возникало, чтобы пойти работать, организм вполне восстановился, хотя и имелись ограничения по видам физической нагрузки. Через два года тихо во сне ушел отец, и мать утроила усилия по обереганию сына.

Так вот в двадцать восемь лет, в сущности, здоровый парень с отличными данными оказался на обочине жизни. Его съедало чувство вины перед матерью, убивала тоска по прежней жизни и необходимость хоть какой-то работы. Накопления растаяли, материной пенсии едва хватало на двух человек. От предложения бывших друзей он категорически отказался, ему казалось, что все это из жалости. Отношения с девушками перестали ладиться, потому что каждая начинала рано или поздно ковыряться в его прошлом и задавать неуместные вопросы. Кое как протянул на подработках два года, и в тридцать понял, что жизнь просрал. Рука сама потянулась к бутылке, но в последнюю минуту сумел остановиться.

Не зря говорят, что самая темная ночь перед рассветом. Примерно через месяц после дня рождения на пороге московской квартиры материализовался молодой человек в модном прикиде. Весьма дорогом модном прикиде.

– Ковыльский Александр Иванович здесь проживает? – разнесся его неожиданно хрипловатый голос.

– Да, – ответила мать. – Только он занят, – старушка попыталась закрыть дверь. – Не нужно его беспокоить, мальчику и так тяжело.

– И чем же таким тяжелым занят ваш мальчик? – голос гостя сочился сарказмом. – Дно в бутылке еще не ищет?

– Да как вы смеете! – возмутилась женщина. – Убирайтесь! Вам здесь не рады.

– Ой, да ладно, – гость уже стоял в прихожей, когда из своей комнаты вышел Саша.