Страница 23 из 57
Время прореагировать на сигнал и проверить подозрительный адрес, находится только к среде. Можно было бы отложить и на потом, но не хотелось краснеть и врать Свешникову про чрезмерную занятость. Поднявшись пешком на третий этаж, жму несколько раз на кнопку звонка. Тревожную трель прерывает чей-то глухой спор за дверью и наступает затишье. Кто-то громким шепотом бурчит:
- Тихо!
Слышаться шаги и снова тот же голос:
- Так, Руслан, ты помнишь, да? Если это любопытные соседи, у нас с Романом любовь с засосом и даже не ссорились.
Мужской голос с легким акцентом откликается:
- Да, помню, помню.
- Все, давай, открывай, а я сейчас в порядок лицо приведу.
Быстрые легкие шаги удаляются, и щелкает замок. Передо мной сухощавый мужичок слегка кавказской внешности.
- Гражданка Сереброва здесь проживает?
- Да, а в чем дело?
- А вы ей кем приходитесь?
- Хороший знакомый.
- Ну, так я могу ее увидеть?
К нам спешит женщина с недовольным лицом.
- Я Сереброва. В чем дело.
- Сержант Васильев. Это ваша квартира?
- Мы ее снимаем.
- «Мы» это с кем?
Мужчина и женщина переглядываются, и я пытаюсь надавить:
- Вам знаком гражданин Серебров Роман Данилович?
- Да это мой муж.
Мужчина с женщиной снова переглядываются и она добавляет:
- Бывший.
- И он сейчас?
- Да, здесь.
- Тоже проживает?
Удивленно качаю головой – странные отношения у этой троицы.
- Могу я с ним переговорить?
- Он… Он болеет… Спит.
- Жаль. Его обязательно надо опросить. Поступило заявление от гражданки Серебровой Ольги Ивановны по розыску пропавшего ее сына.
Милана с кривой улыбкой шипит:
- Старуха впала в маразм. Можете выбросить это заявление в ведро!
Смотрю в папку:
- Есть еще заявление от невесты Романа Даниловича, гражданки Филатовой.
В глазах женщины появляется явно нездоровый блеск, и она беззвучно ругается. Предотвращая новые агрессивные выпады, достаю из папки повестку и отдаю ее мужчине, стоящему ко мне ближе.
- Когда гражданин Серебров проснется, ну или поправится, пусть зайдет к нам в отделение, оформим протокол и закроем заявление по розыску.
- Но он сильно болен.
- Хорошо, следователь с врачом и понятыми придут сюда сами. Не волнуйтесь, процедура будет недолгой.
Кроме адреса, и герба на конверте ничего нет, и мужчина передает его своей подруге:
- Давай открывай. Это тебе.
Вскрыв пакет, та извлекает повестку с вписанной фамилией «Серебров Р.Д.». Голос Миланы срывается, и в нем скользят истеричные нотки:
- Хорошо, мы ему передадим!
Хозяева угрюмо замолкают, и я покидаю их:
- До свидания.
Когда дверь захлопывается, за ней слышатся какие-то выкрики и звон посуды.
Ромаша
После ужина усталость берет свое, телек смотреть неохота и мы со Светкой разбредаемся по комнатам. Быстренько переодеваюсь в любимую пижамку и залезаю на кровать - поваляться и полистать журналы. Что-то у меня, в отличие от дрыхнущей Дорохиной, ни в одном глазу. Спальня тонет в полумраке одинокой лампы на тумбочке, я полулежу поперек постели, опираясь на локоть и поджав ноги, передо мной пара-тройка номеров левого гламура.
Неожиданный звонок мобильника заставляет удивленно посмотреть на его дисплей - кто это в такое время? Высвечивается «Пригожин» и я прикладываю трубку к уху:
- Алло.
- Маш, привет. Ты извини, что так поздно. Ты как сама?
- Сносно.
- Да, денек у тебя был еще тот.
Значит он в курсе? Быстро сплетни разлетаются. Пытаюсь отшутиться:
- Все нужно в жизни попробовать.
Я ему в красках живописую приключения в обезьяннике, он тоже со смешком начинает рассказывать, как Петрович пытался дать взятку милиционеру, а потом пришлось отдать эти деньги Ксюше. Он вдруг замолкает, хотя напоминание о присутствии Федотовой заставляет меня напрячься в ожидании продолжения. Помявшись, Пригожин переключается на Катюшу. Мне о себе рассказывать больше нечего, и я с радостью поддерживаю эту тему, выслушивая смешные воспоминания о детстве девочки. Время летит незаметно, я уже и чай успел дважды заварить и попить. Походу Сереге наболело выговориться – столько подробностей о дочери, об Елизавете Степановне, и даже о бывшей жене… Смотрю на часы – ого, уже полшестого… Рассказ об отношениях с женой Пригожин завершает словами:
- Ну, вот. А потом было так больно, что месяц ни с кем не разговаривал.
Разговоры о бывших женах и любовницах меня мало интересуют. Но Серегу жалко. А еще жальче Катюшу. Вот как так можно бросить маленького ребенка и укатить за границу? У меня в очередной раз кипит электрочайник, и я говорю в трубку:
- Кстати Сергей, ты знаешь, сколько мы уже болтаем?
- Ух ты, еклмн... Слушай, Петрович мне телефон выключит к чертовой матери.
Усмехаюсь:
- Я ему скажу, что мы обсуждали с тобой концепцию нового проекта.
Наливаю в чашку с пакетиком кипяток. Надеюсь это последняя ночная заварка сегодня.
- Слушай, я тебя перебила. Извини, ты что-то говорил.
- А… Да… Я говорил, что… Было настолько больно и противно… И я поклялся себе, что больше никогда ни в кого не буду влюбляться. Более того, даже не буду вызывать повода.
Я не очень вслушиваюсь в его стенания по поводу жены, и что она там еще натворила, но стараюсь поддержать:
- Ну да, я тебя понимаю. Мне трудно судить. Наверно ты все правильно сделал.
Фраза получилась дурацкая, без всякого смысла…. Правильно, что поклялся? Или что не будет давать повода?... Но какой смысл можно искать в четыре утра после бессонной ночи? Я сейчас выполняю роль жилетки, куда можно выговориться и облегчить душу – и только. Со вздохом делаю глоток из чашки и вдруг слышу:
- Ну, да, я тоже так думал… Пока тебя не встретил.
Я чуть не проливаю чай на стол и зависаю. Только потом до меня доходит - не меня, Машку!
- Алло, Маш, ты меня слышишь?
Иду к окну, где молочная дымка за окном говорит о рассвете.
- Сергей, ну, я даже не знаю, что тебе сказать.
Я действительно не знаю…
- Да, не надо ничего говорить… Я... Я просто поделился с тобой своими мыслями, вот и все. Тебя, в принципе, это ни к чему не обязывает. Также, как и наша помолвка. Я же понимаю, что это была только игра.
Но с другой стороны – никто его за язык не тянет – ему хочется не просто выговориться, ему хочется выговориться именно мне. Выложить и разделить то, что лежит грузом на его душе. Подлость бросившей жены, тяготы с маленьким ребенком, мужское одиночество без женской ласки. И вообще, за эти дни мое представление о Пригожине изменилось полностью.
- Сергей, ты знаешь, мы иногда говорили о тебе с Серебровым.
- Да? С чего это вдруг?
- Ну, да так…
- И что?
- Ну, я во многом с ним не согласна. Ты очень интересный открытый человек. И на меня, как на своего друга, ты можешь рассчитывать в любое время суток.
Пригожин молчит. Я понимаю, он наверно ждал от меня других слов. Любая баба, на моем месте, наверно бы развесила уши и соплю пустила. Даже Машка. Но будем реалистами - я мужчина, хоть и в женском теле и меня жалостливыми рассказами о плохих женах и тяготах мужской жизни не пробьешь. Хотя твою откровенность, Серега, я реально заценил, это правда.
- Алло, Сергей.
- Да, да, я слушаю… Приятно, черт возьми.
Значит, удовольствие обоюдное… Видимо он тоже понимает, что пора с болтовней закругляться и нужно поспать, хотя бы пару часиков.
- Я попозже еще позвоню?
- Лучше еще попозже.
- Давай, пока.
И я иду в спальню.
6-1 Четверг
Маша
Захожу в квартиру. Шум пылесоса и рев трибун в телевизоре мешает родителям сразу услыхать мое явление и мать оглядывается, только когда хлопает дверь. Бросив ключи на полку, не раздеваясь, ш лепаю в гостиную, теребя пояс куртки. Отец радостно поднимается с дивана, бросая футбол: