Страница 5 из 19
– Отнеси его на кухню, – велела она брату. – Ну, живо!
– А как же Мак? – Эрик испуганно выпучил глаза и сглотнул.
– Не волнуйся, я с ним справлюсь.
Эрик снова завернул крольчонка в футболку, взбежал по ступенькам веранды и юркнул в дверь. Ви осталась на месте; она только уперла руки в бока, глядя, как садовник подходит все ближе. Его челюсти тяжело двигались, словно он никак не мог что-то прожевать.
– Я могу вам чем-то помочь, мистер Макдермот, сэр? – вежливо спросила она, когда Старина Мак подошел достаточно близко, чтобы ее услышать.
– П-проклятые к-кролики сгрызли в огороде в-весь шпинат и капусту! Ни былиночки не оставили! – пожаловался садовник. Он говорил медленно и невнятно, с трудом выговаривая слова. «Это от лекарств», – подумала Ви. Большинство пациентов Приюта получали те или иные седативные препараты, из-за которых их движения и походка часто выглядели странно, а речь делалась неразборчивой.
Мак был высоким мужчиной с обветренным, морщинистым лицом и светлыми, как лед, глазами. Еще он постоянно облизывал губы языком, отчего они трескались и кровоточили.
– С-скажи своему б-братцу принести сюда эту ч-чертову тварь. В доме ей нечего делать.
Он шагнул вперед, но Ви осталась на месте. Она стояла точно посередине вымощенной плиткой дорожки и казалась самой себе заставой на шоссе. Ви только недавно исполнилось тринадцать, и, хотя для своего возраста она была довольно высокой, ее макушка не доставала садовнику даже до плеча. И все же она не попятилась. Бабушка учила ее не горбиться, держаться гордо и прямо… Именно так она сейчас и стояла.
– Если вы поговорите с моей бабушкой, мистер Макдермот, я уверена – она скажет, что не возражает, чтобы в доме были животные. Мой брат часто приносит домой всякую живность, и она совершенно не против.
– И она р-разрешила вам оставить себе этого кроля?
– Спросите у нее сами. Или, если хотите, я схожу в Приют и попрошу ее прийти. Правда, как раз сейчас она занята, поэтому она будет не слишком довольна, что ее отвлекают по пустякам.
Макдермот нахмурился и провел по пересохшим губам отечным языком. Его руки крепче сжали винтовку.
– Я у нее спрошу… попозже.
– Как вам будет угодно, сэр. – Ви улыбнулась самой широкой улыбкой, на какую только была способна. Смешная рожица с точно такой же улыбкой была нарисована на кружке с надписью «Доброго дня!», из которой бабушка иногда пила кофе и джин. Кружку подарил ей кто-то из пациентов.
– И все равно это никуда не годится, – проворчал Старина Мак, поворачиваясь, чтобы уйти. – Держать диких животных в клетках! – И он побрел прочь по подъездной дорожке, положив ствол винтовки на сгиб локтя и что-то бормоча себе под нос.
Дождавшись, пока он отойдет подальше, Ви тоже отправилась в дом. Она была босиком, и плитка, которой была выложена прихожая, приятно холодила ей ступни. На всякий случай она заперла дверь на засов и ненадолго замерла, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Стены прихожей были отделаны поблескивающими ореховыми панелями, легкие французские двери справа вели в гостиную, где находился камин, облицованный резным камнем. Винтовая лестница слева вела наверх. Прохладный воздух пах пылью, старыми книгами и лимонной полиролью.
Из кухни доносилось негромкое бормотание, и Ви направилась туда. Эрик часто разговаривал со своими животными и сам же отвечал за них разными голосами. Он проделывал это настолько ловко, что Ви иногда казалось: когда брат вырастет, ему стоит обратиться на киностудию, чтобы озвучивать мультики, передачи вроде «Улицы Сезам» и другие детские шоу. Например, Эрик невероятно точно копировал голос знаменитого кролика Багза. «В чем дело, док?»
– Эрик, – позвала она. – Ты в кухне?
– Да, – всхлипнул он. Потом до нее донесся тоненький голос крольчонка: – Мне очень страшно! Очень больно!
Ви ускорила шаг и вскоре уже входила в кухню.
Яркий солнечный свет врывался в окно над раковиной. На рабочем столе негромко шипела тиховарка[4] – на обед они готовили бургеры «Неряха Джо», и кухня пропахла луком, фаршем и острым томатным соусом. На десерт бабушка сделала фруктовое желе, которое застывало в холодильнике.
Закутанного в футболку кролика Эрик по-прежнему держал на руках.
Ви убрала со стола все лишнее, сняла скатерть с узором из подсолнухов и постелила на столешницу чистое посудное полотенце.
– Сажай его сюда. Надо посмотреть, насколько серьезно он ранен.
– Спаси его, Ви! – жалобно попросил Эрик и посадил кролика на полотенце. – Пожалуйста!
Ви осторожно коснулась коричневатой спинки, потом чуть повернула и быстро осмотрела кролика. Насколько она могла судить, пуля не повредила никаких жизненно важных органов, но пропахала довольно глубокую борозду с наружной стороны задней левой ляжки. Кролик сидел совершенно неподвижно и только часто и неглубоко дышал.
– Я думаю, у него шок, – сказала Ви.
– Это опасно?
Она прикусила губу.
– Иногда у человека, который находится в шоке, может остановиться сердце.
– Сделай что-нибудь! – взмолился Эрик.
– Попробую. Не волнуйся, я знаю, что нужно сделать. – Повернувшись, она выбежала в коридор и помчалась на заднюю застекленную веранду, которую бабушка называла «солярием». Именно там они чаще всего играли, занимались творчеством и хранили странные предметы, происхождение или назначение которых оставалось для них загадкой. Там же стоял на столе дистиллятор, с помощью которого бабушка производила свой джин.
Он и сейчас был там, в углу, – безумная конструкция из медных и стеклянных трубочек, колб и бунзеновских горелок. Бабушка мечтала сделать идеальный джин и никогда не прекращала свои эксперименты. Одна из горелок была включена, и в баке что-то негромко булькало, а на веранде резко пахло лекарством.
Но перегонный куб Ви был не нужен. Пройдя мимо него, она потянулась к полкам и почти сразу нашла то, что искала: лагерный аккумуляторный фонарь, который они использовали, когда вырубалось электричество. Сняв его с полки, Ви открыла пластмассовую крышечку на донышке и достала прямоугольную шестивольтовую батарею. Порывшись в ящиках, она нашла несколько подходящих кусочков проволоки.
– Что это ты задумала? – спросил Эрик, когда Ви вернулась в кухню. Маленький крольчонок, которого он слегка гладил по спинке, сидел совершенно неподвижно. Глаза его были закрыты.
– Мы должны быть готовы к тому, чтобы снова запустить его сердце, если оно остановится, – пояснила Ви. – Бабушка сказала, проще всего сделать это с помощью электрического разряда.
Эрик с сомнением покачал головой.
– Можешь не сомневаться, все так и есть, – уверенно сказала Ви. – В теле человека или животного есть своя электрическая система – бабушка, наверное, тысячу раз объясняла нам, как связаны между собой через мозг и нервы разные органы. Наше сердце бьется именно благодаря этой системе – оно получает электрические сигналы от мозга. Но если сердце вдруг останавливается… Помнишь, как в «Приемном отделении» возвращали людей к жизни с помощью таких подушек, которые на самом деле электроды?.. Это довольно просто, нужно только знать, что делать…
Облизнув губы, Ви подсоединила два провода к большому шестивольтовому аккумулятору и на мгновение зажмурилась, стараясь как можно отчетливее припомнить все, что бабушка рассказывала ей об электричестве и электрических цепях. Однажды Ви сделала из гвоздя, картофелины и проволоки батарею, подключила к ней электрическую лампочку, и та засветилась.
В другой раз бабушка сказала, что в теле человека достаточно электричества, чтобы от него мог загореться карманный фонарик.
И конечно, Ви не могла не вспомнить «Франкенштейна». Не книгу, которую она только начала читать, а кино, в котором доктор Франкенштейн в своей лаборатории оживлял Бориса Карлоффа с помощью мощного электроразряда.
Это была ее любимая сцена в фильме. Гроза, в небе сверкают молнии, а доктор Франкенштейн вытаскивает стол с чудовищем на улицу и ставит вертикально, чтобы в него могла ударить молния. Вспышка. Гремит гром. Доктор Франкенштейн опускает стол и видит, что рука монстра шевелится. «Он живой! Живой!»
4
Тиховарка – керамическая толстостенная кастрюля, установленная в корпус с программируемым электроподогревом, предназначенная для томления блюд при сравнительно низкой температуре.