Фатум

========== Часть 1 ==========

Самая ирония была в том, что Ханаби была вылитый Хиаши. И внешне, и внутренне. И, как и Хиаши, она была умна и талантлива во всем, за что бы ни бралась. В восемь лет она с умным видом читала “Путешествия Гулливера”, никогда не спрашивала пояснений, щелкала математические задачки как орешки и смотрела на мир не по-детски внимательными глазами. И, как и Хиаши, она была упрямой, как стадо ослов, категоричной как скальпель, и не ставила ни во что мнение других. У нее на все был свой взгляд, и ее не интересовало, как правильно, а как не правильно. Ханаби все делала по-своему. Отец мог бы гордиться ей, если бы видел, насколько они похожи. Но он не видел. От матери Ханаби получила только одно, но эта черта и стала в итоге роковой.

Ханаби любила рисовать.

Целые пучки кистей, стопки коробок с краской, ворохи альбомов, бесконечная переклейка обоев, которые она решила улучшить. Только это Хиаши и видел в ней и злился, что она тратит время на бесполезную «мазню». Примерно тогда, когда он впервые забрал у нее альбом из-за несделанных уроков, Ханаби показала свой поистине Хиашевский характер: она закрасила все страницы в учебнике математики черной краской. Около трехсот страниц. Сидела и красила их четыре часа подряд.

Отец рассвирепел. Оставил младшую дочь на неделю без сладкого, забрал все кисти, краски и альбомы. Ханаби, угрюмая и злая, ничего не смогла сделать в ответ. Хината всегда считала, что это был первый выстрел.

Когда Ханаби исполнилось двенадцать, она впервые сбежала с уроков на выставку авангардного искусства. Отцу позвонили и сказали, что его малолетняя дочь шатается по галерее в центре города совершенно одна. Хиаши едва не раздавил телефон. Досталось всем: и руководству школы, и непутевому водителю-охраннику, и хозяевам ни в чем не повинной выставки, но, конечно, больше всех досталось самой Ханаби. Отец снова посадил ее на безхудожественный рацион и строжайше запретил «марать бумагу этой ерундой». На следующий день Ханаби украла ключ от подсобки, стащила оттуда банку зеленой эмали и забрызгала все до единого окна на первом этаже дома.

С этого началась полномасштабная война.

Хиаши посадил ее под домашний арест на три недели, без каких-либо красок и кистей. Она научилась получать удовольствие от рисования ручкой в тетрадях в клеточку. Он лишил ее карманных денег, она показательно завалила все экзамены в школе, кроме рисования.

Скандалы в доме случались ежедневно, и чем старше становилась Ханаби, тем яснее было то, что она, как и Хиаши, напрочь лишена страха. Он не мог запугать ее, не мог управлять ей. В сущности это была локальная битва титанов, когда два упрямых сильных характера заперты на одной территории и у них нашелся камень преткновения.

На фоне войны между младшей сестрой и главой семейства, про тихую, незаметную Хинату порой забывала даже прислуга. В отличие от Ханаби, Хината была похожа на их мать: тихую скромную женщину, которая влюбилась в амбициозного и сильного Хиаши и составила ему отличную пару.

Естественно, то, что Хиаши ценил в своей жене, он не горел желанием видеть в своих детях. Хината была еще большим разочарованием, чем Ханаби. Та могла бы стать акулой бизнеса, как того хотел старший Хьюга и по его глубочайшему убеждению не стремилась к этому из одного глупого упрямства и детской увлеченности «акварельками». А Хината, хоть и хотела, но просто не могла стать той дочерью, о которой Хиаши мечтал. Тихая, мягкая, она всегда старалась уйти от конфликта, никогда не отстаивала свое мнение, приспосабливалась и искала покоя и мира. Другими словами, в глазах отца Хината была ни кем иным как форменной размазней.

А потом появился Неджи.

Хинате было шестнадцать, ему на год больше. Впервые он переступил порог их дома в гипсе. В аварии он сломал ногу и получил серьезную травму головы. На лбу остался большой шрам, который он с тех пор всегда закрывал повязкой. Дядя Хидзаши с женой погибли на месте.

Хината его сначала ужасно жалела, но оказалось, что Неджи отлично помнил, почему их отцы не очень ладили, и быть милым или приветливым не спешил. Если с Хиаши и Ханаби он был подчеркнуто вежлив, то на Хинату смотрел как-то сердито, словно она успела чем-то настроить его против себя. В глазах его были две холодные лиловые льдинки, и Хината в первые дни попросту боялась хромающего забинтованного кузена как огня.

Хиаши и Ханаби притихли ненадолго, но как только новизна от присутствия Неджи сошла, очередной громогласный скандал не заставил себя ждать.

Ханаби заявила, что хотела бы перевестись в специализированную школу искусств.

Хината читала в библиотеке, подальше от громких криков из кабинета отца, когда туда же прихромал Неджи.

- И часто они так? – вместо приветствия спросил он.

- Постоянно, – несмело улыбнулась Хината. И, о чудо, Неджи улыбнулся в ответ.

- Что читаете?

Так у Хинаты появился первый в жизни друг. С подачи Неджи они быстро нашли общий язык и сдружились. Через несколько месяцев Хината уже не представляла, как она жила в этом доме без него.

Он помогал ей с учебой и просто был рядом. Талантливый, не меньше, а больше чем Ханаби, Неджи к тому же обладал всем тем, что хотел видеть Хиаши в сыне. Он был умен, хитер, имел деловую хватку, амбиции и честолюбие. Интересовался ситуацией на рынке, имел свое суждение о компании. Словом, Хиаши очень скоро заинтересовался племянником сильнее, чем двумя дочерьми вместе взятыми.

Про Хинату отец почти не вспоминал, очарованный и вдохновленный новым приобретением в лице Неджи. Она была рада. Копалась в свободное время в саду, выращивая любимые цветы, а Неджи сидел иногда рядом и рассказывал про свои успехи.

Когда через шесть месяцев он совсем оправился, Хиаши отправил его в колледж. Хината была безутешна. За полгода она так привыкла к незримой поддержке кузена, что чуть не плакала, когда он паковал чемоданы.

- Да бросьте, Хината-сама. Это же ненадолго. Приеду на новогодние каникулы.

- Угу, – бурчала Хината, прикусывая от досады губы.

Когда Неджи был на третьем курсе, Ханаби-таки стукнула кулаком по столу, бросила подготовку к колледжу и ушла из дома, поступив в художественную академию.

Скандал, предшествовавший этому, сложно было забыть. Хината умоляла сестру подождать с объявлением решения до пасхальных каникул, поэтому, когда крики сотрясали особняк от подвала до крыши, Хината испуганно жалась к Неджи.

- Они просто не могут тише, это не значит, что Хиаши-сан настолько уж зол, – пожал плечами кузен и перевернул страницу книги. Хината забралась с ногами на кушетку, взяла его под руку и сидела тесно прижавшись.

- Нет, он в ярости. Разве ты не слышишь? Он даже заикается немного. Вот прислушайся…

- Глупости, – отмахнулся Неджи, чуть повернул голову и задумчиво посмотрел на Хинату сверху вниз.

- Что? – шепнула она встревожено. – Я мешаю?

- Нет, – ответил Неджи тут же: – Вы никогда мне не мешаете, Хината-сама.

И вернулся к книге. Благодарная Хината положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Рядом с Неджи было совсем не страшно. Он как стена одним своим присутствием заслонял ее от всех горестей и тревог мира. Хината всегда болезненно реагировала на любую внешнюю агрессию. Когда была поменьше, едва начинался очередной скандал, она убегала в кладовку рядом с кухней и пряталась там. В ящиках были разложены яблоки, в корзинах осенью лежали собранные ягоды. На стенах висели пучки засушенных трав и специй, а из маленького оконца проникал тонкий лучик света, в котором танцевали пылинки. Одна, особенно огромная бочка была наполнена любимой Хиаши белой фасолью. Хината пряталась за ней, вдыхая фантастический вихрь ароматов, и ей казалось, что она в другом мире, где все любят друг друга и никогда не кричат.

Теперь она пряталась за Неджи.

На следующий день Ханаби уехала из дома, по словам Хиаши «навсегда!». Через неделю Неджи вернулся в колледж, и Хината осталась один на один с разъярённым отцом.