Страница 12 из 15
– Это… – и снова посмотрел на меня. – Танюша, я расскажу. Но не теперь, ладно? Когда-нибудь… потом…
…Она кивнула, отворачиваясь к шкафчику, чтобы взять оттуда розетку под варенье. Её волосы на солнце рассыпались всеми переливами белого цвета от снежного до голубоватого и розоватого, удивительные, сказочные волосы, сейчас, расплетённые и расчёсанные, они струились вдоль спины до пояса.
– Не обижайся, – сказал я, не в силах рассказать сейчас то, что я сделал вчера. Я должен сначала сам понять, что это было. Понять, кто я, внутри себя самого, я – благородный мститель или же безумец, неспособный справиться с гневом и ревностью. Я должен это понять. Сначала я пойму это, а потом расскажу обо всём Тане.
– Я не обижаюсь, – сказала Таня. – Просто раньше ты рассказывал всё.
– И теперь расскажу… Ты, что сегодня делаешь?
– К Боги сейчас поеду, туда и Вальдауф должен подтянуться.
– Продвигаются, значит, дела?
Таня улыбнулась, кивая:
– Да, на Новый год покажем, Вальдауф договорился с мэром, на Васильевском спуске инсталляцию сделаем.
– Почему там?
– Там простор, перспектива вдоль реки.
– И что же это будет?
– Пока секрет, сюрприз будет.
– И от меня секрет?
– Ты же секретничаешь…
Всё же обиделась. А для меня сегодняшний день начался так, словно вообще ничего не произошло, солнце, Таня в золотисто-бирюзовом шифоне, пронизанная его лучами, аромат кофе, шкворчание яичницы, тонкий белый фарфор с изящно выписанными цветочками, этот сервиз подарила нам мама на годовщину свадьбы, белая скатерть на столе, на которой никогда не бывает пятен, будто она волшебная, разве это всё не то же, что всегда?
Я заставил себя не думать о том, что произошло, не копаться в себе, дать осесть мути, а после уже позволить себе думать об этом. И тем более говорить. Но Тане я скажу. Позднее. Когда смогу. Или, если смогу… до сих пор я мог говорить ей всё.
А пока я занялся своими ежедневными делами, их у меня было много, я должен был сегодня слетать в Калининград, а после в Киев. В нашем западном анклаве образовался конкурентный спор двух транспортных компаний, и я уверен, что на деле они сговорились, чтобы снизить тариф, а в Киеве меня ждал человек Радюгина с какими-то вестями, которые нельзя было передать никак иначе, кроме как лично. Так что и дома-то я окажусь только к ночи, в лучшем случае, если погода не подведёт.
Глава 5. Будни гениев
…Ну, а я почти весь день провела с Боги и Вальдауфом. Мы задумали световую инсталляцию, которая будет не на экране, не на стене или иной поверхности, и не будет состоять из каких-нибудь стеклянных трубок или иных светильников, как делают ещё, нет. Изображения будут воспроизводиться на клубах искусственного дыма, буквально на облаках. Это придумала я. То есть я рассказа как-то Боги мой сон.
– …Вообрази, мне снилось, что я волшебница, и могу преобразовывать всё вокруг. Например: облака принимают формы, такие, как тебе заблагорассудится, взмахнула палочкой, и… И вот я подумала: а что если проецировать на облака наши картины? Ну, допустим, сделать слайды и проецировать. Или…
– Погоди-ка… – задумчиво нахмурился Боги, выпрямляясь.
Мы были с ним в его мастерской, где перед этим я показала ему, какую придумала обложку для нового диска «МэМи», мне хотелось посоветоваться ним об этом, Марка не было дома, он часто пропадал на целые дни, являясь глубокой ночью, как накануне. Мы с Боги долго обсуждали обложку, меняли, усиливали и ослабляли детали, оттенки высветляли и затемняли, кажется, что мы изменили так мало, но картинка ожила и заиграла, будто химера, держащая череп, изображённая мной, вот-вот поднимет глаза, и, отбросив череп, бросится на зрителя.
А потом я рассказала ему свой сон, пока варился кофе, к которому я купила свежие пирожки в «Русском бистро», которые Боги встретил с усмешкой:
– Ну, хоть кто-то подумал о замшелом островитянине.
– Что, не выходил давно? – ответила я.
И вот сейчас мы ели эти румяные и будто калиброванные пирожки с печенкой, запивая вкусным запашистым кофе. Боги умеет варить, он вообще кулинар редкий, настоящий шеф-повар, он нередко шутил, что закопал один свой талант ради того, чтобы дать жизнь другому. И когда я рассказала ему свою задумку насчёт облаков, он сказал:
– Облака, говоришь… Танюшка… отличная же идея! – он сверкнул глазами. – Только не слайды, это будет слишком просто, примитивно как-то, прошлый век. Нет… мы… из света и картины сделаем, новые.
Он смотрел на меня, весь светясь от восторга.
– Вообрази, Танюшка, получится как в твоём сне, будто сами облака меняются по нашему велению!
– И… получится? – я удивилась его уверенности.
– Ну а почему нет-то? – рассмеялся он, поднимаясь из-за стола, чтобы поставить ещё кофе на плиту, у него тут газа не было, потому что это был чердачный этаж, и стояла электрическая плита, на которой он способен был сделать любой божественный обед. И вот сейчас я наблюдала, как он ловко и будто и не глядя, насыпает кофе, заливает водой, которую отстаивал нарочно в большом кувшине, никогда не используя до дна, «там соли», говорил он мне и выливал в раковину. – Вот только не на настоящие облака, они слишком непредсказуемы, мы сделаем свои облака, которые появятся и исчезнут по мановению наших рук. Как ты хотела, будто ты волшебница.
Это было три месяца назад, в конце лета, за работу мы взялись сразу. Вальдауф присоединился к нам почти сразу, причём не я привлекла его, я вообще удивилась, когда застала его, подходившего к подъезду Боги, куда он шёл, неуверенно оглядываясь, словно сверялся с адресом, который запомнил.
– Валерий Карлович? – окликнула я.
Он обернулся радостно, узнавая мой голос.
– Вы к Боги?
– Совершенно верно, – улыбнулся он, пряча в карман блокнот, в котором был, очевидно, записан адрес и наклонился, чтобы поцеловать меня, я чмокнула его в твёрдую зеркально выбритую щёку. Вальдауф всегда бреется идеально, иногда по нескольку раз в день, для чего держит электробритву даже в мастерской. У него радостные морщинки побежали от глаз, украшая лицо, как лучики.
– Как вы здесь?
– Да вот, к Курилову направляюсь.
– Боги позвал? – спросила я, открывая подъезд.
– Нет, Марк позвонил мне, сказал, что у вас новый грандиозный проект, и моё участие будет полезным. Ты не согласна?
– Отчего же, очень даже согласна. Марк прав, как всегда.
– А по-моему он слегка ревнует, нет?
Дверь за нами захлопнулась с громким железным лязгом и ударом, всегда так грохочет, почти как в тюрьме, вот ведь, дожили: за железные двери попрятались…
– Чуть-чуть, – сказала я, обернувшись на ступеньках.
– Ну, я так и подумал, – удовлетворённо кивнул Вальдауф. – Это даже льстит.
– Вам незачем об этом думать. Ни о ревности, ни о соперничестве, – обернулась я, улыбнувшись.
Боги тоже удивился и был явно недоволен, что я пришла не одна, но вскоре смягчился и сменил молчаливость на заинтересованность, потому что Вальдауф, едва услышал о том, что мы придумали, пообещал устроить машины по производству искусственного дыма.
– Тут промышленные масштабы нужны, – заметил Боги, взглянув на него.
– Это я понял, – кивнул Вальдауф. – Если уж затевать такое дело, то делать грандиозно, согласны?
– Я – да! – сказала я, вообще-то было хорошо, что они ладят и дело объединяет нас всех.
Вот так мы и стали работать втроём. Марк был счастлив, даже Володе это нравилось, хотя мы ото всех держали в секрете, что задумали, хотелось удивить на Новый год не только публику, но и близких.
Впрочем, с Володей мы виделись только между их гастролями, осенью они ездили аж на два фестиваля. Володя звал с собой.
– Милый, Марк и так недоволен, – отнекивалась я.
– Ну и что? Какая разница, чем он доволен? – хмыкнул на это Володя.
– Для меня есть разница, Володь, – сказала я.
– Какая? Раньше ты с ним разведёшься или позже?