Воспоминание

— Объясните просто: где мне его найти?

— Вы должны ждать, пока он вас найдет.

Я отпустила короткое ругательство сквозь зубы, что заставило Нору посмотреть на меня с осуждением.

— Простите, — покраснела я. — Но я терпеть не могу ждать.

— Вы думаете, я этого по вам еще не заметила? — осведомилась Нора с убийственным сарказмом.

Но теперь наступила моя очередь молчаливо торжествовать. Я послала ей мысль, в которой говорилось, что это именно благодаря своей нетерпеливости я сделала то, что сделала, а то мне пришлось бы ждать встречи с моим Джейми — Тэйви — Талисом еще в течение трех жизней.

В ответ на эти мои бессловесные мысли Нора улыбнулась и задумчиво проговорила:

— Никогда не случается ничего того, что не было предопределено заранее.

— Ого! То есть теперь мне надо поверить, что это было предопределено, что я отравлюсь в начало века, даже несмотря на то, что вы запретили мне это делать?

— А иначе как еще леди де Грей могла умереть в этот самый день, если бы ваш дух не покинул в этот день ее тело? Исторические материалы намекают, что убита она не была. И если в этом поместье и есть действительно какой-то беспокойный дух, то это не ее.

Я подумала, что даже если я, например, задушила бы ее, то это было бы заранее оправданное человекоубийство. Ни в чем не было ни моей вины, ни моей заслуги. Все ведь предопределено.

«А, — подумала я, — какая разница! Какая разница, чья это будет заслуга, если произойдет главное: я получу своего Талиса?»

— Как он меня найдет и когда?

Нора виновато пожала плечами:

— Не знаю.

— Не знаете, значит, — спокойно произнесла я. Она кивнула.

— Но хотя бы что он меня найдет — это вы знаете точно?

— Неточно, — ответила она довольно раздраженно, но быстро успокоилась. — Вы же сами несколько, скажем так, изменили ситуацию. Теперь мое знание о будущем стало… как бы это сказать… ну, я точно не знаю.

Я не удержалась от злорадной улыбки. До сих пор, казалось, Нора знает и понимает решительно все.

Я уже открыла рот, чтобы задать еще один из моих бесконечных вопросов, но она, предупреждая меня, подняла руку:

— Я не могу вам сказать то, чего не знаю. Но если так предопределено, что вы встретитесь, то вы можете бегать от него как угодно: запереться в своей квартире, заколотить дверь и окна и никогда не выходить на улицу, и все-таки он вас найдет.

— Ну, это только если он наймется работать почтальоном в отделе доставки, — сказала я. В то, что она говорила, было очень трудно поверить. Я никак не могла представить себе, чтобы Талис работал мальчиком-почтальоном. Но в то здание, где я жила, допускались только почтальоны. Вокруг этого здания круглосуточно дежурил отряд охраны в двадцать восемь человек. Как это, интересно, он сможет войти туда? Нет, мне самой надо его искать.

— Можно поместить объявление в газете?

— В какой газете? — отозвалась она. — В какой стране? На каком языке?

— А, да, — смутилась я. Я вспомнила, что она уже предупреждала меня, что я должна буду принять свою половину в любом обличий, в котором Господь создаст его на этот раз. Я пробормотала про себя: — А если мне, как всегда, не повезет, и окажется, что сейчас он — девятилетний трансвестит?

Нора расхохоталась:

— Вообще-то это вряд ли.

Итак, мне теперь оставалось одно: отправиться домой и ждать. И я, уже собрав вещи и поднявшись, чтобы уйти, задала последний вопрос:

— Что случилось с телом Катрин?

— Этот старик, Джек… — Она посмотрела на меня так, как будто ждала, что я что-то подскажу.

— Ага, — воскликнула я и только теперь поняла, кто был тот старик. — Это же был Джон Хедли, да? — Я на какое-то время не могла прийти в себя от изумления от этой догадки, потом продолжала: — В эпоху королевы Елизаветы он жил так, что в конце концов все потерял. Он потерял деньги, престиж, семью, даже лишился здоровья. — Стоило мне только вообразить себе его участь, и я сразу дала себе честное слово, что никогда не буду совершать ничего подобного. Нора кивнула, довольная тем, какая у меня память и как я соображаю (по крайней мере, так я решила истолковать ее кивок).

— Джек нашел их тела вместе, подумал, что они совершили самоубийство, и решил, что, если об этом станет известно, их нельзя будет похоронить на кладбище. И тогда он решил спрятать тело Катрин, и прятал его у себя до того дня, когда похоронили Тавистока. Тогда ночью он тайно раскопал могилу и положил тело Катрин в тот же гроб, где лежало тело ее Тэйви. И теперь их тела вечно будут спать вместе.

— Как и в средневековье, — тихо добавила я. — Родились вместе. Умерли вместе.

Больше я ничего не смогла сказать, встала и вышла из офиса Норы. Я медленным шагом шла домой, думая по пути о том, что со мной было и что я узнала.

Я решила ждать, но не сидеть сложа руки. Я еще много раз была у Норы, вытягивая из нее всю информацию, какую только можно было из нее вытянуть. Потом пустила в дело свои способности сыщика, или, другими словами, начала проводить исследовательскую работу. Прежде всего я решила разыскать могилу, где были похоронены Калли и Талис.

«Это один из лучших дошедших до нас памятников шестнадцатого века, — говорилось в туристическом справочнике. — Резьба и украшения изысканны и оставляют впечатление, осмелимся сказать, чувственности». Это писал какой-то критик, специалист по искусству.

Я почему-то была необычайно счастлива, когда прочитала там же, что мраморные фигуры не были осквернены никакими уродливыми надписями. В семнадцатом веке там был пожар, и сгорела большая часть деревни и почти вся церковь. После этого церковь не стали восстанавливать, а так и закрыли, и останки здания поросли зеленью. То место, где стоял памятник, тоже заросло, и листва скрыла статуи. Они простояли почти два века чуть ли не в герметичной оболочке. В начале двадцатого века, однако, скульптура была обнаружена и предстала перед глазами людей почти в первозданном виде. И церковь, и мраморные скульптуры были взяты под охрану министерством культуры и реставрированы.

Находясь в ожидании, я переварила ту информацию, что получила от Норы, ту, что прочитала в книгах, и все это вместе с тем, что пережила сама. И я умудрилась сделать из этого роман на шестьсот страниц, сюжет которого был о прошлых жизнях. Я сдала книгу Дарий. Она была так счастлива, что я надеялась, что она не заметит, что у романа нет конца. Стоит ли говорить, что надеялась я на это зря! Конечно, она заметила, но однако не моргнула глазом, когда я заявила, что не знаю, чем все кончится, потому что этого со мной еще не случилось. После замешательства, которое длилось не больше доли секунды, она невозмутимо сказала:

— Когда будет готово, принеси тут же, не затягивай.

Ее вера в меня так растрогала, что я заплакала.

Я продолжала жить в ожидании Талиса, а тем временем продолжала и свои поиски. Следующим этапом я стала пытаться разузнать, что стало с поместьем Пенимэн, с поместьем, которое Алида так часто использовала в своих планах, суля его в награду стольким людям, от которых она хотела добиться того, что ей было выгодно самой. Сначала, когда я оказалась в теле Катрин, но еще не знала, что случилось с Талисом и Калласандрой, я не поняла, что дом, где жил Та-висток, это и есть поместье Пенимэн. Когда же до меня это дошло и я подумала, как долго этот дом служил наградой-наказанием для достижения низких целей, я поняла, что, конечно, в этом доме Кэти и Тависток никогда не были бы счастливы. Если какой-то призрак и бродил сейчас по этому поместью, это был призрак Алиды-Айи. Я с удовольствием прочитала в архивных справочниках, что во время Первой мировой войны поместье было превращено в госпиталь, а обстановка, украшения и мебель помещены в хранение и опечатаны. Еще с большим удовольствием я прочитала, что в самый последний день Первой мировой войны какой-то солдат, напившись от радости, нечаянно поджег дом, и почти весь он сгорел. Я чувствовала: да, чтобы очистить дух этого места, необходим именно огонь, и ничто иное.