Девушка из Нагасаки

Злой Робин обосновался на юге Лондона, как раз между черным рынком и кварталом красных фонарей. Днем это был обычный район с обшарпанными домами в три этажа, угрюмыми людьми и закрытыми на засов кабаками. Зато ночью он превращался в вакханалию огня и выстрелов. Стреляли в воздух, стреляли в мишени, стреляли в припозднившихся прохожих. Ходить по территории Злого Робина стоило лишь прячась в тенях или по крышам, но и там был велик риск нарваться на часового. К счастью, Ян догадывался, что проматывать внезапно свалившиеся деньги Алфи будет не здесь – первому помощнику главаря и так нальют бесплатно. Далеко тоже не пойдет – из-за многочисленных патрулей. Значит, выбор очевиден.

Улица, где что ни дом – то публичный, встретила Яна зовущим алым светом из окон. Миловидные и не очень женщины с распущенной шнуровкой на корсетах призывно улыбались, страраясь ненароком выставить напоказ свои пышные «прелести». Вот только улыбки предназначались кому угодно, но не ему. При виде Яна девицы начинали шептаться и невежливо хихикать. Одна из них, румяная блондинка насмешливо выкрикнула:

– Ты чего тут забыл, красавчик? Ваши собственные плоскодонки уже не удовлетворяют? Или эссенция лишняя появилась?

– Да откуда у китайского клана эссенция? – подхватила другая, кудрявая шатенка. – Они всю прибыль Злому Робину отдают! Дальше падать просто некуда!

– Тебе смешно, крошка? А, может, вместе посмеемся? – Ян медленно подошел к ней, потрепал по щеке, ненавязчиво продемонстрировав девицам свою трофейную цепочку. – Давай… – в руку привычно упал нож, – я нарисую тебе улыбочку навечно. До ушей, хочешь?

Кончик ножа застыл у уголка губ, холодя кожу. Шатенка судорожно сглотнула, боясь даже пошевелиться – а вдруг и правда шрам останется, о хорошем заработке тогда можно забыть.

– Ну что ты такой злой, красавчик, – блондинка тем временем повисла у него на плече, с жадностью глядя на эссенцию. – Давно женщины что ли не было? Так отпусти эту дурочку и пойдем со мной. От меня еще никто недовольным не уходил.

– В точку, – подыграл ей Ян и нож все-таки убрал. Шатенка часто и шумно задышала, – Вот только с вами связываться – выбрасывать деньги на ветер. Где здесь самые дорогие, самые лучшие шлюхи?

– Самые дорогие – у Элизабет, – обиженно буркнула блондинка. – Вон там, – и махнула рукой на одно из самых приличных зданий на улице, у него даже пара деревьев перед фасадом росла, – а насчет лучших, я бы поспорила. Курицы крашеные.

– Завидовать – нехорошо, – Ян ехидно подмигнул ей левым глазом и под сердитое сопение блондинки и так и не восстановившееся дыхание шатенки бодро зашагал к указанному борделю.

Здесь следовало быть гораздо осторожнее – чем меньше людей его заметят, тем лучше. Он обошел здание по широкой дуге, выбрал самую темную стену и, пустив в ход немного чар, легко забрался на крышу. Самые дорогие номера в таких заведениях нередко делали на верхнем этаже – чтобы гостей поменьше беспокоили. Этот бордель был не исключением – если лечь на прохладную черепицу, открывается отличный вид на открытое окно, откуда льется традиционный красный свет, кричаще-розовые занавески чуть подрагивают на ветру, а две смазливые девицы вьются вокруг развалившегося на низком диване Алфи, делая вид, что без ума от его немытых сосулек на голове и волосатой груди. Одно рукой бандит задрал девице юбку и развязно поглаживал бедро, во второй держал полупустую кружку с пивом.

Допив до последней капли, Алфи небрежно швырнул кружку на пол, довольно грубо стряхнул с себя женские руки и поднялся:

– Отлить мне надо.

Наверняка внутри были относительно благоустроенные уборные, но некоторые все еще считали это особым шиком – пометить чью-нибудь стену. Вот и Алфи вывалился через задний ход, огляделся и расстегнул ремень…

Справив нужду, Алфи той же рукой задумчиво почесал нос и замер, почувствовав взгляд в спину. Он резко развернулся, одновременно выхватывая пистолет – чтобы увидеть точно такой же ствол, направленный на него. Темнота скрывала нарушителя спокойствия – лишь блики фонарей отражались от металлической оковки, но тот решил долго не играть в загадки и сделал несколько шагов вперед. Какой-то задохлик из китайского клана – длинный, тощий, морда смазливая. Алфи презрительно ухмыльнулся:

– Ты чего здесь забыл?

– А Робин знает про твои дополнительные поборы? – проигнорировав вопрос, спросил азиат. Вот ведь нахальный попался! Впрочем, Алфи никогда не был против указать зарвавшимся щенкам их место.

– Ну, не знает, и что с того? – гоготнул он. – Пойдешь жаловаться? Вот умора будет!

– Это хорошо, что не знает, – парень мечтательно улыбнулся, а внутри Алфи почему-то все похолодело, слишком странной и неуместной казалась эта улыбка. – Так у него хоть простор для фантазии останется.

– Да чего тебе надо-то? – все еще храбрясь, выкрикнул Алфи.

– Видишь ли, из-за твоей выходки, старый хрыч выдал мне на две бусины меньше, чем обычно. И я очень сильно расстроился. Поэтому просто проникнись иронией ситуации – ты сам оценил свою жизнь в две жалкие бусины.

– Ты напросился, ублюдок!

Алфи выстрелил. Он считал себя выдающимся мастером, но не единожды отработанный навык его подвел – пуля застряла в кирпичной кладке, а противник будто бы обернулся тенью. Тень скользнула по стене борделя и внезапно оказалась прямо за спиной. Последнее, что Алфи почувствовал, была ледяная грань до остроты заточенного лезвия…

Ян вытер нож о рубашку убитого бандита, потом брезгливо отвязал от пояса кошель с бусинами. Первой мыслью было действительно забрать две, а остальное презрительно бросить рядом с трупом… вот только бесхозные деньги растащат мелкие падальщики, так что никакого красивого жеста все равно не выйдет, а эссенция лишней не бывает. Но если оставить тело, как есть, смысл послания до мнящих себя хозяевами трущоб не дойдет. Нужно придумать что-нибудь эффектное. Ян разорвал рубашку на груди своей жертвы и провел кончиком ножа первую черту…

Чайная церемония – это то немногое, что в промозглом туманном Лондоне напоминало главе Чжэну о древнейших традициях его родины. Когда середина дня выдавалась свободной от забот, он собирал не занятых срочными делами слуг за одним столом в большой комнате рядом с кухней, лично подогревал воду на огне до состояния «Шум ветра в соснах»[1], ополаскивал старый глиняный чайник, который привез из Поднебесной много лет назад, на две трети наполнял ситечко тщательно просущенными зелеными листьями, медленно наливал в чайник воду и, накрыв полотенцем, нес к столу.

В этот раз на сердце главы было легко и спокойно – он наблюдал, как молодая А-Ли, в знак уважения наполнив его пиалу первой, разливает чай, как поднимается к потолку ароматный дымок, как люди с наслаждением потягивают напиток. Гармония и тишина властвовали над комнатой, настраивая на медитативный лад.

Потом, как водится, завели застольную беседу. О ценах на черном рынке, о новой поставке опиума, о том, что будто невидимые силы оберегают их от разгневанной полиции.

– Сама Гуаньинь хранит нас, не иначе! – с благоговением прошептала А-Ли, прижимая ладони к груди.

– А вы слышали, – подал голос один из троих новых телохранителей, – кто-то Алфи из банды Злого Робина сегодня ночью прикончил. Вот оно воздаяние, туда ему и дорога, сквалыге!

Сердце главы Чжэна сократилось сильнее обычного. Он нервно сжал пальцами краешек стола:

– Как убили? Кто?

– Говорят, опять сумеречный убийца. Что-то он разошелся в последние дни, – поделился сплетней второй телохранитель.

– Да нет, – вяло возразил третий. – Тот следов не оставляет. А это подражатель какой-нибудь.

– Так и здесь следов нет! – не унимался второй.

– Он у него на груди ножом вырезал: «Так будет с каждым, кто посмеет взять мои деньги. Сумеречный убийца.» Что это по-твоему?

– Предупреждение…

– Да говорю тебе....